Кавус в нетерпенье царевича ждёт,
Всё светится, благоухает, цветёт.
Все двери и кровли огнями горят,
10800 И площади в пышный оделись наряд,
И кони проносятся, звонко скача,
Копытами злато и сахар топча.
Вот лютни запели, вокруг разлилось
Дыхание амбры, шафрана и роз,
И юношу царь пред собой увидал.
Волненьем охвачен, Кавус зарыдал,
Покинул престол и к Хосрову приник,
Целует и очи, и царственный лик.
Пред ним властелин молодой до земли
10810 Склонился, и оба к престолу пришли,
Воссели. Стал юношу спрашивать шах
О вражьей стране, о царе, о войсках.
И слышит: «Умом Афрасьяб обделён,
Стезею неправедной шествует он.
Ужасен злодея неистовый нрав,
Да сгинет он, трон и венец потеряв!
Отца моего лиходей погубил,
А бедную мать без пощады избил,
Чтоб смерти во чреве и я не избег.
10820 Да будет он жертвою горя весь век!
Едва разрешилась от бремени мать,
Он в горы меня поспешил отослать.
Немало томительных, горестных дней
Провел я среди буйволиц и коней.
Примчался Пиран с повеленьем привезть
Меня к душегубу, таившему месть.
Я понял, что гибель готовит мне он,
И, черною злобой его устрашён,
Решился я все невпопад говорить,
10830 От недруга доблесть и разум сокрыть.
Он молвит одно — о другом я твержу;
О пище он спросит — о ложе скажу.
Наслал на него помраченье Творец, —
Разумного счел он безумцем, слепец!
Меня оттого убивать он не стал,
С проклятьями к матери вновь отослал.
Кто ж друга в убийце отца обретёт,
Хоть лей, словно туча, он реки щедрот?»
«О славный, — Кавус отвечает ему, —
10840 Тоскует страна по венцу твоему.
И родом ты знатен, и сам ты велик,
Достойный и мудрый владыка владык!»
Речь новую после царевич повел:
«О царь, украшающий древний престол!
Когда ты о Гиве услышишь рассказ,
О подвигах, им совершённых не раз, —
Придешь в изумленье и будешь ты прав,
Кто, в мире так много невзгод испытав,
Врагам бы так много ударов нанёс!
10850 Меня разыскал он и тайно увёз.
Немало сверх этого доблестных дел
Свершил он и жизни своей не жалел.
Чтоб нам помешать из Ирана уйти,
Два войска спешили настичь нас в пути.
Слона боевого не видел индус
Свирепостью равного Гиву, — клянусь!
Так доблестно бился, что, мнится, храбрей
Не билось бы чудище бурных морей.
Вожди задрожали, рассыпался строй,
10860 Все вспять понеслись — молодой и седой.
И после, когда на коне вихревом
Примчался Пиран в кушаке боевом,
Аркан свой закинул воинственный Гив,
И витязя пешим повлёк, полонив.
Пиранову жизнь пощадить я просил,
Иначе бы он головы не сносил;
Скорбел он о смерти отца моего,
Не делал мне, кроме добра, ничего.
Он спас и меня, и любезную мать,
10870 Нас лютому тигру не дал растерзать.
Ведь царь мне готовил жестокий удел,
Меня, как отца, обезглавить хотел...
Пока не достигли Джейхуна, герой
Разил бычьеглавой своей булавой.
[391]Джейхун переплыл, ярым гневом палим,
Не глядя, вода или суша под ним.
Весь век не состарится тот властелин,
Которому служит такой исполин!»
Окончен Хосрова правдивый рассказ,
10880 И дед улыбается, счастьем лучась.
Он Гива к груди прижимает тепло,
Целует и плечи ему, и чело,
Высокой хвалою Гудерза даря
И землю, взрастившую богатыря.
Дар Гиву вручил он, каких ни один
Не видывал знатный, ни простолюдин.
Герою-бойцу во владение дан
[392]Рей, Кум с Хорасаном и град Исфаган.
С джемшидовой щедростью царь одарил
10890 Счастливца. Тот к солнцу душой воспарил.
Царь молвил: «Изведал ты тяжкие дни —
Плоды многолетних усилий пожни!».
С сынами и внуками старый Гудерз
Уста для хвалений горячих отверз.
Склонившись один за другим до земли,
Царю благодарность мужи принесли.
Он царский убор Ференгис преподнёс,
В чертог, напоенный дыханием роз,
Велел ей поставить престол золотой,
10900 Украшенный лучшей китайской тафтой.
«Владычица жен, — Кей-Кавус говорит, —
Вовек да не ведаешь бед и обид!
Из отчего края решившись уйти,
Немало страданий снесла ты в пути,
Но здесь обретёшь и отчизну и дом,
Отныне я волей твоею ведом».
Ответила шаху царица-луна:
«Да светишь ты миру во все времена!»
