Больше всего меня тревожит Фелисити. Как жаль, что вы сейчас не с нами! Вы бы точно знали, что делать.

Как было бы славно увидеться и поговорить с вами! Тогда все перестало бы казаться безумным и ненормальным.

Надеюсь, написанное мной не похоже на истерику. Но я в самом деле очень волнуюсь.

Ваша любящая Анналиса».

Я запечатала письмо.

Завтра среда. Один из дней отправления дилижанса. Я пошлю письмо дилижансом в Сидней, а оттуда оно уйдет в Англию.

Письмо достигнет Реймонда очень не скоро, но отправить его нужно обязательно завтра, и мне необходимо быть у трактира в десять, чтобы не пропустить дилижанс.

Обычно кто-то из пастухов относил письма из дома в поселок. Но это письмо я не собиралась никому доверять. Вдруг Уильям Грэнвилл захочет узнать, о чем я пишу. Я подозревала, что он мог вскрывать письма и читать их, ведь он способен на все.

Я вернулась в постель. Пока я писала письмо, из коридора не донеслось ни звука. Было очевидно, что Уильям Грэнвилл проводит ночь со своей экономкой.

Наконец я заснула.

Проснулась рано. Должно быть, события прошлой ночи не давали мне покоя и во сне.

Я спустилась вниз и немного удивилась, не застав на кухне миссис Макен. Огонь не горел. На спиртовке я заварила кофе, взяла вчерашнюю лепешку и намазала на нее масло.

Мне этого достаточно.

Ко мне присоединилась Фелисити. Мне показалось, что она выглядела немного посвежевшей. Этой ночью она была освобождена от внимания мужа, что, вероятно, стало для нее большим облегчением. Мне подумалось, что она была бы счастлива, если бы он стал все ночи проводить с услужливой экономкой.

Я сказала:

– Хочу пораньше выехать. Я написала письмо, его нужно отвезти в поселок. Сегодня среда, и я отправлю его с дилижансом.

– Я поеду с вами, – предложила она.

– Хорошо. Тогда переодевайтесь, и побыстрее.

Когда она переоделась, мы отправились в путь.

– Почему вы не отправили письмо с кем-то из работников?

– Я хочу успеть застать дилижанс. Бог знает, когда еще будет возможность.

– Следующий дилижанс будет в субботу.

– Я хочу, чтобы мое письмо отправилось как можно скорее.

Она вошла в трактир со мной. На стойке имелось специальное место, где принимали и выдавали письма и прочую корреспонденцию. Фелисити посмотрела на письмо, когда я протянула его. Адрес она не могла не заметить, значит, теперь она знала, что я написала Реймонду. Что ж, в этом не было ничего необычного. В конце концов, я же была помолвлена с ним… неофициально, так что для меня писать ему было совершенно естественным занятием. Интересно, что сказала бы она, если бы узнала, о чем это письмо.

Отправив письмо, я почувствовала облегчение. Как будто с меня сняли какую-то часть ответственности, хоть я и знала, что пройдет несколько недель, прежде чем мое послание попадет в руки Реймонда, и еще несколько недель, прежде чем я получу ответ. Но все же я что-то сделала. Я предприняла шаг, а от этого я всегда чувствовала себя лучше.

В тот день удача была на нашей стороне. В полдень в дом вернулся один животновод. Это был молодой колонист, изучавший, как в Австралии разводят овец (таких здесь называли «джекеру»), и главной его задачей было объезжать хозяйство и проверять, не случилось ли чего-нибудь с овцами, ибо пастбища здесь были огромными, а овец великое множество.

Молодой человек со свежим лицом лишь недавно прибыл из Англии и был очень усерден в познании науки овцеводства, очевидно, питая надежду когда-нибудь заиметь собственное хозяйство. Еще до нашего приезда он выехал на очередной осмотр в компании с Уалу, аборигеном, которому было поручено заниматься обучением молодого человека. Уалу, как я узнала позже, считался одним из самых надежных работников и проработал в хозяйстве уже три года, что для аборигена срок немалый. Говорили, что все аборигены были наделены врожденной тягой к странствиям. Они называли это «прогулками» и имели привычку неожиданно бросать все свои дела и уходить неведомо куда, с тем чтобы вернуться через несколько месяцев, а то и вовсе безвозвратно.

Уалу уехал с молодым овцеводом и неожиданно решил «погулять». Он оставил молодого человека в незнакомом месте, предоставив ему самому о себе позаботиться. Поэтому он так долго не возвращался.

Уильяма Грэнвилла очень встревожил его рассказ. Молодой джекеру мог не ориентироваться на местности, но прекрасно знал овец. Он обнаружил, что некоторым животным нужна срочная помощь, без которой те попросту издохнут, более того, в некоторых местах ограда требовала серьезной починки, чего он в одиночку не мог сделать.

Это обернулось для нас неожиданным везением, потому что Уильям Грэнвилл собрался ехать с тремя своими людьми и молодым овцеводом восстанавливать ограду и спасать овец и посчитал, что домой вернется не ранее, чем через неделю.

Я обрадовалась. Неделю без него! Значит, ненадолго можно отложить принятие мучительного решения. А тем временем мое письмо будет все ближе и ближе к Реймонду.

Уильям Грэнвилл уехал в тот же день, я провела глазами небольшую группу со счастливым замиранием в груди.

С Фелисити произошла удивительная перемена. Она словно ожила, и я только сейчас поняла, какой страх она испытывала. Я с ужасом думала о том, что ей приходится терпеть в браке.

Той ночью я спала как убитая. Не нужно было ждать, пока он уйдет в свою спальню. Не нужно было бояться.

На следующее утро мы поехали кататься. День выдался чудесный. Обогнув поселок, мы направились к недавно открытому нами оврагу. Это было прекрасное место, оазис посреди широких зарослей невысокого кустарника. Журчащий ручеек поблескивал на солнце, в отдалении в мерцающем солнечном свете потусторонне темнели призрачные эвкалипты.

– Можно было бы любоваться этой красотой, но… – не подумав, сказала я.

Фелисити прибавила:

– Но не те обстоятельства.

Я помолчала, а потом продолжила:

– А мне бы хотелось исследовать. Хотелось бы найти Голубые горы и исследовать их. Я слышала, когда-то давно местные жители верили, что в горах живут злые духи, которые не позволят никому из людей пересечь их. А с другой стороны гор находится Батерст… и волшебная страна овец.

– Да, – сказала Фелисити. – Я бы тоже хотела их исследовать.

Она с тоской посмотрела на горизонт. Я собиралась заговорить с ней о своем отъезде, когда она будет более-менее спокойна, но сейчас поняла, что не смогу испортить этот прекрасный день… День, когда мы впервые оказались свободны. И у нас впереди была целая неделя.

– Может, когда-нибудь мы это сделаем, – произнесла я.

– Но вы собираетесь уезжать.

Она сама затронула эту тему, поэтому разговор откладывать было бессмысленно.

– Ну, когда-нибудь мне все равно придется уехать, правда же? Это не мой дом.

– Наверное, вы вернетесь в Англию и выйдете за Реймонда. Я думаю, вы самый счастливый человек на земле.

– Кто знает, как все сложится?

– Анналиса, что мне делать?

– С чем?

– Со всем. С жизнью. Я больше не смогу здесь находиться. Я больше не вынесу… его. Я не знала, что жизнь в браке такая. Не знала…

– Хотите поговорить об этом? – мягко спросила я.

– Я не могу себя заставить говорить об этом. Это ужасно… Каждую ночь…

– Прошлой ночью… – начала я.

– Прошлой ночью? – быстро переспросила она.

Я продолжила:

– Я знаю. Я слышала, как он выходил из вашей комнаты. Он был у миссис Макен.

Фелисити кивнула.

– А я обрадовалась. Я благодарила Господа. Анналиса, вы не представляете…

– Думаю, представляю.

– Я никогда не думала, что…

– Это было как пробуждение ото сна.

– Если бы я знала! Я думала, это прекрасно… романтично… Но я никогда не хотела Уильяма.

– Я знаю. Вы говорили, что любили другого человека.

– Он бы никогда такого не сделал. Иногда мне кажется, что я сойду с ума. Я просто не выдержу этого.