«Рядом с церковью птицы поют…» Рядом с церковью птицы поют. На холме средь лесов – деревушка да российский сиротский приют — позапрошлого века церквушка. Этот храм не в Москве, не в столице, где парады пасхальной весной, где сгущаются первые лица над своею несчастной страной. Здесь печальная драма Земли. Пустота. Забытьё. Захолустье. Кто покрепче – отсюда ушли без потомственной памятной грусти. Это наш неизбывный позор. Это родины нашей старенье. Позабытая всеми деревня да несбывшийся русский простор… Нету певчих в церквушке давно. Нет того, даже скромного, хора… Хоть просвирку спекут. А вино для причастия кончится скоро. …Мы стоим на промерзшей меже. И глаза и надежды померкли. Отчего ж так светло на душе? Это птицы поют возле церкви. Окружил нас немыслимый мрак. Безработица. Нищие дети. Только чей-то таинственный знак — это птицы поют на рассвете. Просыпается гаснущий свет этой странною призрачной ранью. Промелькнувшие тысячи лет вдруг застыли в немом ожиданье. Может, страх наш извечный исчез… Может, кончилось долготерпенье… Может, слышится голос Небес в этом птичьем пророческом пенье? Может, сбудется праведный суд? Сколько слез над Россией пролито… Может, это природы молитва, — рядом с церковью птицы поют… Вера
Снится мне ночной причал На родной реке, Веры тонкая свеча У тебя в руке. Ты пойми, что в этой мгле Нет ни близких, ни родных, Что несчастных на земле Больше всех других… Разве знали в детстве мы, Веря в Божий свет, — От тюрьмы да от сумы Нет зарока, нет… Только птицы прокричат, Только вздрогнет вдалеке Веры тонкая свеча У тебя в руке. Ты поверь в иную жизнь На иной меже, Ты поверь и помолись О моей душе. Есть непознанная даль, Ты поверишь, ты поймешь: Есть любовь, и есть печаль, Остальное – ложь. Все мне снится по ночам: В дальнем далеке Веры тонкая свеча У тебя в руке. От небесного луча, Что на грешный мир пролит, Веры тонкая свеча В темноте горит… «Подобрали его случайно…» Подобрали его случайно, а быть может, кто-то принес… На меня он взглянул печально, стал ласкаться, бездомный пес. Вот в глаза заглянул он снова, Лапу даст свою не спеша… Разве бросишь его такого? Божья тварь. Живая душа. Когда кажется, – все пропало и удача навек ушла, пес спасал меня. Утешала Божья тварь. Живая душа. Ну, да что там, – моя собака… Мир наш выстроен из потерь. Видел брат мой, как горько плакал от досады таежный зверь. Ну, а помнишь, как в Тогучине на краю тайги и пурги наши души с тобой лечили и животные, и зверьки. Ведь, казалось, откуда взялся? На тропинке у дома вдруг неожиданно появлялся обаятельный бурундук… А лишь только в лицо плеснули волны кемеровской зари, вышли царственные косули из кустарника, — посмотри! Погляди, как они прекрасны! Как пленителен глаз разрез… Как, почуяв вблизи опасность, убегают в пятнистый лес! Как животные любят волю! Даже волк – не такой злодей. За добычею рыщет в поле — ему надо кормить детей. Зверь семью сохранить стремится, против прочих зверей греша… Он накормит свою волчицу, Божья тварь. Живая душа. Вот бегут по тропинкам лани, и зверьки до своей норы — вымирающие созданья, исчезающие миры. Снова белка бежит к кормушке, хвост роскошный свой распуша… Крошки-лапки. Красавцы-ушки. Божья тварь. Живая душа. Ах, не трогай, хоть будет случай повстречать змею иль ужа… Пусть противен он – гад ползучий, Божья тварь. Живая душа. Нынче в мире – иная веха, а формат ныне – смертный грех. Враг животных и человека в наше время – сам человек. Он все деньги свои считает в потаенной своей тиши. Ныне фирменно процветает Homo sapiens без души. Homo sapiens стал богатый. Все – и поле и лес круша! А ведь раньше здесь жил сохатый — Божья тварь. Живая душа. Любо нам не творить, не строить, а подсчитывать барыши. В людях, в людях теперь порою не хватает живой души! Совесть стынет в лохмотьях снега. Омертвели у нас сердца. У бездушного человека наступает начало конца. Все он мечется, неприкаян. Бьет по цели точней, чем встарь! Человек на земле – хозяин! Только Божья ли это тварь? |
