Имелась и другая причина. Приближаться к психократу – тем более к такому, как он, Карабас бар Раббас, – со стороны Его Величества было бы крайне непредусмотрительно. Да, разумеется, Карабас искренне предан Королевству и его Королю. Предан по-настоящему – не так, как все эти зазомбированные или распропагандированные зверьки с мозгами, промытыми физраствором. Он предан как знающий и верящий в идеалы Подгорного Королевства. Но всё-таки он психократ. Он способен забираться в чужие головы и управлять чужими телами. Нет, он не злоупотребляет своим даром, и никогда не посмел бы коснуться Короля. Однако чтобы исключить даже тень сомнения… Как бы то ни было, все его прежние визиты в Зону Зеро кончались одинаково – прогулкой по центральному тоннелю до второго поворота, где его ждал древний телефонный аппарат, соединённый непосредственно с Апартаментами.

Сегодня, однако, ему выпала небывалая честь: Король хотел его видеть. Что это значило, рав бар Раббас пока не понимал.

На сей раз после второго поворота – телефон стоял на прежнем месте, но не звонил – бар Раббас двинулся дальше, в абсолютно запретное пространство личных апартаментов Короля.

Ему пришлось спуститься по недлинной мраморной лесенке из тринадцати ступеней, чтобы оказаться перед аркой, украшенной по бокам двумя колоннами. За ней простиралась пустота зала, выложенного чёрно-белой плиткой.

Светильник в центре купола выхватывал из темноты единственную помеху, нарушающую совершенную геометрию плоскости и сферы – невысокую фигуру человека.

Его Величество Тораборский Король был облачён в серый защитный костюм. Сквозь пластик шлема смутно белело лицо. Человеческое лицо, напомнил себе бар Раббас. Лицо настоящего Homo Sapiens Sapiens. Последнего представителя погибшего вида. Вида, который на протяжении своей истории неоднократно пытался уничтожить себя – и которому это в конце концов удалось.

Раввин и сам не заметил, как преклонил колени – успев лишь подумать, что перед лицом Подгорного Старца эта поза кажется удобной, естественной и даже единственно возможной.

Король коротко кивнул и бросил ему конец провода. Карабас вставил его в гнездо на шлеме. Теперь можно было говорить.

– Благословен ты, Господь, Б-г наш, Царь Вселенной, уделивший от славы Своей плоти и крови, – пробормотал раввин благословение, которое полагается произносить при встрече с нееврейским царём, имеющим право казнить и миловать.

Король услышал.

– Я предпочёл бы в свой адрес другое благословение – «уделивший от славы Своей тем, кто боится Его», – заметил он. – В конце концов, я здесь власть.

– Однако не царь Израиля, – ответил Карабас почтительно, но серьёзно. – И не иудей по вере.

– Упрямый какой. Садись, что ли. Прости, стульев нет. То есть – есть, но не для твоего веса.

Чувство, что стоять на коленях хорошо и правильно, отпустило. Карабас попытался устроиться на полу поудобнее. Скрестить ноги в защитном костюме не удалось, сесть на корточки тоже не получалось. В конце концов раввин кое-как пристроился, уперев руки в пол. Но даже в таком положении голова его была Королю по плечо.

– Надеюсь, тебе удобно? Осторожнее, колено не подверни. Шамоль ув’ха’ба[3], – даже сквозь толстый пластик было видно, что Король улыбается.

– Спасидо на добром слове, – пробормотал бар Раббас, пытаясь примостился поудобнее.

– Спасидо? Ты что, в Дочку-Матерь уверовал? – удивился Король.

– Нет, просто привык, – Карабасу стало неловко. – Карабас брахоль, – он решил обойтись максимально нейтральным людским выражением.

– А благодарность – Аллаху, всемилостивому, милосердному, – заключил Старец. – Увы, наши тонкие религиозные разногласия некому оценить. Верных Единому осталось примерно столько же, сколько и верных Сущему… или меньше. Если бы у нас тогда было ядерное оружие! А я ведь предупреждал этих идиотов. Что думаешь об этом ты, почтеннейшее изделие Раббаса?

– Всё равно бомбы не понадобились, – бар Раббас поморщился: запакованная в пакет борода начала разматываться, щекоча горло. – Вирусы поработали успешнее… достохвальный сын Ладена, – добавил он маленькую почтительную дерзость.

Короткий смешок.

– Сын Ладена… Так меня называли когда-то. Но тогда уж зови полным именем. Усама бин Мухаммед бин Авад бин Ладен. Также Абу-Абдалла, Моджахед, Хадж, Директор. Я люблю свои старые имена. Ты поймёшь меня, раввин, если протянешь с моё… Ладно, всё это too old, как говорят педведы. Как бы то ни было, сейчас я – Тораборский Король. И у меня осталось мало времени. Моё тело перебирали двадцать четыре раза. Нет, даже двадцать пять. Во мне меньше килограмма родных клеток. Вероятность успеха нового ребилдинга – сорок шесть процентов. А я всё ещё хочу дожить до победы… или до чего-нибудь, что я мог бы считать победой… до того, что оправдает меня перед Аллахом. Понимаешь ли ты меня, Карабас? Кстати, давно хотел тебя спросить: откуда у тебя это прозвище?

– Маркировка, Ваше Величество. Мою модель «Раббас» проектировали в Черноголовке. У русских там был центр. Работавший на Израиль.

– Странно… Мне помнится, в Черноголовке делали какие-то отравляющие вещества…

– Там много чего делали. А в израильском филиале работали казахи… или киргизы… нет, не помню. Какие-то азиаты. Они перевели маркировку на свой язык. Кара-Бас. Чёрная Голова.

– Казахи? В израильском биоцентре? Ты ничего не путаешь?

– Нет. Просто всё делалось в спешке. Иногда происходили утечки всяких субстанций… вирусы, синтобиоты, ну и так далее. В общем, опасная работа. Не хотели рисковать жизнями евреев.

– О да, о да! Пусть рискуют гои, не так ли?.. Хотя, конечно, мы тоже перегнули палку. В противоположную сторону.

– Самопожертвование вам не помогло. «Аллахую христец», как говорили русские. Правда, недолго.

– Что недолго?

– Говорили недолго.

– Ну да. Зато мы с тобой понимаем эту шуточку. Забавно, а ведь в каком-то смысле русские победили.

– Хм? А, в смысле языка и культуры… Ну кто ж знал?

– А всё потому, что русские были раздолбаями. В отличие от евреев. Ещё одно кстати-некстати: как ты стал иудеем, бар Раббас?

– Я был обрезан на восьмой день, прямо в лаборатории, – повёл плечами раввин. – Все изделия нашего класса обрезаны.

– Почему?

– В самом начале войны выяснилось. Необрезанные чувствительны к антисемитской пропаганде. Даже киборги.

– Почему я не удивлён? Ладно, ближе к делу. Что у тебя с текущими проектами?

– Сейчас у меня только аналитика, Ваше Величество.

– Ну да, ну да. Анализ ресурсных схем и прочая текучка. Всё это можешь забыть – по крайней мере на ближайшее время. Я намерен вернуть тебя на оперативную работу.

Карабас вздрогнул.

– Я понимаю твои чувства, но не торопись с возражениями… Выслушай задание. Тебе нужно посетить с неофициальным визитом Директорию.

– Насколько неофициальным? – уточнил раввин.

– Это не так важно. Можешь заехать через главные ворота, можешь – огородами. Думаю, совсем тихо не получится. Безопасники там не орлы, конечно. Но и не дефолтники… В общем, тебе нужно в Директорию. И не просто в Директорию – а пробраться в Институт Трансгенных Исследований.

– Ваше Величество, это невозможно, – бар Раббас с трудом сдержал подступающий чих.

– Да, я знаю это слово. «Не-воз-можно», – передразнил Король. – Оно очень смешное. Забудь его. Ты всегда выкручивался.

– Я больше отлёживался, – сказал Карабас. – В болоте.

– Да, ты пропустил самое интересное, – согласился Король.

Карабас хмыкнул. Двести тридцать шесть лет анабиоза научили его скептицизму.

– Так или иначе, ты ведь выжил? Выживешь и теперь. Но сначала ты проникнешь в Институт и найдёшь кое-что. Точнее, войдёшь кое-куда.

– Где находится эта вещь, что это такое и что с ней надо делать? – Карабас почувствовал, что приступ близок, очень близок. Можно было бы попытаться зажать нос, но не давал шлем.