– Это ещё зачем… А-а-а. Харчевня – это чек-пойнт Болотника?

– Ну и словечки у тебя. По-людски сказать можешь?

– По-людски? М-м-м… давно не говорил… гав’вавва зай… ха’н’шем’ хумгат, наверное.

– Ко’шерх, – оценил раввин. – Хотя насчёт ха’н’шем’хумгат – довольно спорно. Он не то чтобы начальник над болотом. Скорее, смотрящий, если я правильно понимаю его статус. Но не суть. А по сути, если не отметишься в «Щщах» – считай, зря шёл. Сам ты его не найдёшь никогда. Даже со своими возможностями.

– Понял. Сильно пошалить?

– Без особых безобразий. Главное – ничего не жги и не ломай. И не убивай, пожалуйста, кого попало.

– А как тогда? – не понял Базилио.

– В щадящем режиме, – Карабас пошевелил пальцами в воздухе, как бы вылепливая из него какую-то фигуру. – Ну там нагни кого-нибудь, отожми снарягу, эбаль ба’ан… Да, очень важно: ни в коем случае ни за что не плати. Уважухи не будет и вообще не принято.

– Я и не собирался, – оскорбился кот. – Хотя… за счёт чего тогда существует заведение?

– За счёт понтов, – туманно объяснил Карабас. – Потом переходишь границу и забуряешься километров на несколько. И просто гуляешь. Можешь подсобрать артефактов, но особо этим не увлекайся. Сроков не ставлю, от тебя тут ничего не зависит. Рано или поздно Доктор тебя найдёт, – раввин замолчал.

– И? – не выдержал кот.

– Подожди, не дёргай… В общем, так. Он любопытный и задаст тебе много вопросов. Ты честно ответишь на все, на которые знаешь ответ. Когда дело дойдёт до того, что мне от него нужно, скажи, что Карабас хочет получить от старой антисемитки заказанную работу и ему нужна помощь. Получить и передать. Лучше, если Доктор займётся этим сам. Если он скажет нет, напомни ему про тот случай в Альпах.

– Какой случай? – уточнил кот, уже понимая, что ответа не дождётся.

– Неважно. Старая история. Видишь ли, у нас с Доктором за последние сто лет образовались, как бы это сказать… взаиморасчёты. Началось с того, что он вытащил меня из болота и починил. Потом я ему спас жизнь в одной ситуации. Потом он мне… неважно. Короче, за Альпы он ещё не расплатился. И теперь у него появился прекрасный шанс этот должок закрыть. Думаю, он его не упустит.

– А если всё-таки упустит? – поинтересовался кот.

– Исключено. Он не альтруист, но всегда выполняет обязательства и платит долги. Поэтому у него их мало. Но если вдруг заартачится – скажи четыре слова. Нет уз святее товарищества.

Кот посмотрел на Карабаса как-то странно.

– Да-да, вот именно так и скажи, русским языком, без людского, – раввин пару раз кивнул. – Теперь дальше. Ты ответишь на все вопросы Болотного. После чего он скажет, что тебе делать. Скорее всего, он захочет, чтобы ты ушёл. Может быть, даст провожатого, а может, и не даст. В любом случае – не пытайся остаться, не пытайся за ним следить, даже не думай. Доктор очень нервно относится к любым формам контроля. И принимает решения сам.

– Ну и? – спросил Базилио.

– Выходить будешь на Директорию. Твоя цель – Институт Трансгенных Исследований. Тебе нужно будет сконтачиться с нашей агентурой, зацепиться и… Подожди… – Карабас задумался. – Жука не надо, – решительно сказал он. – Да нет же, – он опять уловил недовольную мысль кота, – при чём тут эта жужелица с яйцекладом, я о ней даже не думал. Ну даже если у тебя есть склонность к транссексуальным насекомым…

– Я очень прошу, – произнёс кот таким голосом, что Карабас осёкся.

– Не прими в ущерб, полубрат, – примирительно сказал он. – Просто мы того жука совсем не знаем. И лучше, если первым на контакт выйду я. На это есть причины личного и религиозного характера. К тому же он слишком важен для нас. Ты выйдешь на другого агента. И вот сейчас говорю серьёзно. Давай на этот раз обойдёмся без этого твоего обычного залипания на всяких левых самках.

– Почему ты думаешь, что я вдруг?.. – кот осторожно пригладил встопорщенную от обиды шерсть.

– Потому что это лиса, – вздохнул раввин. – Ну ты понял, о чём я.

Впервые за весь разговор кот улыбнулся.

– Будем считать, – муркнул он в усы, – что это бонус.

7 октября 312 года от Х.

Директория. Институт Трансгенных Исследований, корпус B.

2-й этаж, комната 226 (операционная).

День.

Ребилдинг – это не больно. Это щекотно.

Сама процедура состоит из нескольких этапов. Первый, он же самый долгий и неприятный – автоклав, он же самозапиральник Выбегалло, в котором обрабатываемому приходится провести от недели до месяца. Это скучное времяпрепровождение: тело с торчащими из всех мест трубками и шлангами висит в мутной жидкости, постепенно обрастая слоем своих и чужих клеток – снаружи и изнутри. Особенно неприятно это выглядит снаружи: в момент извлечения из автоклава пациент частенько напоминает бревно, долго гнившее в болоте.

То, что лежало на столе перед доктором Коллоди, было больше похоже на причудливую корягу. Буратина как-то очень уж сильно обмахровел снаружи: похоже, сосна в его коже проснулась и пошла в рост. Во всяком случае, нижняя часть тела была покрыта чем-то очень напоминающим настоящую древесную кору. Руки приросли к бокам, лицо превратилось в сплошную деревянную поверхность, из которой торчал только непомерно удлинившийся нос и чуть ниже – две дыхательные трубки: ноздри утонули в древесине.

Доктор взял скальпель и ловким движением вырезал Буратине дырочку в области уха. Хлынула струйка крови: похоже, там проклюнулся какой-то ненужный сосудик. Доктор поковырялся ещё немного, освобождая ушной проход. Наконец он добрался до затычки, предусмотрительно вставленной перед началом процедуры, и отковырнул её. Посветил внутрь лампочкой. Ушной канал казался воспалённым, но и только.

– Ну что, слышишь меня? Если да, пошевелись.

Коряга на столе чуть шелохнулась.

– Ага, слышишь. Что, надоело?

Коряга шевельнулась сильнее.

– Всё зудит и чешется? Помню, помню. Ничего, сейчас мы тебе лишнее отрежем, будет полегче. Учти, щекотно. Тебе интересно почему? А никто не знает. Болевые центры мы умеем отключать, а вот что делать с этой грёбаной щекоткой, непонятно. Какие-то нервные наводки, что ли… Ты уж не хихикай, когда я тебе рот сделаю. Очень меня раздражают эти хохотки. Сам такой, правда. Когда меня первый раз ребилдили, я так верещал, что весь корпус сбежался…

Доктор имел привычку болтать во время работы. Это помогало ему сосредоточиться.

Он спустил с потолка щуп с фрезой и начал снимать верхний покров, освобождая тело от внешнего клеточного слоя. Через десять минут тушка Буратины стала красной, ободранной, а из десятка криво проросших сосудов брызгала и била фонтанчиками кровь. Пришлось сделать передых и залить всё гелем. Гель стянул поверхность и высох. Тело заблестело, как кусок мяса в пластиковом пакете.

Настало время тонкой работы. Опустив лампу пониже, Карло начал работать с ногами: снял кожу, пережал основной кровоток, обнажил мышцы. В связках обнаружилась какая-то зеленоватая слизь: похоже, чужие клетки начали прорастать не там, где надо. Хотя в целом всё выглядело неплохо: кости стали толще, суставы модифицировались, связки укрепились. В общем, шесть кило препаратов пошли клиенту впрок. Кажется, на препараты пустили кого-то из буратининых приятельниц по вольеру… Надо будет потом посмотреть, кого именно. Вроде бы Виньку-Пуньку: она не прошла тест на общее.