Дракончику, кажется, это нравилось — по крайней мере, он не пытался отгрызть благодетелю палец и ни разу не зарычал на него, а только подставлял изогнутую горбиком спинку и затихал. В такие моменты глаза его покрывались полупрозрачной пленкой — это значило, что дракон дремлет.

Бильбо очень повезло, что такое существо было рядом с ним. Это отвлекло полурослика от тягот похода — и спустя еще некоторое время хоббит с изумлением обнаружил, что вскакивает в седло без посторонней помощи. Руки его почти всегда были заняты драконом, так что он постепенно учился управлять своей пони коленями, как это иногда делали гномы.

И, разумеется, Бофур продолжал учить его языку подгорного народа.

Когда дракону исполнилось несколько дней, он уверенно встал на лапки. Бильбо был поражен, увидев, что его питомец целеустремленно ковыляет за ним на привале, когда полурослик всего-то отошел в кустики по личной надобности. Ящеренок ловко опирался о землю кончиками сложенных крыльев, пока еще слишком слабых, чтобы поднять его упитанное тельце в воздух. Судя по его мордочке, оставлять заботящегося о нем хоббита дракончик не хотел ни на минуту.

— Ох, глупыш, — засмеялся Бильбо, почесав малыша под подбородком. — Я всего на минутку. Потом принесу тебе ужин, потерпи.

Дракончик не хотел терпеть. Он заполз в куст вместе с Бильбо, спрятался за веткой и напряженно запыхтел.

Хоббит не выдержал и расхохотался. Кажется, у драконов пищеварительный процесс проходил несколько иначе, чем у гномов, людей и прочих двуногих существ, соответственно, и по естественной надобности им нужно было куда реже. Изумление на мордочке дракона, выглядывающей из-за куста, позабавило Бильбо невероятно.

А вот ночью случился небольшой казус. Малыш забрался под бок к хоббиту и наотрез отказался отстраниться, даже когда явился Торин.

— Khagam menu penu rukhs!* — взорвался узбад и за шкирку выволок дракончика из шатра. Вернувшись, он покосился на широкую ухмылку жениха и что-то пробормотал: наверное, не слишком лестное для него.

Бильбо ничуть не обиделся. Он первым потянулся к сердитому узбаду и обнял его за плечи, неспешно массируя усталые мышцы.

— Не сердись, — попросил он, прихватывая губами мочку его уха. — Он ребенок. Он не понимает, что ты меня не обижаешь.

— Выучился, — хмыкнул Торин, уже теплее глядя на жениха. — Бофур заслужил свое жалование сполна. И многому он тебя научил?

Бильбо сблизил большой и указательный пальцы, показывая, насколько немного пока что знает, и улыбнулся. Торин со вздохом потянулся поцеловать его — это ему почему-то понравилось весьма, даже больше всего остального. Узбад почувствовал, как к чреслам приливает кровь. В последние дни они пересекли вброд несколько речушек, и Торин был так занят походом, что не приходил к полурослику.

Но стоило им начать свои ласки, как снаружи шатра зацарапалось. Дракончик ломился внутрь — и, кажется, намеревался процарапать коготками плотный полог. Это было ему пока не под силу, но заниматься сексом под такие звуки не смог бы никто.

Грубо ругаясь, Торин приподнял полог, и дракончик тут же скользнул на свое место у изголовья Бильбо.

— Он меня любит, — развел руками хоббит. — Прости, господин мой.

Пришлось подождать, пока агрессивный малыш заснет. Торин злился — но в то же время ему было и смешно. Бильбо заботился об этом темном создании даже больше, чем нормальная мать о своем ребенке. Пока король брал его сзади, гладя ладонями приподнятые ягодицы, хоббит зажимал себе рот рукой, чтобы не слишком громко стонать и не будить питомца. Это было почти трогательно.

На другой день они вступили на отроги гор. Здесь следовало быть чрезвычайно осторожными: острые камни могли повредить ноги пони, так что многие гномы нарушали обычай и спешивались, чтобы осторожно провести лошадок под уздцы. Те, обученные держаться на крутых склонах, ступали аккуратно, слушаясь хозяев.

Чтобы пройти этим путем, большому отряду гномов пришлось разделиться. С Торином двигалось теперь около сотни гномов, другие направились разными тропами в обход многочисленных скал и нагромождений камней. В горах большое войско не пройдет — нужно либо делиться на части, либо следовать цепочкой, а это делает воинов уязвимыми.

Бильбо, держа под уздцы Миртл, двигался вслед за принцами. Хвост пони Фили мотался впереди, словно путеводный маячок. Принцы, как самые остроглазые и молодые, разведывали путь — и этой миссией чрезвычайно возгордились, надо сказать.

Внизу шумела река. Бильбо старался не смотреть туда, поскольку от высоты у него сразу же начинала кружиться голова.

— Ох, что бы сказал мой покойный батюшка, если бы меня таким увидел! — вздохнул он, оглядывая свою одежку, чтобы хоть как-то отвлечься.

— Да ничего он не сказал бы, — хмыкнул Фили, услышавший сетование полурослика. — Он же покойный, разве нет?

Это могло бы показаться бестактным, если бы хоббит не знал, что гномы так выражают дружбу. Принцам нравился деловитый и рассудительный дядин жених, хотя они еще не вполне определились, как к нему относиться: как к родственнику или пока что только как к приятелю. Впрочем, дружеские подначки уже о многом говорили.

Вниз сыпались мелкие камушки. Бильбо придерживал одной рукой дракончика, сидящего на седле. Малыш был любопытный, как все дети, даже если у них есть крылья и хвосты. Он ерзал и норовил сползти вниз, вытягивая шею.

Промозглый ветер, сопровождавший отряд весь день наконец надул дождь, да какой! Ледяные струи воды низвергнулись с небес, будто наверху перевернулось море.

Бильбо, дрожа от холода, сбросил с себя плащ, чтобы набросить его на дракончика. Тому дождь не понравился, он пыхтел и фырчал, из-за чего плащ хоббита, лежавший на седле, казался живым и постоянно шевелился.

Бильбо уже несколько раз наступил на острые камни, и хотя ступни у хоббитов очень твердые и переносят почти все что угодно, он все же умудрился пораниться. Крохотные капельки крови оставались за ним на дороге. Тут ни один гном ему помочь не мог: в такой непогоде каждый был сам за себя.

Впереди открылся крутой подъем, уводивший в темный провал. Бильбо понадеялся, что это все-таки пещера. Он готов был отдать почти все, что имеет, за нормальный ночлег и ужин. Хотя можно даже просто за ночлег, он мог обойтись и без еды до утра, лишь бы уйти в сухое место и немного поспать.

Сзади послышался громкий треск. Большая повозка, с трудом умещавшаяся на горном склоне, накренилась и грозила сорваться вниз.

«Там ведь все припасы!» — испугался Бильбо.

Кажется, принц Фили тоже об этом вспомнил. Он бросил поводья своего пони идущему рядом брату и кинулся поддерживать веревки, которыми удерживался скарб на телеге. Если те лопнут, плакала значительная часть их припасов, все в пропасть полетит на поживу падальщикам!

Телега была широкая, и разойтись с ней было невозможно из-за узости тропы, по которой двигался отряд. Бильбо, которого Фили довольно невежливо пихнул, спеша к телеге, собирался было возмутиться, но увидел, что тюки, лежавшие на самом краю, угрожающе кренятся на юношу. Тот, увлеченный закреплением узлов на веревках, этого не замечал.

— Осторожнее! — закричал хоббит, но от волнения — на вестроне, и Фили его не понял.

Бильбо и Кили бросились к старшему принцу как раз вовремя, чтобы успеть перехватить его за руки, когда тяжелые тюки спихнули парня вниз, в пропасть.

Фили, как назло, был в доспехах, а это отнюдь не прибавляло ему легкости. Бильбо застонал от досады. Он чувствовал, что рука принца, мокрая от дождя, выскальзывает у него из ладони. Кили рядом что-то кричал, но из-за шума бури и сильного ветра Бильбо ничего не мог разобрать.