Ночь пролетела как один миг, но когда утренний колокол возвестил о начале нового дня,

Халима, одевшись, направилась не к себе. Она возвратилась в комнату Ханторека и растолкала его, несмотря на то что солнце еще только поднялось над горами. Он пьяно жмурился, глуйо таращась, явно не понимая, что происходит, пока до него не дошло, что перед ним Халима и что она взбешена до крайности.

— Что? Что случилось? — спросил он осипшим голосом.

— Что произошло?! — гневно вскричала она.— И он еще спрашивает!

— Да э чем же я провинился? — просипел Ханторек и потер горло рукой.— Болит,— пожаловался он и попытался улыбнуться, но улыбка получилась жалкой.— Наверное, вино было слишком холодным.

Но она не обратила на его слова никакого внимания.

— Я пришла, чтобы сказать тебе: если ты домогался встречи только для того, чтобы у меня на глазах нажраться и заснуть, то спи дальше! Я тебе мешать не стану!

Он рванулся к Халиме, но она жестом остановила его:

— И не приближайся ко мне!

Она захлопнула за собой дверь и с довольной улыбкой отправилась спать.

Удар колокола прервал короткий и тяжелый сон шадизарки. Думы о пропавшем кинжале не давали ей покоя всю ночь, и потому, ничуть не отдохнувшая и до крайности раздраженная, Соня пробудилась в отвратительном настроении.

Она рассеянно отвечала на приветствия подруг, пока не поняла: кроме исчезнувшего клинка ее беспокоит еще что-то. Она огляделась. Альрика! Бритунки нигде не было видно. Тогда Соня принялась расспрашивать девушек, но оказалось, что И они ничего не знают. Она бросилась в комнату Альрики: кровать застелена, словно девушка и не ложилась. И тут Соня вспомнила о приоткрытой накануне двери...

Неужели эта трусиха решилась в одиночку выследить одного из Серых? Волна озноба прокатилась по телу девушки. Ну конечно. Альрика должна была видеть то же самое, что видела вчера Соня. Отпереть замок ей ничего не стоило. Значит, она дождалась, когда Соня уйдет, и отправилась за незнакомцем... Так что же? Выходит, рассказы подруг об излишне любопытных послушниках — правда?

Кровь гирканки вскипела в ее жилах, но ум уроженки севера оставался холодным, как снег. Сейчас она пойдет, отыщет кого-нибудь из наставников и вытряхнет из него все! Она выскочила в коридор и нос к носу столкнулась с Тира-лом. Бедняга не успел и глазом моргнуть, как почувствовал, что его схватили за грудки и прижали к стене.

— Говори, урод, что вы с ней сделали! — Соня тряхнула наставника. Он попробовал что-то сказать, но не смог. Только тогда она сообразила, что глупо душить человека и одновременно требовать от него ответа,— Говори,— повторила она уже спокойнее, отпуская его, хотя взгляд девушки по-прежнему пылал гневом.

— Зайдем в комнату,-— сказал он, растирая шею.

Все так же хмурясь, она пошла за ним в комнату Альрики и остановилась у окна. Он прикрыл дверь:

— Успокойся. Это сейчас самое главное.

— Самое главное сейчас — спасти Альрику.

— Ас чего ты взяла, что ее вообще нужно спасать?

— Ты что, меня дурой считаешь? — взвилась девушка.— Я ведь слышала разговоры об исчезающих послушниках, которых якобы переводят куда-то.

— Может, так оно и есть?

— Вчера мы расстались после вечернего колокола, а после утреннего ее уже не было.

И она рассказала о том, что видела ночью, умолчав только о собственном приключении.

— И чего же ты хотела от меня? Серые подчиняются только матери-настоятельнице.

— Значит, пойду к ней! Ах, да...— Она осеклась, вспомнив, что Разара уехала накануне вечером.— Хорошо. Кто здесь сейчас главный?

— Среди настоятелей — Ханторек, но всем заправляет Халима. Среди стражей и наставников — Кучулуг, но внешняя стража ему не подчиняется. Там правит Вамматар.

Соня закусила губу: к первым двум она не могла обратиться.

— Значит, пойду к Кучулугу,— пробубнила она.

— Не ходи к нему.

— Это еще почему?

— Во-первых, он ничего не может сделать,— попытался объяснить наставник.

— А во-вторых?

— А во-вторых, даже если я ошибаюсь и он может, то наверняка не станет. Зато точно могу сказать, что наобещает тебе всего, но потребует твоей помощи, и ты оглянуться не успеешь, как окажешься у него в руках.

— Да ну?! — насмешливо спросила Соня.

— Не «да ну», а именно так,— серьезно ответил Тирал.— Кучулуг хитер, коварен и мстителен.

— Вот уж никогда бы не подумала!

— Я понимаю... Тупой громила...— насмешливо кивнул он.— Многие жестоко заплатили за такое заблуждение.

— Мне надоел этот спор,— заявила Соня.— Зачем ты здесь?

— Послушницы сказали мне, что Альрика пропала. Я побежал сюда, чтобы ты не наделала глупостей.

— О, Бел! — воскликнула она.— Так ты все знал с самого начала! Впрочем, не важно...— Она вызывающе посмотрела на него.— И что же ты хотел мне посоветовать?

— Если Альрика у них,— осторожно начал Тирал, и Соня презрительно фыркнула,— то с ней ничего не сделают до тех пор, пока не вернется мать-настоятельница. Без нее жизнь в Логове вообще замирает.

— Значит, дождусь, когда вернется Разара, и тогда...

— Нет.— Соня удивленно посмотрела на него.— Это ничего не даст. В Логове есть только один человек, способный навязать свою волю матери-настоятельнице. Вожак.

Соня последовала совету наставника: раз без ведома матери-настоятельницы здесь ничего не делается, то и предпринимать что бы то ни было — глупо. Зато она поняла, что пора бежать. Бежать при первой возможности куда глаза глядят. Вот только выручит Альрику, и в путь. Правда, пока она не обдумывала мелочей. Соня знала, что внутреннюю стражу минует без труда, а вот внешняя пока оставалась для нее загадкой. Впрочем, она никогда не задумывала далеко наперед. Всему свое время.

Она настолько увлеклась мыслями о побеге, что невольно начала вести себя так, будто из послушницы превратилась в почетную гостью. С каким-то злым наслаждением она донимала наставников, словно хотела оставить долгую и яркую память о себе.

И лишь Кучулуг смотрел на происходящее с довольной ухмылкой. Наставники ничего не могли поделать с Соней и лишь по десять раз на дню прибегали к Кучулугу с жалобами на строптивую послушницу, но гирканец выслушивал их, разводил руками и отвечал, что не может нарушить приказ матери-настоятельницы. Вот вернется она, и тогда...

Пока же все оставалось по-прежнему. Соня видела, что многие из ее жертв вот-вот готовы сорваться, но это не останавливало, а наоборот, только забавляло ее. Поток жалоб грозил превратиться в снежную лавину, когда мать-настоятельница наконец-то вернулась.

Судя по поведению внутренней стражи, произошло что-то необычное. Сперва послышались быстро нарастающие топот копыт и грохот колес кареты. Кто-то прорычал приказ, и ворота отворились. Мгновение спустя карета влетела во внутренний двор Логова, и только здесь возница, в котором все узнали Севера, натянул поводья. Кони пошли шагом. Вожак махнул рукой, подзывая одного из стражей, а когда тот сменил его на козлах, спрыгнул, проверив, все ли в порядке с матерью-настоятельницей, и устало побрел к умывальне.

Тело его покрывал слой пыли, налипшей на кровь, но понять, чья она, было невозможно. Карета медленно направилась ко дворцу. Соня смотрела на нее округлившимися от удивления глазами, пытаясь представить, в какую же переделку они попали. Судя по всему, мать-настоя-тельница жива, но какой ценой... Бока кареты, алые от крови, были утыканы стрелами, половина коней оказалась ранена, хотя и не опасно, с крыши свисала цепь абордажной кошки...

Соня обернулась к Северу. Он стоял в набедренной повязке, и двое стражников поливали его водой из ведер, а он фыркал от удовольствия и стирал с себя кровь и грязь. Не только послушники, но и наставники обступили его. Лишь стражники оставались на местах, тоскливо глядя в его сторону и жалея, что не могут услышать рассказ Вожака.