— Почему нельзя было убивать стаю? Я думал они преграда.

— Они скоро вернутся ко мне. Я их создал. Обидно, что за время моего от-сутствия они переменили сторону.

— Так не проще ли было их всех истребить, дабы и другие видели, что ты не прощаешь нанесённых обид.

— Всё не так просто, Дмитрий.

Да и сам Хронус не понимал причин, побудивших его сохранить жизнь стае. Но он любил своё творение. Он придумал их, создал их. Они были своего рода его детьми. И поэтому надежда, что они одумаются, не умирала. Зов крови всегда силён, а их кровь принадлежала ему.

Он удивился, увидев Злату в тот день. В его представление она была иной: милой, доброй девочкой. Хронус часто наблюдал за своей дочерью из темницы, и даже оставлял ей охрану в виде нескольких призраков. Довольно часто они выхо-дили из-под контроля и пугали девушку. Впрочем, многие призраки привязались к ней: она напоминала им солнце, греющее кожу, напоминала о важности жизни и заставляла их чувствовать себя живыми.

Хронус не ожидал, что Злата окажет сопротивление. Она боролась за свою жизнь с такой яростью и силой! Она была воином, волком в овечьей шкуре. Про-сто сама об этом она вряд ли догадывалась. Ей с детства прививали другие ценно-сти.

Бог смерти ощутил слабость. Он и так слишком долго пробыл в мире лю-дей. Его силы иссякли, и он не мог предотвратить неизбежного. Темница затяги-вала его в свои недра, не давая возможности выбраться. Пока. Первые шаги к сво-боде уже сделаны, осталось продолжить игру.

Эрик удивился, что их отпустили. Если честно, он уже приготовился уме-реть, но в этот же миг всё кончилось. Будто кто-то дергал за невидимые ниточки, и кукловоду явно надоела игра.

Но стая не стала дожидаться, когда кукловод передумает. Они медленно двигались к выходу, надеясь на скорое спасение. Зловещие тени исчезли, а люди не обращали на них ни малейшего внимание, они все находились в магическом трансе, и даже замечали жутких раны на своих телах. Словно боли не было.

Некоторые люди бродили по улицам и что-то бубнили себе под нос. Они не моргали и смотрели прямо перед собой, напоминая сумасшедших. Другие са-дились в углах, качались и разговаривали с кем-то невидимым.

Эрик прислушался. Одна женщина произнесла такие слова:

— На землю спустится тьма… Диана убьёт всех сама, — парень не обратил на это никакого внимания, благо, что звучали эти слова как бред сумасшедшего. Это даже могло бы показаться смешным, если бы не было таким печальным.

А потом он чуть не наступил на кого-то…

Эрик ещё не видел лица, но длинные белые волосы уже назвали имя. Лина. Мертва.

У него на секунду перехватило дыхание, а от страха сердце забилось быст-рее. Он боялся за Злату. Где же она? Успел ли Рома увести её отсюда? Может быть, её убили, а возможно, захватили в плен?

Он мог сделать тысячу необдуманных шагов: перевернуть всё здесь, сжечь мир дотла, но найти её.

Но была стая, а он был вожаком. Они зависели от него.

Он собрал всю свою волю в кулак и мысленно пообещал вернуться, если не обнаружит Злату в безопасном месте.

Они двинулись к лесу.

Я сожгу весь мир дотла, если с тобой что-то случилось.

И моя жизнь изменилась навсегда с тех пор, как я узнала дату её конца.

Он был рядом. Я чувствовала, как его пальцы сжимают мои. Я знала, что на лице его застыло внимательное выражение — он наблюдал за мной, готовый в любую минуту броситься на помощь.

Его присутствие даровало мне покой, и поэтому я боялась просыпаться. Быть может, если я не проснусь, то и прошлое окажется лишь тенью, видением, неправдой. И в моём сне будешь ты, такой же, как всегда. И мы будем вместе не-смотря ни на что.

Лес укроет меня от моих преследователей. Пока он не подвластен ни бо-гам, ни людям. Он подчиняется лишь мне и самому себе. Он пьёт мою жизнь, а я питаюсь его мощью. Так было всегда, так будет всегда.

И я смогу спрятать тебя. Ты больше не будешь проклят. Пока мы вместе, они не властны над нашей судьбой.

О, лесной бог, услышь мои молитвы. У меня только одна просьба, только одно желание — позволь моим близким жить без страха и без боли. Дай им приют, защити их от моего отца. И я вновь вернусь к тебе, я очищу тебя от грязи, от насилия и страданий. Я искуплю грех, свершённый здесь. Моя жертва станет искуплением! Моя кровь будет платой.

Я обещаю тебе. И клянусь своей душой, что исполню обещание.

Я находилась между сном и явью. Казалось, что меня окружает неведомая прежде сила. Мои чувства, мои мысли — в них словно проник иной разум. И у него было имя — Лес.

Я прежде не осознавала, насколько крепкая связь образовалась между нами. Но чем больше я проводила здесь времени, тем сильнее мне хотелось рас-твориться в лесной тишине. Моя душа постепенно исчезала, становилась частью Леса.

Но близкие мне люди по-прежнему держали меня в реальном мире. Я не могла исчезнуть, не убедившись, что с ними всё хорошо: что Эрик больше не проклят, Рома продолжает жить дальше, именно жить, а не существовать, а Яро-слав вновь обретёт покой и сможет найти цель в своей жизни. И люди в деревни должны быть в безопасности. Да и весь мир должен быть в безопасности.

И именно эти мысли вернули меня в реальность. Мысли и рука Эрика. Я чувствовала прикосновение, тепло и медленно возвращалась.

Я всегда буду возвращаться к тебе. Чтобы не случилось, кто бы ни стоял у меня на пути. Если конец света не наступит, я найду путь и вернусь к тебе.

— Злата, — я открыла глаза.

Мир вокруг меня будто бы изменился. Я смотрела на Эрика и видела его иначе. Он не был инфантильным красавцем, он был прекрасной душой, запертой в проклятое тело. И его синие глаза лишь отражение души, её зеркало. И это зер-кало затягивало меня. Я не могла отвести глаз и медленно проваливалась в бездну чувств, удивительную как и сама жизнь.

Мир со всеми своими красками навсегда погас, ибо что-то изменилось во мне. Жизнь будто бы коснулась души, подарив надежду, дав шанс на новую судьбу.

— Привет, — мой голос прозвучал хрипло. Но было так приятно говорить, чувствовать, как слова слетают с губ, как мысли обретают форму. В словах жизнь, они выражают то, что мы видим, то, что мы думаем и чувствуем.

Прикосновения и слова делают нас живыми. А каждое касание Эрика отда-валось и в душе, и в теле.

Он поцеловал меня. Аккуратно и нежно, словно боялся сломать. Моё тело налилось теплом, я почувствовала себя защищённой. Все страхи неожиданно ис-чезли, мы снова остались одни в целом мире.

Эрик первым прервал поцелуй и прижался своим лбом к моему.

— Нужно позвать остальных. Они обрадуются, когда узнают, что ты очну-лась, — Эрик ушёл, и я ощутила пустоту. Но кожа горела там, где он меня касался. Если закрыть глаза, можно было подумать, что он по-прежнему рядом.

Я хочу, чтобы ты был со мной. Я не знаю, кто ты мне. В наших отноше-ниях нет определенной грани, но иногда мне кажется, что ты единственное на-стоящее в моём мире.

Жаль, что мне не хватило смелости сказать эти слова. Неуверенность почти порок. Во всяком случае, мой.

В комнату вошла Елизара. Она улыбнулась, увидев меня. Возможно, это было единственное проявление чувств ко мне с её стороны. В тот момент я поду-мала, что мы могли бы поладить.

Мне хотелось бы поговорить с ней: узнать больше о ней, о её жизни до по-бега и после него. Но некоторым вещам не дано случиться.

Я ждала появления Ромы. Мне хотелось сказать ему так много слов, но я не знала, что именно из всего этого вороха мыслей можно произнести вслух.

Что можно сказать человеку, потерявшему смысл жизни? Что вообще мы можем в этом понимать, не столкнувшись лицом к лицу со смертью?

Я вздрогнула, когда завидела Рому. Он появился неожиданно и выглядел… Он напоминал мне лишь тень себя прежнего. Призрак среди живых, всего лишь мальчик, потерявший почти всех близких.