– Эй, расслабься, – сказал Родстейн, глядя на него с некоторым беспокойством. Он огляделся по сторонам, на то, как остальные тоже опасливо выглядывают в окна маленького самолета, немного заразившись паническим настроением Шелдона, и добавил: – Вот что, здесь всем нужно немного чего-нибудь расслабляющего. Я прикажу принести напитки.
Он нажал на какую-то кнопку на своем сиденье, и почти в ту же секунду передняя дверь распахнулась, и Леонард и думать позабыл про высоту. В салон вошла смуглая темноволосая стюардесса, при одном взгляде на которую Леонард понял, что мог бы продать душу самому дьяволу, просто чтобы смотреть на такую красоту день за днем, не отрываясь.
– Доброе утро, – сказала она приятным мелодичным голосом, и Леонард, Воловитц и Кутраппали уставились на нее во все глаза, а Родстейн снисходительно улыбнулся. – Добро пожаловать на борт, наслаждайтесь приятным полетом. Меня зовут Мелисса, я вся к вашим услугам.
Она улыбнулась, обнажая ряд зубов, ровных и белых, словно жемчужины, и они втроем одновременно сглотнули.
– Она что, не собирается показывать аварийные выходы и технику надувания спасательных жилетов? – беспокойно спросил Шелдон, но его все проигнорировали.
– Милая, принеси нам шампанского, – попросил красотку Родстейн. – Я всегда говорил, что нет ничего лучше для приятного начала дня, чем бокал хорошего шампанского.
Девушка кивнула и вышла из салона, грациозно покачивая бедрами, чтобы вернуться минуту спустя с подносом, на котором стояли бокалы и ведерко с бутылкой шампанского. Стюардесса заправским жестом открыла бутылку, пробка поддалась с легким хлопком, от которого они все вздрогнули, а Шелдон и вовсе съежился в своем кресле рядом с Родстейном, в ужасе закрыв голову руками.
– Люди, вы сошли с ума?! – с истерикой в голосе возопил он, придя в себя. – Последнее, что нам здесь нужно – это нарушить герметичность обшивки салона, пробив ее пробкой от шампанского. Вы представляете себе, сколько займет времени полная вытяжка кислорода из салона такого объема в дыру один дюйм в диаметре? И мне все еще не дали никаких инструкций по поводу того, где в этой штуке находится кислородная маска!
Шелдон принялся суетливо ощупывать панель со встроенной системой вентиляции и разъемом для наушников у себя над головой. Роскошная стюардесса явно не привыкла к невротикам вроде Шелдона: она выглядела обеспокоенной и очевидно не знала, как поступить. В конце концов, она подошла ближе и склонилась над Шелдоном, подставив ему почти под самый нос свой бесподобный высокий бюст, и принялась говорить что-то дежурно-успокаивающее, но Родстейн мягко отстранил ее, покачав головой, и негромко что-то сказал. Затем он взял у нее бокал шампанского и чуть ли не силой заставил Шелдона выпить. Мелисса вышла из салона, а вернулась вместе с еще двумя стюардессами, блондинкой и шатенкой, не менее сногсшибательными на вид, хотя еще секунду назад Леонард не поверил бы, что кто-либо может с ней сравниться.
Они глазам своим не поверили, когда девушки как ни в чем не бывало подсели к ним в белые кожаные кресла.
– Позвольте поухаживать за вами, прекрасные нимфы, – высокопарно произнес Воловитц, наливая им шампанское, при этом руки у него тряслись так, что половина напитка пролилась на ковер.
Девушки заулыбались, словно не заметив его промаха, и приняли шампанское.
– Я Розалина, – сказала блондинка томным голосом.
– Фелиция, – представилась шатенка.
– В самом деле? – переспросил Леонард. – Это забавно, потому что тебя зовут Мелисса, верно? – обратился он к третьей девушке. – То есть имена вас троих так или иначе перекликаются с наименованиями растений. Мне это показалось забавным, интересное совпадение, не так ли?
Он натянуто улыбнулся, по глазам Воловитца и Кутраппали поняв, что несет полнейшую несуразицу, но девушки мелодично рассмеялись, словно сочли его остроумным. И Леонард подумал, что если вот прямо сейчас самолет разобьется, как предрекал Шелдон, и Леонард, который, стоило отметить, по возможности старался не грешить, все-таки попадет в рай, то этот рай вряд ли будет сильно отличаться от того, что происходило с ним прямо сейчас.
Леонард не помнил более приятного полета. Да что уж там, он едва ли вообще припоминал в своей жизни более приятное времяпровождение. Они развлекали девушек разговорами, а те смеялись над их шутками и отвечали на неловкий флирт взаимностью. Леонард немного робел, то и дело испытывая потребность ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон, но в остальном все было просто чудесно. Воловитц рассыпался перед девушками в красноречии на всех шести языках, которые он знал, включая клингонский, да и Кутраппали, изрядно налегший на шампанское, тоже был в ударе.
Леонард как раз был в середине анекдота про корпускулярную природу света, и сидевшая рядом с ним обворожительная Мелисса слушала с явным интересом и немного улыбалась, готовая вот-вот разразиться смехом, когда к нему подошла Пенни и сказала:
– Леонард, можно тебя на минутку?
– Погоди, Пенни, – отмахнулся Леонард, едва взглянув на нее, – ты убьешь всю соль анекдота.
– Я скорее убью тебя, Леонард, если еще раз заговоришь со мной в таком тоне, – многообещающе произнесла Пенни, хватая его за лацканы пиджака и лихо стаскивая с кресла.
– Буду через минуту, – полузадушено выдавил Леонард, обращаясь к Мелиссе, прежде чем последовать за Пенни.
– Пенни, ну что ты делаешь? – с возмущением прошептал он, оправляя сбившуюся рубашку, когда она затащила его за двойные шторы, отделяющие небольшое хозяйственное помещение, напоминающее кухню, от основного салона. – У меня там кое-что намечалось.
– Не смеши меня, – фыркнула Пенни. – Ты и сам прекрасно знаешь, почему они ведут себя таким образом, это Эван так сказал им. Только посмотри, та девица, Розалина: Воловитц начал с того, что положил ладонь ей на колено, а теперь даже сказать трудно, как далеко под юбку он запустил ей руки. – На секунду лицо Пенни приняло отстраненное выражение, потом она содрогнулась и пробормотала: – Боже, какая мерзость… Ты думаешь, весь фокус в его обаянии?
– Хорошо, ты права, – вздохнул Леонард, думая о том, что в действительности последнее, что его волнует – это причины, по которым эти великолепные девушки проявляют к ним такую благосклонность, главное, что они ее вообще проявляют. – Так в чем дело?
Шторы немного расходились в стороны, и, бросив взгляд в свободное пространство между ними, Леонард с досадой проследил, как заскучавшая Мелисса пересела к Воловитцу и разразилась смехом над какой-то из его шуток напару с Розалиной.
Впрочем, остановившись и обдумав это на секунду, Леонард подумал, возможно, Пенни просто ревнует. Может быть, она все-таки испытывает к нему, Леонарду, нечто большее, чем дружеские чувства, поэтому когда она увидела его с Мелиссой…
– Я беспокоюсь за Шелдона, – сказала Пенни.
– Что?! – переспросил Леонард, неприятно пораженный таким поворотом разговора. – В каком это смысле ты беспокоишься за Шелдона?
– Только посмотри на него, похоже, Эван его серьезно напоил, – шепотом сказала Пенни. – И ты можешь называть меня девчонкой с паранойей, но понаблюдай за ними как следует и скажи, тебе не кажется, что Эван с ним флиртует?
Они с Пенни напару уставились в просвет между шторами. Пенни стояла совсем близко, прижимаясь к нему, чтобы тоже видеть, что происходит там, снаружи, поэтому Леонарду было непросто сосредоточиться, но он все же взял себя в руки и послушно уставился на кресла, в которых сидели Родстейн и Шелдон.
Следует сказать, на памяти Леонарда было всего несколько случаев, когда Шелдон Купер вообще напивался, причем почти за каждым из этих случаев стояла какая-то нелепая история. Шелдон никогда сам не заказывал напитки, содержащие алкоголь. Если ему и приходилось выпить, то в большинстве случаев, как ни странно, причиной была банальная рассеянность Шелдона, когда он забывал поинтересоваться, что именно находится в бокале, который ему предлагают, слишком поглощенный разговором. Но никогда еще на его памяти Шелдон не выглядел настолько пьяным: он говорил что-то Родстейну, размахивая руками, как большая птица, и выговаривал слова с явным усилием. Родстейн наблюдал за ним, улыбаясь, в его глазах плясали смешливые искорки, а левая рука безмятежно лежала на колене Шелдона, что было совсем уж из ряда вон. Когда Родстейн отвечал Шелдону, то наклонялся к нему и шептал что-то так близко, что его губы едва не соприкасались с ухом Шелдона. Это смотрелось настолько лично, что у Леонарда по телу прокатились мурашки.
