– Я не хочу показаться невежливым, – пробормотал Воловитц, на мгновение оторвавшись от еды, – но чем в точности так известны Родстейны?

– Ты шутишь?! – воскликнула Пенни. – Предполагается, что вы ребята умные. Тогда каким образом получилось, что я одна здесь в курсе того, что семья Родстейнов прямо или косвенно контролирует тридцать процентов всех банков и фондовых бирж западного побережья?

– Двадцать восемь, – пробормотал Родстейн, немного поморщившись, словно тема была ему неприятна.

– Пенни, позволь мне заметить, что это не совсем верное построение утверждения, – снова влез Шелдон. – Фактически, случайно почерпнутые из прессы сведения о распределении инвестиционных ресурсов отдельно взятого региона не могут служить измерителем чьего-либо интеллекта. Ты поймешь это, если задумаешься о том, что…

– Шелдон, заткнись, – перебила его Пенни. – Общую идею ты уловил, верно?

Шелдон замолк, очевидно задетый, бросая на Пенни неприязненные взгляды. Она закатила глаза, мученически вздохнув, и снова повернулась к Родстейну.

– Так как получилось, что вы знакомы с Шелдоном? – спросила она, улыбаясь ему еще обворожительнее, чем прежде, хотя еще минуту назад Леонард был просто уверен, что это невозможно.

– О, думаю, я всерьез запал на этого парня, – сказал Родстейн, открыто улыбаясь, и все, кроме Леонарда, засмеялись, сочтя это забавной шуткой. Даже Шелдон, явно не оценивший юмора, издал ненатуральный смешок за компанию с остальными. – За его идеями – будущее. Мою семью привыкли ассоциировать с финансами, говорят, что мы выращиваем деньги на пустом месте. Но финансы – далеко не все. Помимо этого мы занимаемся добычей полезных ископаемых, фармацевтикой и другими вещами, но кроме этого, мы занимаемся Наукой – в самом широком смысле. Нам нужны идеи людей вроде Шелдона Купера, в этом огромный потенциал. Поэтому я боюсь, что буду надоедать вам еще достаточно долгое время, по крайней мере, до тех пор, пока не пойму, как можно использовать этот непревзойденный интеллект на полную катушку.

Шелдон довольно улыбнулся, очевидно польщенный реверансами в сторону своего интеллекта, и Родстейн мимолетно подмигнул ему, прежде чем запрокинуть голову и сделать глоток вина.

К концу вечера все оказались окончательно и бесповоротно покорены Эваном Родстейном. Он был мягким, интеллигентным и обходительным, и ему оказалось совершенно нетрудно отвечать на расспросы Пенни о себе и своей семье и не забывать расспрашивать ее в ответ о карьере актрисы, параллельно вспоминая своих знакомых из мира шоу-бизнеса, перед которыми он мог бы замолвить за Пенни пару слов, затем сыграть с Кутраппали и Воловитцем несколько партий в гейм-бой и, конечно же, обсудить с Шелдоном парадоксы мультивселенной, не слишком углубляясь в детали, но, следовало отметить, довольно тонко. Пару раз даже Леонард попал под его чарующее влияние, когда тот как бы походя заметил перед Пенни, что бывал на открытых выступлениях Леонарда по квантовой физике и находит его более чем талантливым ученым с несомненно большими перспективами. Несмотря на то, что Шелдон после этого заявления фыркнул так, словно услышал шутку года, комплимент все равно был приятен.

В общем, когда стало понятным, что ужин затянулся почти до полуночи и пришло время расходиться, им оказалось неожиданно трудно отпустить обаятельного Эвана Родстейна восвояси.

– Вы совершенно потрясающие, вы все, – искренне сказал он, уже стоя чуть ли не в дверях, и неожиданно предложил: – Послушайте, давайте продолжим знакомство на уик-энд, как насчет этого? Я приглашаю всех к себе, в свой загородный дом. Там уютно, и будьте уверены, скучать вам не придется, я могу познакомить вас со своими друзьями. Я позабочусь о том, чтобы устроить нечто особенное.

Говард, Раджеш и Пенни с энтузиазмом закивали, в легком шоке от такой отменной перспективы на уик-энд. Шелдон сказал:

– Мы не можем в этот уик-энд. В субботу у нас соревнование по боулингу.

– Брось, ты не можешь так поступить! – воскликнул Воловитц. – Это даже не настоящий боулинг, мы просто сбиваем компьютерные кегли. Кроме того, тебе прекрасно известно, что даже в этом мы полный отстой.

Шелдон набрал в грудь побольше воздуха, возмущенный и готовый протестовать, но Родстейн неожиданно сказал:

– Шелдон, а потом я мог бы свозить тебя в одну из наших семейных лабораторий, там проводят эксперименты с ускорением частиц. Что скажешь? Готов пожертвовать боулингом ради лаборатории?

Он на секунду замер, обдумывая предложение.

– Я скажу, что нашим противникам по боулингу крупно повезло. Мы бы размазали их по стенке, если бы все-таки пошли на это состязание. Но здесь я склонен с тобой согласиться, наука – превыше всего, – наконец высокомерно сказал Шелдон, и таким образом вопрос оказался решенным.

– Я пришлю за вами машину в субботу в девять, – сказал Родстейн, прежде чем откланяться.

– Это похоже на сон, – потрясенно пробормотал Радж, когда Родстейн, а за ним и Пенни разошлись по домам. – Этот Родстейн – важная шишка, и мы ему понравились, и он пригласил нас в свою виллу. И обещал познакомить со своими друзьями, то есть он нас не стыдится, вы можете в это поверить?

– С трудом. Но да, мы ему понравились, – ехидно сказал Леонард, сделав ударение на слове «мы» и бросив быстрый взгляд на Шелдона, который тот, впрочем, проигнорировал.

*

Никто из них не ожидал, что Эван Родстейн пришлет за ними лимузин.

Субботним утром они все стояли перед домом с вещами, собранными на уик-энд: Леонард, Шелдон, Говард и Радж – с небольшими рюкзаками и спортивными сумками, Пенни – с огромным розовым чемоданом, в который могла бы влезть, казалось, половина ее квартиры. Они ожидали автомобиль, который обещал прислать за ними Родстейн, но когда перед домом остановился шикарный тонированный лимузин, они едва посмотрели в его сторону, продолжая ожидать чего-то… попроще. Затем передняя дверь лимузина открылась, из нее вылез классического вида лакей, высокий и тощий, который подошел к ним, задрав нос, и гнусаво спросил:

– Господа и леди, полагаю, это вас я имею честь сопровождать до господина Родстейна?

У них отвисли челюсти.

Пенни на всякий случай еще дважды уточнила, точно ли лимузин приехал за ними, и лишь после того, как лакей озвучил их имена и фамилии, при этом назвав каждого из них «господином», а саму Пенни – «леди», она вроде бы успокоилась и всучила ему свой чемодан. Бедолага натужно крякнул, забрасывая чемодан в багажник, затем зашвырнул туда же и их сумки, после чего они один за другим забрались в салон.

Никто из них, кроме Пенни, никогда не был в лимузине, так что они издали приличествующую ситуации серию восторженных охов и ахов, которые только усилились, когда откуда-то сбоку с мягким звуком вдруг выехала полукруглая панель со стаканами и напитками. Они разлили по стаканам, на дне которых лежали кубики льда, соки и колу, поставили в них трубочки с нанизанными прямиком на них свежими кусочками ананаса и лайма и откинулись на пахнущие новой кожей сиденья, чувствуя себя на вершине мира. Пенни бросила на них странный взгляд и налила себе шампанского.

– Забавная вещь, – оживился Шелдон, посмотрев на Пенни, – что при воздействии алкоголя на калиевые каналы, связанные с рецепторами мозга, ионы калия выходят из нейронов в межклеточное пространство. Это ухудшает сообщение между нейронами определенных структур мозга и подавляет активность клеток, ответственных за формирование памяти, принятие решений, импульсивное поведение и судорожную активность. Но самое занятное, что если принимать алкоголь в первую половину дня, как например сейчас делаешь ты, Пенни, то…

– Заткнись, – перебила его Пенни. – Господи, Шелдон, просто заткнись и отдохни как следует хотя бы раз в жизни! Нет ничего удивительного, что задротов обычно не берут на тусовки.

В лице Шелдона начали отчетливо проявляться первые признаки нервного тика, который нападал на него всякий раз, когда ему мешали закончить свою мысль. Но им все-таки было не суждено узнать, что, по мнению Шелдона, являлось самым занятным в употреблении алкоголя с утра, потому что Леонард воспользовался повисшей паузой и спросил, обращаясь к водителю: