Падали воины и рыцари, и лишь несколько человек теснились около меня.

— Туда, в лагерь! — крикнул я, вспоминая об Агнессе.

Мы обернули коней, но было уже поздно: оттуда, с горы шел неприятель, и впереди его рядов я увидал Агнессу…

О, с какой силой прорывал я и повергал на землю ряд за рядом, стремясь к ней!..

Вот я уже достигаю ее… Я не замечаю, что пали благородный Тельрамунд и храбрый Гастон, и что только один рыцарь Вальк сражается рядом со мной…

Я освобожу ее!..

Но вот — о ужас! — я увидел занесенный над нею нож, и громкий голос донесся до меня:

— Остановись, или она погибнет!..

Мой меч опустился — и вдруг со всех сторон обвились вокруг меня арканы, десятки рук напряглись, и вот я, свергнутый на землю, обезоруженный, лежал на земле рядом с Корнелиусом Вальком. И он, и Агнесса, и я — мы уцелели, чтоб попасть во власть свирепых поклонников дьявола!..

Здесь, собственно, кончаются записки Лакруа. Дальше от них остались незначительные, лишенные связи отрывки, — все остальное было уничтожено отшельником, в распоряжении которого была рукопись и который раньше был священником эйсенбургского прихода. Трудно сказать, что заставило его решиться на этот поступок, — боязнь ли, чтобы не послужило к соблазну все таинственное и необычайное, о чем повествовал кавалер Лакруа, или же противоречие его взглядов с учением западной католической Церкви. Для монаха римско-католика и подобная причина была бы достаточна.

Тем не менее, по сохранившимся отрывкам записок Лакруа, по хроникам и мемуарам, можно было восстановить правдивую историю Братьев св. Креста и дальнейшую судьбу самого кавалера Лакруа.

Вечный скиталец — искатель истины, наивный египтянин, на веру принимавший учение жрецов и внезапно обратившийся в скептика, все отрицающего, кроме возможности найти истину, — кавалер Лакруа, под влиянием наглядной реакции, вдруг превращается в фанатика. Фанатизм и нетерпимость, подавление воли человека и полное подчинение его авторитету, — эти отличительные черты римского католицизма с особенной силой выразились в страстном, сильном человеке. Расцвет гуманизма отразился в нем реакцией, — и результатом ее явилось преобразование ордена Братьев св. Креста. Меч и огонь уступили место любви. Св. Крест, бывший грозой для неверующих, теперь воздвигался как символ любви для всего человечества.

Кавалер Лакруа имел право сказать, что он шаг за шагом и век за веком переживал все заблуждения, пережитые человечеством.

Но его исключительная натура заставляла его и заблуждаться и страдать сильнее других. Он везде был первым, стоял впереди всякого движения, охватывавшего человечество, — вот почему его следы не потерялись и могли быть отысканы.

Избиение отряда рыцарей, шедших на поиски царства священного Солима, было лишь актом возмездия со стороны поклонников дьявола за обиду того, кому они служили.

Кавалер Лакруа, Корнелиус Вальк и Агнесса — были обречены в жертву тому же мрачному божеству.

В записках кавалера Лакруа не содержалось указаний на то, как им удалось вырваться из когтей поклонников дьявола, но зато по немногим уцелевшим отрывкам можно убедиться, какое сильное впечатление произвело на него знакомство с этими людьми.

Для него, искавшего истину, являлся еще один новый, разительный пример того, как человеческий ум, создавая сам для себя идеал истины, впадает в неисходные противоречия. Путем долгой, мучительной внутренней борьбы для кавалера Лакруа теперь все яснее и яснее стало казаться, что не в человеке заключается истина, и что она должна придти как откровение свыше.

Освобожденный из плена, он поднял знамя св. Креста уже убежденным последователем христианства. Это доказала его дальнейшая деятельность.

Его освобождение совпало с одним из величайших событий для всего христианского мира: священный Иерусалим, где совершился подвиг искупления человечества, снова попал в руки неверных.

Весть об этом событии произвела потрясающее впечатление во всей Европе. Утихнувшее было на время религиозное возбуждение вспыхнуло с новой силой. Раздалась проповедь третьего крестового похода, и снова устремились в Палестину стройные отряды рыцарей и беспорядочные толпы крестоносцев, сильные лишь своей верой. Но на этот раз, в большинстве случаев, защитниками св. Креста выступали феодальные владетели, приводившие с собой обученное, дисциплинированное войско, к которому лишь изредка примыкали толпы поселян и случайных пришлецов.

Наконец, приняли крест и могущественные властители Франции и Англии — Филипп и Ричард.

После долголетней геройской защиты пала твердыня Птолемаиды. Филипп Французский покинул Святую Землю, оставив короля Ричарда с стотысячной армией крестоносцев.

Стены Птолемаиды были полуразрушены во время продолжительной осады. Ричард исправил их, чтобы иметь в тылу у себя надежный оплот, так как целью его был поход к Иерусалиму и завоевание священного города.

По восстановлении укрепления Птолемаиды, армия крестоносцев переправилась через Белус и направилась к Кесарии.

Держась близ морского берега, параллельно ей, двигался многочисленный флот, нагруженный военными снарядами и провиантом.

Непобедимый доселе Саладин, разъяренный понесенными поражениями, собрал многочисленные полчища и ринулся вслед за христианской армией. Во время тяжелого пути он пользовался всяким случаем, чтобы тревожить ее постоянными нападениями и не давать отдыха измученным воинам. Достаточно было какому-нибудь отряду отстать от главных сил, чтобы он тотчас попал в руки мусульман. Пленные обезглавливались, и путь христианской армии усеян был трупами.

Наконец, Ричард вынужден был остановиться. Он вступил в переговоры с мусульманами, обещая прекратить беспощадную войну, если Иерусалим будет возвращен христианам.

В ответ ему Саладин сказал, что Иерусалим сдастся только тогда, когда падет последний из его воинов. Жребий был брошен. Ричард поклялся, что он до последней возможности пойдет дальше.

Христианская армия направилась к городу Арсуру, под стенами которого должна была произойти знаменитая в истории крестовых походов битва.

Старинный памятник близ города Арсура, знаменитого по сражению крестоносцев с сарацинами.

Крестоносцы шли по узкой, длинной равнине, примыкавшей к морю и во многих местах перерезанной ручьями и болотами. С левой стороны равнина замыкалась грядами Наплусских гор. Здесь расположилась многочисленная армия Саладина. Лишь только крестоносцы вступили в теснину, как мусульманские полчища ринулись вниз и — завязалась битва.

Ни мужество Ричарда, ни опытность знаменитого Иакова Авенского не могли бы дать победы крестоносцам. Но в самый разгар сражения на поле битвы прибыл новый отряд рыцарей. На их шлемах и ногах сияло изображение креста. Подобно урагану, ударили они на врага и смяли его. Победа христиан была полная. Войска Саладина бежали в беспорядке. Во время бегства предводитель отряда рыцарей был сражен ударом палицы. Его молодой оруженосец поразил воина, намеревавшегося нанести новый удар, и спас своего господина.

Король Ричард и все военачальники воздали хвалу победоносному воину. Имя его было — Лакруа.

Не эту ли битву видел Аменопис за много столетий тому назад?

Не здесь ли пред ним, сраженным вражеским ударом, предстал в дивном видении образ Ревекки, в то время как наклонилась над ним закованная в доспехи Ревекка?..

Только уничтоженные записки кавалера Лакруа могли бы ответить на этот вопрос…

Кавалер Лакруа и братья св. Креста недолго сопровождали армию крестоносцев: в одной из битв, в то время как кавалер Лакруа мчался впереди своего отряда, предстало дивное знамение, о котором рассказывал в начале своих записок кавалер Лакруа.

После этого «братья св. Креста» удалились из святой земли, и их меч не страшил уже мусульман.