Могучий утратой Алвы разъярён,
За длинный аркан свой хватается он, —
Когда выходил против недруга в бой,
Лишь петлю и палицу брал он с собой...
Взревел, точно слон, исполинов глава,
При нём и аркан, и его булава.
Воскликнул Камус: «Не кичись, удалец,
Сей нитью, в которой десятки колец!»
Ответ был: «С рычаньем воинственный лев
17890 На жертву кидается, рассвирепев!
В бой первым ты ринулся, злобой горя,
Убил ты иранского богатыря.
Ты нитью зовёшь мой аркан: погоди ж,
Ты мёртвую хватку его ощутишь!
Недаром судьбина сюда привела:
Тебя здесь, кешанец, могила ждала!»
Камус вороного хлестнул, разозлён.
Противник с арканом страшнее, чем слон.
Взлетел над Ростемом блистающий меч,
17900 Готовый главу исполину отсечь,
Но шею задеть лишь успел он коню,
Рассекши на нем боевую броню.
Остался стремительный Рехш невредим.
Ростем замахнулся арканом своим,
Метнул, и петлею Камуса настиг;
Он Рехша-громаду погнал в тот же миг.
И слон полетел, обратившись в орла.
Ростема нога на аркан налегла,
Витками себя обмотать он спешит.
17910 Камус, что есть мочи, коня горячит,
Всем телом налёгши, он рвётся вперёд,
Надеясь, что путы свои разорвёт.
В беспамятство впал, а петли не порвал
Могучий тогда скакуна удержал,
Напрягши поводья, мгновенно совлёк
Кешанца с седла, повалил на песок,
Пленённому руки арканом связал
И молвил: «Отныне безвреден ты стал!
Заклятья свои позабудь! Отдаю
17920 Злым дивам нечистую душу твою».
И, пеший, доставил он в стан силача,
Под мышкою, в путах его волоча.
На землю швырнул и воскликнул:
«Итак, Повержен опасный и мстительный враг!
Сей мир переменчивый смертному шлёт
То горечь паденья, то радости взлёт.
Сегодня ликуешь, а завтра — в тоске,
Тот в небе главой, тот главою в песке.
Смотрите, пред вами могучий герой,
17930 Вступавший со львами свирепыми в бой,
Ирану грозил он мечом и огнём,
Хотел, чтобы хищники рыскали в нём,
Клялся города и селения сжечь,
Кабул и Забул разоренью обречь,
Покоя, твердил, до тех пор не найдёт
Доколе сын Заля Ростем не падёт...
Но прах злополучному станет венцом,
И саваном станут броня и шелом!
Вольны вы теперь супостата казнить,
17940 Камусовой жизни оборвана нить!»
Врага пред вождями поверг он во прах.
Спешат к исполину с мечами в руках
Иранцы, и вот он изрублен, убит,
И кровь обагрила песок и гранит.
Таков уж обычай небес и времён:
[614]Тот — счастлив, тот — горестью обременён.
Немало нам бедствий сносить суждено,
И доблестью их отвратить не дано.
О смертный, средь шума мирской суеты
17950 Тщеславною думой преследуем ты,
Отвагой своей обольщённый, ты слеп, —
Увы! — не уйдешь от десницы судеб!
Добру будь привержен, противься ты злу,
Ведущему нас воздавая хвалу...
Здесь сказ о Камусе кончается: он,
Всем смертью грозивший, был сам умерщвлён.
Начну я теперь о хакане рассказ,
[615][32472] 17958 О мести, о битвах в Туране рассказ.
