«Что же ты, зараза, бровь себе побрила…» Что же ты, зараза, бровь себе побрила, Ну для чего надела, падла, синий свой берет! И куда ты, стерва, лыжи навострила — От меня не скроешь ты в наш клуб второй билет! Знаешь ты, что я души в тебе не чаю, Для тебя готов я днем и ночью воровать, — Но в последнее время чтой-то замечаю, Что ты мне стала слишком часто изменять. Если это Колька или даже Славка — Супротив товарищей не стану возражать, Но если это Витька с Первой Перьяславки — Я ж тебе ноги обломаю, в бога душу мать! Рыжая шалава, от тебя не скрою: Если ты и дальше будешь свой берет носить — Я тебя не трону, а в душе зарою И прикажу залить цементом, чтобы не разрыть. А настанет лето – ты еще вернешься, Ну, а я себе такую бабу отхвачу, Что тогда ты, стерва, от зависти загнешься, Скажешь мне: «Прости!» – а я плевать не захочу! 1961 «Позабыв про дела и тревоги…» Позабыв про дела и тревоги И не в силах себя удержать, Так люблю я стоять у дороги — Запоздалых прохожих пугать! «Гражданин, разрешите папироску!» «Не курю. Извините, пока!» И тогда я так просто, без спросу Отбираю у дяди бока. Сделав вид, что уж все позабыто, Отбежав на полсотни шагов, Обзовет меня дядя бандитом, Хулиганом – и будет таков. Но если женщину я повстречаю — У нее не прошу закурить, А спокойно ей так намекаю, Что ей некуда больше спешить… Позабыв про дела и тревоги И не в силах себя удержать, Так люблю я стоять на дороге!.. Только лучше б мне баб не встречать! 1963 Серебряные струны У меня гитара есть – расступитесь, стены! Век свободы не видать из-за злой фортуны! Перережьте горло мне, перережьте вены — Только не порвите серебряные струны! Я зароюсь в землю, сгину в одночасье — Кто бы заступился за мой возраст юный! Влезли ко мне в душу, рвут ее на части — Только б не порвали серебряные струны! Но гитару унесли, с нею – и свободу, — Упирался я, кричал: «Сволочи, паскуды! Вы втопчите меня в грязь, бросьте меня в воду — Только не порвите серебряные струны!» Что же это, братцы! Не видать мне, что ли, Ни денечков светлых, ни ночей безлунных?! Загубили душу мне, отобрали волю, — А теперь порвали серебряные струны… 1962 Тот, кто раньше с нею был
В тот вечер я не пил, не пел — Я на нее вовсю глядел, Как смотрят дети, как смотрят дети. Но тот, кто раньше с нею был, Сказал мне, чтоб я уходил, Сказал мне, чтоб я уходил, Что мне не светит. И тот, кто раньше с нею был, — Он мне грубил, он мне грозил. А я все помню – я был не пьяный. Когда ж я уходить решил, Она сказала: «Не спеши!» Она сказала: «Не спеши, Ведь слишком рано!» Но тот, кто раньше с нею был, Меня, как видно, не забыл, — И как-то в осень, и как-то в осень — Иду с дружком, гляжу – стоят, — Они стояли молча в ряд, Они стояли молча в ряд — Их было восемь. Со мною – нож, решил я: что ж. Меня так просто не возьмешь, — Держитесь, гады! Держитесь, гады! К чему задаром пропадать, Ударил первым я тогда, Ударил первым я тогда — Так было надо. Но тот, кто раньше с нею был, — Он эту кашу заварил Вполне серьезно, вполне серьезно. Мне кто-то на плечи повис, — Валюха крикнул: «Берегись!» Валюха крикнул: «Берегись!» — Но было поздно. За восемь бед – один ответ. В тюрьме есть тоже лазарет, — Я там валялся, я там валялся. Врач резал вдоль и поперек. Он мне сказал: «Держись, браток!» Он мне сказал: «Держись, браток!» — И я держался. Разлука мигом пронеслась, Она меня не дождалась, Но я прощаю, ее – прощаю. Ее, как водится, простил, Того ж, кто раньше с нею был, Того, кто раньше с нею был, — Не извиняю. Ее, конечно, я простил, Того ж, кто раньше с нею был, Того, кто раньше с нею был, — Я повстречаю! «У тебя глаза – как нож…» У тебя глаза – как нож: Если прямо ты взглянешь — Я забываю, кто я есть и где мой дом; А если косо ты взглянешь — Как по сердцу полоснешь Ты холодным, острым серым тесаком. Я здоров – к чему скрывать, — Я пятаки могу ломать, А недавно головой быка убил, — Но с тобой жизнь коротать — Не подковы разгибать, А прибить тебя – морально нету сил. Вспомни, было ль, хоть разок, Чтоб я из дому убег, — Ну когда же надоест тебе гулять! С грабежу я прихожу — Язык за спину завожу И бегу тебя по городу шукать. Я все ноги исходил — Велосипед себе купил, Чтоб в страданьях облегчения была, — Но налетел на самосвал — К Склифосовскому попал, — Навестить меня ты даже не пришла. И хирург – седой старик — Он весь обмяк и как-то сник: Он шесть суток мою рану зашивал! А когда кончился наркоз, Стало больно мне до слез: Для кого ж своей я жизнью рисковал! Ты не радуйся, змея, — Скоро выпишут меня — Отомщу тебе тогда без всяких схем: Я тебе точно говорю, Востру бритву навострю — И обрею тебя наголо совсем! 1961 |
