Торин сделал выпад первым, выбросив шест вперед плашмя. Его удар тут же был встречен противником. Дальше все завертелось так стремительно, что Бильбо только головой покачал. Король стойко перенес пару ударов по ребрам, которые все же умудрился нанести ему старый гном, отбил его выпад и босой ногой сделал подсечку. Противник, падая, перекатился, оперся на шест, но слегка опоздал: Торин уже стоял над ним и, даже не дав подняться, одним чудовищным ударом размозжил череп.

Кровь и мозговая жидкость некрасивым пятном стекли на гравий арены. Громкий крик, нарастая, вырвался из гномьих ртов. Ужаснувшийся Бильбо сперва подумал, что они возмущены жестоким убийством, но то было выражение одобрения. Первый этап своего поединка узбад прошел с блеском. Тильда едва не прыгала на месте, размахивая руками и что-то восторженно визжа. То ли для нее, в ее малые годы, смерть была чем-то нереальным, то ли ей и впрямь понравилось зрелище.

— Готово дело, — удовлетворенно кивнул Бофур. — Сейчас этого беднягу уберут, ополоснут камни — и бой продолжится.

На арену вышло несколько рабов. Подхватив труп на руки, они унесли его в шатер, из-под полога которого курился подозрительный дымок. Бильбо подумал, что не очень хочет видеть погребальный обряд над побежденным. Пока тело убирали, Торин успел помахать рукой подданным, чем привел их в еще больший восторг. «Его действительно любят, — с облегчением понял полурослик. — Значит, все получится».

Следующим на битву вышел тот самый Нарви Железнорукий — молодой, довольно высокий гном с короткой бородкой и темными волосами. Ловкий и гибкий, он еще только начинал приобретать ту же медвежью силу и мощь, что была у его деда, и все же казался опасным противником. Юноша не тратил времени на оскорбления. Он только вытащил из ножен меч, поцеловал его лезвие и вызывающе глянул на узбада.

— Твои кишки станут отличным украшением для моих доспехов, — насмешливо бросил ему узбад.

Юный противник был ловок и быстр, это Торин понял сразу, а потому сперва занял оборонительную позицию. Незачем было тратить все силы сразу, ведь впереди еще как минимум пара поединков.

Нарви сражался яростно и молча, умело находя уязвимые места в броне врага. Впрочем, узбад тоже не остался в долгу. Пару раз они достали друг друга, и было видно, что оба ранены. Нарви прихрамывал — меч короля распорол ему бедро. У Торина была продольная рана на руке, но меч он пока держать мог.

— Ты ловок и силен, — спокойно сказал своему юному врагу узбад. — Жаль, что твое семейство так настроено против меня. Когда я тебя убью, мальчик, что передать твоей матушке?

— Сперва попробуй меня убить, старик, — выкрикнул юноша. Он прыгнул вперед, но Торин ушел от его удара, развернувшись вокруг себя, и длинное лезвие его меча с влажным звуком вошло в тело молодого гнома, разрубив его почти пополам.

На скамьях кто-то отчаянно закричал — должно быть, брат или отец погибшего. Тело Нарви медленно, как в дурном сне, рухнуло на гравий, кровь алым потоком текла на камни, окрашивая их в бурый цвет.

Торин наклонился над поверженным, выдернул меч и отошел на пару шагов, вздымая окровавленный клинок. На его доспехах остались брызги крови обоих убитых, но король улыбался, широко и почти радостно. Собственные раны больше не заботили его. Он знал, что выдержит эти поединки, сколько бы их ни было.

А Бильбо был благодарен будущему супругу хотя бы за то, что тот не стал выдирать кишки погибшего и в самом деле делать из них украшение. Хоббит не был уверен, что смог бы после этого смотреть на Торина с прежним восхищением.

Бои продолжались, и еще трижды против узбада выходили сомневающиеся в его власти — брат погибшего Нарви, его дядя и отец. Все трое были еще молоды и достаточно сильны, и перерыв между боями был, по мнению полурослика, слишком мал, чтобы король успел нормально передохнуть. Он только один раз потребовал вина - и, приложившись к поднесенному кувшину, пил, запрокинув голову, пока очередной противник выходил на бой. Струйки вина потекли по черной бороде гнома, и он вытер их ребром ладони.

— Ну вот, теперь я могу убить еще сотню-другую, — рассмеялся он, вернув рабу кувшин. Но, несмотря на это, третий поединок дался ему трудно, а четвертый вымотал окончательно. Торин с досадой признался себе, что раны сильно досаждают ему. Он потерял много крови и ослабел.

Тогда король сделал то, о чем потом долгое время говорили гномы между собой. Он отложил меч и принялся снимать доспехи. Один за другим стальные куски падали на камни, прощально звякая кольцами кольчуги и шурша ремешками.

Он разделся почти полностью, оставив только плотные штаны и металлический пояс с наборными пластинами. Холодный ветер приятно успокаивал разгоряченную кожу. Темные зевы ран испещрили грудь и живот узбада, и тоненькие струйки крови порой стекали по его коже за пояс.

И его последний противник, отец Нарви из рода Железноруких, мрачно сказал:

— Нет ни чести, ни славы в том, чтобы биться против раненого и нагого. Ты забрал жизни двух моих сыновей, моего отца и брата, узбад. Мое слово — твоя сила велика. Испытание воинского искусства ты выдержал.

Зрители взорвались криками. Топот ног, вопли и стук ладоней о колени казались оглушающими, едва не разрывая барабанные перепонки. Тильда заткнула уши, морщась и со смехом глядя на хоббита. А Бильбо впервые за все время поединков задышал нормально. Торин смог, он победил всех, кто сомневался в нем, и впечатлил последнего из врагов настолько, что тот отказался от боя. Конечно, это не значит, что потерявший сыновей и родичей гном не попытается убить короля, но это точно будет не сегодня.

Как только бой был закончен, король направился к своему шатру. Следовать за ним, возможно, было неправильно, но Бильбо сейчас было наплевать на приличия. Извинившись, он оставил Бофура разъяснять Тильде кое-какие особенности будущих поединков между людскими юношами, а сам бегом направился к шатру.

Когда хоббит вошел, Король-под-Горой сидел на низком стуле, а вокруг него хлопотали рабы, перевязывающие его раны. Порез на руке уже был намазан пахучей мазью белесого цвета.

— Хвала валар! — Бильбо остановился в двух шагах от жениха, не будучи уверенным, что ему можно обнять Торина. — Я думал, что ты потерял разум, когда увидел, как ты лишаешь себя последней защиты, господин мой! Ты снял доспехи, потому что знал, что у того гнома есть совесть?

— Нет, — король устало прикрыл глаза, пока руки рабов быстро промывали его раны. — Я снял их, потому что задыхался. Но не говори об этом моим племянникам, пусть думают, что их дядя — безумный герой.

Бильбо сел у его ног, глядя на пострадавшего жениха с таким сострадающим выражением, что король не выдержал и рассмеялся.

— Я не умру, солнце моей жизни, — сказал он. — Уйми свои тревоги. Несколько лишних шрамов будут только поводом для новых песен и сказаний, вот и все. Я доказал силу, теперь осталось выказать несгибаемую волю — и мое право никто более не посмеет оспорить.

— Тогда не будем пока думать об этом, — согласился полурослик и кивнул рабам: — Идите. Я сам позабочусь о господине дальше.

Несмотря на слабость от потери крови, Торин с большим удовольствием принял его помощь, переходящую в ненавязчивую, легкую ласку. Они вместе посмеялись над видом узбада, обмазанного целебной мазью — скорее от облегчения и радости, чем потому, что было и впрямь смешно.

Затем в шатер заглянули наследные принцы, жаждущие поздравить дядюшку с блистательной победой, и Бильбо на время оставил своего жениха в их обществе. Он вышел из шатра, глубоко вдохнул вечерний воздух, слегка подпорченный острым запахом крови, и сказал сам себе: «Ну вот, мистер Бэггинс, ты наконец-то нашел свое место в мире. Теперь осталось только понять, что от тебя требуется, и быть полезным тем, кто стал тебе так дорог».