Второй вертолёт всё это время ждал, заглушив моторы. Его пассажирский люк открылся, лишь когда волна людей схлынула, «всосавшись» в главный коридор как зерно в воронку. Пассажиров на борту оказалось меньше — где-то полтора десятка мужчин и женщин, треть из которых составляли азиаты. Все они были в штатском, многие при чемоданах и сумочках.

— Научный сектор — собираемся здесь! — Молодой ассистент из ведомства доктора Солнцевой помахал им рукой. — Я отведу вас к лабораториям!

Приглашённые потянулись к нему, причём как-то само собой вышло, что свежеприбывшие специалисты составили плотную группку во главе, а многочисленные лаборанты — длинный «хвост» позади них…

Последней с трапа на бетон площадки ступила миниатюрная пепельноволосая женщина средних лет — стриженная под каре, в больших круглых очках с тонкой серебряной оправой, с туго набитой спортивной сумкой на плече. Одета она была в серый брючный костюм, пиджак которого украшал, ни много ни мало, Серебряный Крест Заслуги Польского Красного Креста.

Присоединяться к основной группе женщина не стала — пропустила их вперёд и пошла следом, без особого интереса глядя по сторонам, словно на экскурсии, которую уже много раз посещала. В коридоре, возле двери с грубо намалёванным красным крестом (тот ещё пах краской) остановилась, смерила её взглядом и хмыкнула, скривив губы.

— Po prostu uroczy… — Вздохнув, женщина толкнула створку и вошла в комнату. Огляделась. Снова вздохнула. Набрав в грудь побольше воздуха, внезапно швырнула об пол свою сумку и рявкнула почти басом:

— Wsta?! Uwaga! Zasalutowa? funkcjonariuszy!

Фельдшер Константин, дремавший на трёх сдвинутых стульях, подскочил, будто ужаленный и, не успев толком проснуться, вскинул руку в воинском салюте. Его не знающий польского напарник, который в этот миг сидел за компьютером, спиной к двери, отреагировал менее бурно — просто вздрогнул и развернулся на вертящемся кресле. Осторожно спросил:

— А-а… С кем имею честь?

— Я — майор Доминика Гигерсбергер, ваш новый хирург и начальник. — Ответила женщина, переходя на английский. — А вы — бездельники.

— П… простите, почему? — Не нашёлся, что ответить младший фельдшер.

— Мы же ещё ничего… — Начал его старший коллега и запнулся. — Ох… Простите, пани. Я хотел сказать — с чего вы взяли? Вы ведь только что пришли.

— Не распакованные ящики у стены. — Указала пальцем майор. — Хирургический стол просто стоит. Холодильники открыты и не работают. Половина приборов не приведена в рабочее состояние, остальные не включены в сеть. Розеток, кстати, недостаточно для всего оборудования. Когда я вошла, вы не распаковывали ящики и не подключали приборы. Довольно?

— Мы уже начали! Просто рук не хватает! — Пожаловался Константин.

— Ну так теперь на одну пару больше. — Доктор присела возле сумки и расстегнула её, вытащила томик в мягкой обложке. — Приступайте. Я разберу вещи и присоединюсь. Втроём управимся быстро, но с розетками нужно что-то решать…

— Позвольте, пани, а почему спешим? Намечается боевая операция? — Майор, чей взгляд минуту назад мог прожечь бетон, выглядела теперь спокойной, даже флегматичной, однако младший фельдшер на всякий случай сохранил осторожный тон. — Мы ждём раненых?

— Нет. — Полька продолжила копаться в сумке, вытаскивая одну книжку за другой и складывая их на пол. — Но вы можете мне гарантировать, что через пару секунд какой-нибудь идиот в мундире не подавиться сухим бубликом или не ударится виском о край стойки в столовой? А у нас ни черта не готово…

В инженерном встреча новоприбывших прошла куда теплее — наконец-то число рабочих рук соответсвовало числу срочных и важных проектов. После знакомства Маркус вместе с интендантом распределил их по комнатам и рабочим местам, не откладывая дело в долгий ящик. Тут уж пришлось потесниться старожилам — одиночных жилых комнат больше не осталось, все заселились парами, а двух лаборанток даже пришлось определить на постой к биологам. Учитывая, что инженеры-корейцы разругались еще в вертолете, японка-химик долго пыталась выбрать из одинаковых «номеров» лучший, а молодые ассистенты шумели и волновались, словно студенты на перемене, размещение затянулось до темноты.

Только наутро Штреллер объявил общий сбор. Заполнившая половину лаборатории толпа внушала бывшему офицеру бундесвера некоторую гордость — под его началом теперь находилось целое конструкторское бюро. Загадки иномировых технологий больше не казались непреодолимыми.

Не менее бурная активность с самой побудки наметилась и у медиков. Доминика, спавшая ночью в лазарете, на хирургическом столе, поднялась затемно, перекусила завалявшимся на дне сумки раздавленным печеньем, и продолжила обустраивать медицинский кабинет. Повозившись с час, она поручила продолжить работу вернувшимся из казарм фельдшерам, а сама, мрачная и зевающая, направилась в биологическую секцию, явно намереваясь побеседовать с Солнцевой. Однако судьба распорядилась иначе — у выхода из столовой женщина налетела на Мишель, вписавшись лбом ей в грудь. Капитан рассеянно извинилась и попыталась пройти мимо, но доктор загородила ей дорогу. Сунув руки в карманы пиджака, хирург посмотрела на канадку снизу вверх (немногие из персонала базы были на такое способны) и поинтересовалась:

— Мне кажется, или вы — Мишель Хенриксен?

— Не кажется. — Кивнула снайпер, удивлённо выгнув бровь. — А вас я, вроде бы, вчера на ужине видела?

— Да, вероятно. А я вас — нет. Но там было многолюдно.

— Вы ведь наш новый врач, верно? — Мишель улыбнулась и протянула ладонь для рукопожатия. — Доктор Гигерсбергер? Очень приятно.

— Мне тоже. О вас хорошо говорят солдаты. — Хирург ответила на рукопожатие, при этом легонько дёрнув девушку за руку. Та поморщилась, и Доминика криво усмехнулась. — Это ценно. А сейчас я предлагаю вам выбор — или вы идёте со мной в лазарет добровольно, или я заламываю вам руку и веду силой.

— Пожалуй, первый вариант. — Угроза прозвучала совершенно серьёзно, без намёка на шутку, однако Хенриксен улыбнулась шире, не пытаясь высвободить ладонь. — При условии, что вы объясните, зачем.

— Вчера я успела опросить часть солдат на предмет их самочувствия, и мне рассказали, что у вас были проблемы с плечом, которые вы игнорировали. — Майор сдвинула брови и чуть откинула голову, отчего её очки блеснули в свете ламп, став почти зеркальными. Уточнять имя «доносчика» она не стала. — Обследование неизбежно, вопрос лишь — пойдёте ли вы сами?

— Смею заверить, я в полном порядке. Но если вы настаиваете… — Канадка хмыкнула. Доктор начинала ей нравиться.

— Настаиваю. А то знаю я вас, героев мундирных — или зовёте санитара, занозив палец, или бегаете со шрапнелью в бедре, пока нога отваливаться не начнёт… — Гигерсбергер развернулась и потянула девушку за собой, так и не отпустив её руки. — Третьего не дано…

В последние дни двери биологической лаборатории практически не закрывались — то и дело забегали сотрудники инженерного, носили туда-сюда образцы… Так что когда створка в очередной раз хлопнула, Елизавета Васильевна, работающая за компьютером, не стала оборачиваться. Однако гость направился не к боксам с образцами, а к рабочему месту Солнцевой — биолог без труда определила это по звуку лёгких шагов. Вздохнув, учёная свернула файл и оглянулась:

— Вам нужна моя помощь?

— Боюсь, наоборот. — Маленькая светловолосая женщина в медицинском халате поверх серого костюма опустилась в кресло рядом с Елизаветой, не спросив разрешения. — Возможно, вам нужна моя.

— А с кем имею честь, простите? — Глава лаборатории приподняла брови. Эту тоненькую незнакомку в круглых очках она, вроде бы, видела впервые, но лицо её казалось знакомым.

— Доминика Гигерсбергер. — Гостья наклонилась вперёд и протянула руку. Лиза пожала крошечную ладонь. — Можете считать, что я — официальный представитель Красного Креста, присланный проинспектировать условия жизни в вашем мини-освенциме. И хотя, на мой взгляд, внеземные разумные формы жизни тоже попадают под действие Женевской конвенции, больше всего меня интересует единственный ваш узник-человек. Вы сами. По моим сведениям, с начала проекта вы почти не общаетесь с персоналом и очень редко покидаете рабочее место, а с территории базы вообще ни разу не выходили. Как смотрите на то, чтобы исправить ситуацию?