— Намереваетесь сыграть на моем чувстве вины? Напрасно. Я выбрал свой путь. Как и те, что последуют за мной в могилу.
Гаррет уже успел мысленно проклясть предков этой парочки до десятого колена, когда до него донеслись негромкие, обреченные слова оператора РЛС:
— Расстояние от объекта до станции — 15 МгС. — Расчетное время столкновения — четыре минуты тридцать девять секунд.
«Проклятье».
Ступор, сковывавший коменданта, отступил перед инстинктом самосохранения.
— Выпустить по кораблю протонные торпеды!
«И плевать на заявления этой чокнутой девки!»
— Не сметь!
Айсард, к сожалению, свои слова могла подкрепить действием: за долю секунды до того, как артиллерист коснулся нужной кнопки, разведчица подхватила его под руку и вышвырнула из кресла. Офицер грузно рухнул на пол, не успев даже сгруппироваться, чтобы смягчить удар.
— Вы рехнулись! Вы всех нас погубите из-за своей придури! — заорал Иртэн, шагнув вперед с явным намерением броситься к Айсард и оттащить ее от пульта.
Женщина успела выхватить бластер раньше, чем сибовец сделал второй шаг.
— Он нужен мне живым, — прохрипела она, обводя офицеров полубезумным взглядом. — Каждого, кто вздумает мешать, я пристрелю. Три шага назад!
Ослушаться никто не посмел: даже артиллерист живо вскочил на ноги и отошел на безопасное расстояние, и оператор-связист добровольно покинул место.
И связь, и орудия полностью перешли в распоряжение неадекватной девицы. На то, чтобы этого достичь, ей потребовалось меньше минуты.
— Напыщенные, красивые фразы, Сельвин, — вновь обратилась она к повстанцу, тщетно пытаясь придать голосу видимость спокойствия. — Я слышала подобное много раз. Слова фанатика. Террориста, который желает лишь одного: войны ради самой войны. Ты не такой, я знаю. Ты всегда заботился о своих людях… так помоги им. Сверни назад. Пока ты еще можешь это сделать…
— …расчетное время столкновения — три минуты двадцать семь секунд…
— Моя единственная цель — освобождение Рутана. И не важно, какой ценой. Видимо, мы оба думали друг о друге слишком хорошо, Исанн.
— Сельвин…
Несмотря на весь ужас ситуации, Гаррет поразился тому, каким умоляющим, каким слабым сделался ее голос.
— У тебя был шанс уйти.
Гаррету пришлось изумляться повторно, потому что на сей раз печаль слышалась в словах террориста совершенно отчетливо.
— …две минуты тридцать одна секунда…
И все вопросы немедленно вылетели у Гаррета из головы.
«Минута ровно — и я вырублю эту сумасшедшую суку. А потом — будь что будет. За спасение станции они меня на Кессель не упрячут!».
Глава 14
Времени до столкновения оставалось все меньше. Транспортник неумолимо приближался к станции. Обстановка в командном центре была накалена до предела; негромким, но непрерывным гудением сквозь вой сирены пробивался беспокойный ропот.
Какой-то частью сознания Исанн понимала, что рано или поздно кто-нибудь из офицеров не выдержит и попробует убрать ее с дороги… и будет прав. Потому что только она стояла между ними и спасением, подвергая жизнь экипажа смертельной опасности.
Она все понимала. И ей было плевать. Потому что у нее в запасе было еще целых две с половиной минуты. Потому что она знала: Сельвин повернет назад. Он не причинит ей вреда. Нужно лишь еще немного времени…
Красная точка на радаре стремительно приближалась. С бешеной скоростью сменяли друг друга ее координаты.
«Он повернет назад. Он повернет», — как молитву повторяла Исанн. А дрожащие пальцы уже лежали на кнопке запуска ракет.
Зачем?! Она этого не сделает! Ей не придется!
Ее тело тряслось, словно в лихорадке. Непролитые слезы обжигали сухие глаза. «Не делай этого. Я люблю тебя. Не надо», — повторяли дрожащие губы, но с них не сорвалось ни звука.
Исанн не могла сказать подобное при свидетелях. Как странно, что она по-прежнему способна заботиться о подобных мелочах…
— У тебя был шанс уйти.
В его словах нет угрозы — лишь грусть и сожаление.
И все же красная точка продолжает свое стремительное движение.
— Не надо… — голос девушки слаб и практически не слышен. Но усиленные микрофоном слова все-таки доходят до единственного человека, которому они предназначались.
— Мы еще встретимся. В следующей жизни, помнишь?
Сельвин улыбался — Исанн знала это. Тепло и грустно. Будь она рядом, он обнял бы ее, утешая и укрывая ото всего мира. Он успокаивал ее, искренне стараясь облегчить последние минуты жизни.
«Что же ты делаешь, дурак?! Что ты делаешь?»
— …минута тридцать восемь секунд…
До столкновения еще оставалось время. Но мир Исанн уже рушился, сгорая в ревущем пламени. Девушка чувствовала, как оно пожирает изнутри ее тело, заставляя корчиться от невыносимой боли. В ее голову будто вогнали сотню раскаленных добела игл, и с каждой секундой методично всаживали их все глубже.
Когда-то ей довелось почувствовать на себе действие химиката под кодовым обозначением XB-1K7 — модифицированной имперской сыворотки правды. Исанн было поручено расследовать, каким образом несколько экспериментальных образцов попало на черный рынок. Это было ее второе в жизни задание, и она — неопытная, самоуверенная девчонка — попалась в руки злоумышленникам.
Тогда девушка думала, что хуже того, что ей пришлось пережить, не может быть ничего.
Наивная дурочка. Может. Может быть стократ хуже…
— Обещает достать ее и на том свете… — будто сквозь толстую стену донеслись чьи-то слова.
Идиоты. Они не понимают. И как бы ей хотелось не понимать!
«Все кончено. Он не остановится».
— Нет никакой следующей жизни, Сельвин. Есть только здесь и сейчас.
Собственный голос кажется чужим — будто какая-то другая женщина, хладнокровная и безучастная, взяла контроль над ее телом.
«Я люблю тебя. Я не хочу жить без тебя. Но умирать — не готова. Прости меня. Прости, мой хороший».
Она всего лишь нажала на кнопку запуска — но с тем же успехом могла вогнать нож в сердце.
Девушка не могла видеть, как корабль ее любимого исчез в огненной вспышке. Лишь погасла на радаре алая точка, и прекратила истошно вопить сирена.
…В ту памятную ночь падали звезды. Сегодня же никто не увидел ярких точек, летящих по небосклону: останки транспортника сгорели в атмосфере почти мгновенно…
Со стороны Исанн казалась совершенно невозмутимой. Безукоризненная осанка, отстраненное, нечитаемое выражение лица…
…ведь со стороны не услышать ее крика — оглушительно-громкого, надрывного, но так и не сорвавшегося с бескровных губ. Со стороны не почувствовать жгучей боли, терзающей каждую клеточку тела. Со стороны не увидеть вспышки ослепительно-белого света, выжигающей глаза.
Зато со стороны было прекрасно видно, как ноги разведчицы подкосились, и она рухнула на пол, шумно ударившись о дюрастил.
* * *
В командном центре повисла мертвая тишина — лишь негромко шипела статика из умолкшего пульта связи, да слышалось чье-то тяжелое дыхание. Приятная перемена после шума, стоявшего здесь только что.
Безопасность — вообще приятная перемена после смертельной угрозы, если уж на то пошло.
Гаррет с трудом разжал хватку. Ладонь уже саднило от впившейся в нее рукояти пистолета — который, к счастью, так и не пришлось применить.
Все обошлось. Он до сих пор не мог поверить в это чудо.
Лица присутствующих по-прежнему были белы, как мел. Наверное, комендант и сам выглядел не лучше. Во всяком случае, чувствовал он себя отвратительно.
Молчание успело затянуться до неприличия, когда подал голос майор Иртэн:
— Ну что, господа офицеры… со вторым днем рождения нас всех, — хрипло прокаркал он и тут же закашлялся.
Фраза произвела поистине волшебный эффект: младшие офицеры, отбросив устав и формальности, принялись шумно переговариваться, обмениваться поздравлениями и хлопать друг друга по плечам; майор Вальд облегченно вздохнул и — что было совершенно внезапно — с размаху швырнул на пол свой планшет с пометками. Выдав витиеватое и крайне непристойное выражение на хаттском, сибовец окончил тираду на Всеобщем: