Дейенерис понимающе кивнула.

— Я приму это к сведению, — сделав глоток вина, она добавила: — Жаль.

— Что вы имеете в виду?

— Что ты королева Севера. Я хотела бы оставить тебя в столице.

Мирцелла криво усмехнулась.

— Только вы бы пожелали этого, Ваша Светлость. Слишком многих здесь моё присутствие заставило бы понервничать.

— Не только твоё, — Дейенерис вздохнула. — Я думала, что конец войны означает мир.

— Может быть, с приходом весны всё наладится.

Если это вообще возможно.

*

Когда снега начали таять, огромные крылья заслонили солнце — это вернулся Джон верхом на Рейегале. Мирцелла с трудом сдержалась, чтобы не броситься ему на шею, выспрашивая все до последнего детали завоевания Севера: он больше не был её другом и названым братом, как и она была не просто супругой Робба. Мужчины преклоняли колено перед Джоном — уже не бастардом Джоном Сноу, а королём Джоном Таргариеном, первым Его имени — когда он проходил мимо. Рубины на его броне и валирийский клинок, привязанный к спине, сверкали на солнце. Теперь история Рейегара Таргариена и Лианны Старк превратилась в красивую легенду, воспеваемую бродячими музыкантами, и Мирцелла не уставала удивляться, сколько развелось «очевидцев» при условии, что очень немногие пережили и восстание, и недавнюю войну.

Джон пришёл к ней в Башню Десницы сам, погладив Призрака прежде, чем улыбнуться ей. Борода Джона сейчас была почти такая же густая, как у Эддарда Старка когда-то, и его волосы стали длиннее, чем даже во время жизни На Стене, и он одновременно выглядел и старше, и младше, чем был до этого.

— Когда бы вы хотели отправиться домой, миледи?

Мирцелла вздрогнула от этого слова. Дом… холмы, богороща, горячие источники, тёплые каменные стены и знакомые коридоры, запах зимы, смешанный с ароматом свежевыпеченного хлеба — тот самый, неповторимый аромат самого Винтерфелла. Дом Робба и их детей, старой Нэн с её историями и добродушного Ходора с его забавным бормотанием, леди Кейтилин и Джори Касселя. Серый Ветер, весело играющий в снегу. Больше всего Мирцелла желала поскорее вернуться туда, в её дом, настолько сильно, что это желание причиняло ей боль.

Но вместо этого всё, что она сказала, было:

— Как можно скорее.

*

Дейенерис позвала её в свои покои, когда всё уже было готово к путешествию на Север. Мирцелла старалась не думать, как странно было находиться в бывших комнатах Роберта и не видеть ничего знакомого, только вещи в цветах Таргариенов и безделушки, привезённые Дени из мест, где она побывала. Сегодня королева драконов выглядела далеко не царственно: в дотракийской одежде, с босыми ногами и заплетёнными в простую косу волосами. Мирцелла улыбнулась, когда Дейенерис протянула ей большой, перевязанный лентой свёрток.

— Я знаю, что на Севере всё по-другому, но я кое-что заказала для тебя. Если ты собираешься вернуться в Винтерфелл его королевой, то должна выглядеть соответствующим образом.

— Благодарю вас, Ваша светлость.

— Дени, — мягко поправила она. — Неужели я не могу сделать ничего, чтобы уговорить тебя остаться?

— Нет. Прошли годы с тех пор, как я последний раз видела своих детей и свой дом, — заявила Мирцелла, прижимая свёрток у груди. — И, кроме того, на примере моей матери и Маргери я поняла, что две королевы не уживутся в одном замке.

Дени усмехнулась, признавая её правоту.

— Тебе всегда будут рады здесь, Мирцелла, тебе и твоей семье. Таргариены не забудут, что Старки сделали для них.

За последние несколько месяцев Мирцелла провела много времени с Дейенерис и, хоть она и не была уверена, что сможет когда-либо простить той казнь Джейме, Дени ей всё же нравилась. И Мирцелла знала, что Джон собирается жениться на Дейенерис, остаться в Красном замке и заняться восстановлением Юга. Дейенерис Таргариен станет членом семьи, поэтому Мирцелле придётся смириться с участью Джейме.

— Когда мир будет прочным, я надеюсь навестить вас на Севере.

— Я всегда буду рада Вам.

Дейенерис шагнула вперёд, чтобы обнять её, и Мирцелла улыбнулась — драконья королева была такой миниатюрной, едва доставая макушкой до её подбородка.

— При других обстоятельствах мы могли бы стать подругами.

— Наша жизнь ещё продолжается, Дени. Так что у нас будет время для этого.

Позже, сидя на новой лошади, подаренной ей Джоном, Мирцелла всё же обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на Красный замок и Королевскую Гавань. Ещё можно было разглядеть на пиках остатки голов Джоффри, Тайвина и Грегора Клигана. Крепче сжав поводья в руках, Мирцелла пустила лошадь рысью.

Винтерфелл ждал.

*

Когда Винтерфелл показался на горизонте, Мирцелла уже не чувствовала усталости, которую обычно вызывало долгое путешествие, она не думала о Томмене и Тирионе, Элейн и её ребёнке. Всё, о чём могла думать Мирцелла сейчас, это дом, и она ударила пятками в бока лошади, заставляя её перейти на бег. Сзади донесся голос Джендри, который, выругавшись, попросил её скакать помедленнее, но Мирцелла не хотела ждать.

Она рассеянно признала в стражниках у ворот людей Карстарков, хоть и не вспомнила имён, и оба преклонили перед ней колено, пропуская в замок. Джендри нагнал её, тяжёло дыша, и Мирцелла уже хотела было извиниться перед ним, когда вдруг увидела Бриндена, выходящего из оранжереи. Она выкрикнула его имя, чувствуя, как слёзы наполняют глаза. В последний раз Мирцелла видела сына, когда он, плача, тянулся к ней, сидя на руках Джори. Сейчас Бриндену было уже пять, и он всё ещё был намного ниже своих братьев в том же возрасте, но когда зелёные глаза мальчика расширились от удивления, Мирцелла поняла, что он её узнал.

— Мама! — закричал он, бросившись к ней с такой скоростью, на которую только были способны его ножки. Мирцелла перехватила его на полпути, подхватив на руки и прижав к груди. Она пыталась забыть те ужасные месяцы, когда думала, что уже никогда больше не увидит своих детей.

«Я никогда не отпущу тебя снова», — поклялась она, целуя золотистые локоны сына.

— Мама! Мама!

Мирцелла повернулась, увидев спешащих к ней Стеффона и Рикарда, сопровождаемых по пятам Роббом и Теоном с луками в руках, но взгляд её был прикован только к близнецам, подбежавшим к ней и вцепившимся в её юбки. Оба были высокими и крепкими мальчиками, хотя у Рикарда были длинные волосы, как у его дяди Брана, а тёмные волосы Стеффона были коротко подстрижены. Мирцелла аккуратно опустила Бриндена на землю, чтобы обнять своих старших сыновей, и, не сдержавшись, расплакалась. Стеффон, более чувствительный из близнецов, неуклюже вытер её щёки, сказав:

— Не плачь, мама.

Робб поднял её на ноги, добравшись до них, и Мирцелла чуть не задохнулась, так страстно он поцеловал её, совершенно не стесняясь множества людей, заполнивших двор, и она прижалась к нему, дрожа от желания, плескавшегося в его синих глазах.

— Добро пожаловать домой, Ваша светлость, — промурлыкал он, и Мирцелла в этот момент любила его намного сильнее, чем когда-либо прежде.

Леди Кейтилин встретила её в замке, крепко обняв и прошептав, как она счастлива вновь видеть свою невестку. Мирцелла цеплялась за Кейтилин так же, как близнецы за неё — она хотела просить прощения за то, что не смогла спасти Эддарда и Рикона, но стоило ей только произнести «Мне так жаль», как Кейтилин оборвала её, запретив извиняться за то, что нельзя было изменить.

Кейтилин отвела её к девочкам, которые крепко спали в одной постели, и рыжие локоны Джоанны путались с тёмными волосами Лиа. Мирцелла присела на краешек кровати, удивляясь, насколько малышки выросли, ведь в последний раз, когда она их видела, они ещё были младенцами. Лиа очень походила лицом на Элению Вестерлинг, но Мирцелла знала, что у девочки глаза Рикона.

«Я расскажу ей о нём, — решила Мирцелла, подтыкая одеяло маленькой Лиа. — Она должна знать, каким замечательным человеком был Рикон и как он приходил в детскую, чтобы посмотреть на неё. Я расскажу Лиа, что её отец умер как герой и что он любил её сильнее, чем кого-либо в Вестеросе».