Леонард отправился к себе в комнату только когда музыка начала играть медленнее и тише, а ди джей отрубился прямиком на ковре. И, как это даже слишком часто случалось с Леонардом в последнее время, уже почти у самой лестницы он неожиданно столкнулся с девушкой достаточно приятной внешности, которая втянула его в медленный танец, и разноцветные вспышки закружились перед нетрезвым взором Леонарда.
Девушка прижалась к нему в танце своим гибким горячим телом, на котором было слишком мало одежды, а потом он уже вел ее в свою комнату, и девушка, судя по всему, была не в лучшем состоянии, чем он сам, потому что то и дело спотыкалась, хватаясь за Леонарда и пьяно хихикая. Проходя мимо комнаты Пенни, он заметил на ручке ее двери галстук, как в студенческих общагах, и презрительно фыркнул.
Леонард был настолько пьян, что когда он и эта девушка, чьего имени он даже не спросил, добрались до кровати, он, наверное, все-таки не показал класс, несмотря на всю свою умелость в прелюдиях, но и это его не волновало. Едва закончив и отвалившись от нее, он отрубился, уткнувшись носом в подушку, и ему снились сны, вязкие и затягивающие, как болото, хотя наутро он не мог вспомнить, о чем именно были эти сны.
*
– Леонард?
Он отвернулся в сторону и издал страдальческий стон. Голова гудела просто дико, единственное, что ему по-настоящему хотелось – это оказаться в полной тишине и темноте. Но сквозь легкие шторы уже вовсю проникал дневной свет, да и о тишине, судя по всему, оставалось только мечтать.
– Леонард?
– Ну что? – Леонард наконец повернулся и открыл глаза, водрузил на переносицу очки и зло уставился на незваного гостя.
Кутраппали виновато отвел взгляд, нервно сжимая стиснутые в замок руки между коленей.
– Я хотел поговорить с тобой. Я хотел спросить, ты отчетливо помнишь вчерашний вечер, или все смутно и ты едва можешь вспомнить, где ты был и что с тобой происходило?
Леонард сел на кровати и сложил руки на груди.
– Я помню, что ты принимал наркотики, если ты об этом.
Кутраппали вздохнул.
– Я своего рода надеялся, что ты не вспомнишь. Но раз уж с этим мы проскакиваем, я перейду к следующему пункту. Ты не мог бы не говорить об этом никому? И в особенности – моим родителям?
Леонард поверить не мог, что Раджеш дошел до такой наглости.
– Радж, поверь мне, это не самая лучшая идея: прийти к человеку, страдающему похмельем, разбудить его и попросить об одолжении, которое он не был расположен оказывать в любом случае, – зло сказал он.
– Я принес тебе лекарство от похмелья, – заискивающе улыбнулся Кутраппали, указывая ему на прикроватную тумбочку, где в самом деле оказалась таблетка и стакан воды.
Леонард совершенно не поощрял Раджа в его новом увлечении кокаином, но сохранить отстраненный вид и гордо отвергнуть предложенное подношение Леонарду помешала чудовищная головная боль. Он проглотил таблетку и запил ее водой, а затем перевел взгляд на Кутраппали, который смотрел на него с выражением надежды и мольбы.
Леонард вздохнул.
– Радж, так не может продолжаться, – сказал он. – Ты не можешь продолжать принимать наркотики, чтобы общаться с Беатрис, это безумие.
– Послушай, Леонард, ты же знаешь, что у меня психологическое расстройство, – протестующе начал Кутраппали. – А кокаин – то лекарство, которое помогает с этим расстройством справляться. Лекарство, ничего больше. Между прочим, раньше его было принято использовать в медицинских целях, а не для того, чтобы уйти в отрыв.
– Мне плевать, что было раньше, – отрезал Леонард. – Сейчас это вне закона, ты понимаешь? Ты совершаешь преступление, принимая его, неужели это тебя совершенно не беспокоит?
– Что меня по-настоящему беспокоит, это необходимость выбирать между тем, чтобы сказать Беатрис, что я люблю ее, или чтобы на самом деле заняться с ней любовью, – огрызнулся Радж. – Я не могу говорить с ней, когда трезв, но когда я пьян, у меня просто не стоит – вот, что на самом деле представляет собой проблему, Леонард.
– Любишь ее? – поднял брови Леонард. – Не слишком ли поспешно для двухнедельного знакомства?
– Ну, верно, я не ждал два года, чтобы поцеловать ее, но, в конце концов, я – это не ты, а она – не Пенни, что я могу еще добавить? – пожал плечами Радж.
Леонард нахмурился.
– Это тоже не лучшая фраза, которую можно сказать человеку, которого ты просишь сохранить свою тайну, – заметил он.
– Леонард, ну пожалуйста! – взмолился Раджеш. – Если это дойдет до моих родителей, они достанут меня откуда угодно и вернут обратно в Индию, навсегда разлучат меня с Беатрис, и я умру несчастным. Это то, чего ты на самом деле хочешь?
– Я хочу, чтобы мой друг завязал с наркотиками, – отрезал Леонард.
– А как насчет того, чтобы твой друг был счастливым? Потому что я скажу тебе кое-что. До того, как оказаться здесь и встретить Беатрис, я даже не знал, что такое счастье. Я никогда прежде не был по-настоящему счастлив, за все двадцать семь лет своей жизни. Пожалуйста, не разрушай это.
Он смотрел на Леонарда умоляюще, и тот вздохнул.
– Хорошо, это не моя тайна, – в конце концов сказал он, хотя решение далось ему нелегко, – поэтому я не стану никому рассказывать о том, что видел. Но Радж, пожалуйста, задумайся о себе. Неужели это похоже на истинное чувство – когда для того, чтобы поддерживать его, приходится прибегать к употреблению алкалоидов?
– Может быть, и нет, – согласился Радж. – Но это ближе к истинному чувству, чем все, что у меня когда-либо было.
Леонард хмуро посмотрел на него исподлобья, и Раджеш вздохнул.
– Ладно-ладно, я попробую! – раздраженно воскликнул он. – Больше никакого кокаина, только пиво, и даже если мы с Беатрис больше не будем чувствовать себя ветром в Гималаях, мы все равно будем любить друг друга.
– Вот так бы сразу, – облегченно выдохнул Леонард, улыбаясь, и Радж натянуто улыбнулся в ответ.
*
Леонард бесцельно шатался по дому, размышляя о том, что, в сущности, это было первое воскресенье, когда они были просто предоставлены самим себе. Как правило, Родстейн придумывал для них развлечения на выходные, но на этот раз его нигде не было видно, равно как и Шелдона. Леонард усилием воли подавил поднимающееся беспокойство, напомнив себе, что во что бы ни вляпался Шелдон, он выбрал это сам, так что это было исключительно его проблемой, а никак не проблемой Леонарда. Он должен был придерживаться такого хода мыслей, если хотел перестать изводить себя бесполезными переживаниями.
Так что покуда он не лез больше в чужие дела, единственной проблемой Леонарда на данный момент была скука. Он налил себе стакан свежевыжатого сока с кусочками льда, вышел на просторную веранду, спускавшуюся к бассейну, присел на комфортный шезлонг, окинул взглядом восхитительный вид вокруг, и ему пришло в голову, что он понемногу начинал понимать те слова Родстейна, сказанные, казалось, вечность назад, что нет ничего хуже скуки богачей. В Майами их уютная компания словно развалилась на части, предоставив каждого из них самому себе, и Леонард неожиданно осознал, что не оставался вот так вот проводить свободное время в одиночестве уже, наверное, годы и что совершенно от этого отвык.
Небольшая проверка показала, что Пенни направилась в спа-центр, что Радж уединился в своей комнате с Беатрис и они не желали, чтобы их беспокоили, и что Шелдон куда-то запропастился и не отвечал на звонки. В конце концов, в столовую спустились Говард и Джефф, и Леонард с облегчением подсел к ним, обменявшись утренними приветствиями.
– Леонард, тебя совсем не видно, ты упускаешь все веселье в своей лаборатории, – отчитал его Говард, и Леонард виновато пожал плечами. – Ну ничего, у тебя еще есть возможность наверстать. Сегодня я и Джефф собираемся на пляж, укромное местечко, только для своих, выпивка и девчонки на уровне. Что скажешь?
– Я за, – быстро сказал он. – Пляж, выпивка, девчонки – звучит просто отлично!
– То-то же, – усмехнулся Воловитц, хлопнув его по плечу.
