Но пришли лишь слуги, чтобы забрать багаж и отнести его в замок, и Мирцелла попыталась скрыть разочарование, вежливо улыбаясь, пока Старки энергично приветствовали друг друга. Её взгляд упал на Теона, который молча стоял возле своего коня, и Мирцелла подумала, что теперь понимает его чувства: всегда быть частью семьи, но никогда — её полноценным членом.
— Это не может быть принцесса Мирцелла! — раздался знакомый голос, и Мирцелла резко повернулась, увидев, как к ним направляются дядя Джейме и дядя Тирион. — Она ведь всего лишь ребёнок, а я вижу перед собой практически взрослую девушку!
Мирцелла знала, что леди так не поступают, и что мать разозлилась бы от такого поведения, но не смогла удержаться и бросилась к своим дядям, крепко обнимая Джейме за шею. Как он и обещал, покидая Винтерфелл, Джейме посылал ей письма где-то раз в неделю. Послания от Тириона всегда были более информативными — рассказы о людях, с которыми он встретился, и о легендах, которые прочёл. А Джейме передавал ей разные сплетни и едкие замечания, задавал вопросы о её жизни на Севере. Последнее письмо прибыло как раз перед отъездом в Королевскую Гавань, и там говорилось о том, как Джоффри поранил себя собственным мечом.
— Ну а теперь вспомни про своего любимого карлика, я здесь, внизу, — по-доброму поддразнил её Тирион, и Мирцелла тут же смутилась, осознав, что теперь намного выше своего дяди.
Когда Джейме и Тирион проводили их внутрь, отец сидел на Железном Троне, а мать стояла рядом с ним. Мирцелла была удивлена тем, насколько старше они выглядели. В густой бороде отца появилось больше серебра, а его живот, казалось, вот- вот прорвёт одежду; мать всё ещё была красива, но возраст начал проступать в морщинках вокруг глаз и в уголках губ.
«Они стареют», — все ещё пыталась осознать она, приседая в реверансе.
Позже, когда мать провожала её в женские покои для встречи с Маргери, Мирцелла вздрогнула оттого, что Серсея вдруг остановилась и дёрнула за подол платья, что Кейтилин подарила ей на день наречения.
— Тебе будет нужно сшить новое платье. Ты не можешь выглядеть как дикарка на свадьбе своего брата.
— Но леди Кейтилин…
Серсея схватила её за подбородок и ущипнула за щёку, заставив замолчать.
— Ты моя дочь, а не Кейтилин Старк. Не забывай: ты Ланнистер, львица, и я не позволю тебе позорить Джоффри в день его свадьбы.
Мирцелла аккуратно поправила платье, осторожно пригладив пальцами вышивки. Она любила его, даже будучи Ланнистер.
*
Мирцелла чувствовала себя голой на свадьбе Джоффри в том платье, что ей дали.
Южный стиль намного отличался от северного. На севере одежду шили из тяжёлой шерсти тёмных тонов, тёплой и функциональной. На юге ткани были роскошными — шёлк, атлас, мирийское кружево — и предназначались, чтобы радовать глаз яркими оттенками. В детстве Мирцелла любила воздушные платья из розового шёлка, но, как правильно заметил её дядя, она больше не была ребёнком.
Её платье на свадьбу сшили в цветах Ланнистеров — малиновое, с длинными рукавами и кружевами на лифе. Вырез был глубже, чем у любых платьев, что Мирцелла носила раньше, и её грудь приподняли туго затянутым корсетом; плечи были обнажены, чтобы продемонстрировать алебастрово-белую кожу, а волосы спрятали под золочёную сетку. Мирцелла для себя решила, что её мать выглядела именно так, впервые приехав в столицу. Несмотря на все усилия, Мирцелла не смогла добиться разрешения уменьшить декольте, и она почувствовала, что краснеет, впервые увидев своё отражение в новом платье.
Мирцелла знала, что она уже не маленькая девочка. Её груди казались даже больше, чем у леди Кейтилин, талия стала тоньше, бёдра округлились, а между них появился золотой пушок. Леди Кейтилин сказала, что она может расцвести в любой день, и Мирцелла чувствовала тошноту при одной мысли об этом, будучи уверенной, что еще не готова стать женой Робба.
Она не желала, чтобы вся столица увидела, что она превратилась в женщину, и понимала, что мать именно это хочет продемонстрировать с помощью этого платья.
Когда служанка сообщила, что Робб ждёт её, чтобы сопроводить в септу Бейелора, Мирцелла сделала глубокий вдох прежде, чем покинула комнату. Её семья должна была стоять в первых рядах, и, как её жених, Робб должен был находиться с ними. Мирцелла мгновенно заметила, что он подстриг свои густые тёмно-рыжие кудри и сбрил бороду; Робб был одет в новые доспехи и плащ в цветах своего дома и, уже не в первый раз, она покраснела от осознания того, насколько он красив.
Голубые глаза Робба расширились при виде неё, и Мирцелла мгновенно опустила глаза, не желая видеть его реакцию. Но спустя несколько мгновений Робб осторожно приподнял её подбородок указательным пальцем, и Мирцелла почувствовала, как страх заставил сжаться её грудь.
— Ты самая красивая девушка, которую я когда-либо встречал, моя принцесса, — заявил он, и в этот раз, когда её щёки покраснели, то уже не от смущения, а от радости.
— Благодарю вас, милорд, — пробормотала Мирцелла.
Робб игриво нахмурился.
—С каких пор ты перестала звать меня по имени?
— С каких пор ты называешь меня принцессой? — с улыбкой ответила она.
Он широко улыбнулся, подставляя свой локоть, за который она тут же ухватилась.
— Я буду говорить всё, что пожелаешь, только улыбайся. Ты так прекрасна, когда улыбаешься.
В септе Джоффри набросил плащ с гербом Баратеонов на плечи Маргери Тирелл, и Мирцелла вздрогнула, почувствовав, что Робб взял её за руку. Когда молодую пару приветствовали громом аплодисментов, Робб наклонился, касаясь губами кончика её уха, и признался:
— Я жду не дождусь, когда смогу сделать то же самое с тобой.
Впервые Робб выразил своё желание действительно жениться на ней, и это заставило Мирцеллу чувствовать себя счастливой.
*
Её отец настоял на том, чтобы они не уезжали до празднования его дня наречения, и Мирцелла вновь влилась в прежнюю жизнь в Красном замке, проводя дни с Сансой, Маргери и её кузинами, а вечера — с Томменом и Старками. В отличие от Винтерфелла, здесь Мирцелла почти не виделась с леди Кейтилин, проводившей время с приехавшей на свадьбу из Долины Аррен сестрой, и Роббом, который обсуждал с отцом дела Винтерфелла и принимал знаменосцев. Прожив несколько лет с одной лишь леди Кейтилин и мальчиками, она обнаружила, что совсем отвыкла от компании других девушек.
— Робб Старк очень красив, - начала Маргери, усмехаясь.
Мирцелла тут же почувствовала, как запылали её щёки.
— Да, это так.
— Скажи, он хорошо целуется? — Маргери явно веселило её смущение. — О, не стесняйся! Теперь мы семья.
— Я… я не знаю, - выпалила Мирцелла, возясь со своими стежками.
Маргери удивленно приподняли брови.
— Ты не знаешь? Но вы ведь были обручены в течение нескольких лет!
— Мы… То есть, у нас нет… Мы не делали этого.
С непроницаемым выражением лица Маргери покосилась на кузин, прежде чем обратиться к ним.
— Девочки, пожалуйста, оставьте нас с принцессой Мирцеллой наедине.
Как только они ушли, Маргери немедленно переложила забытое одной из её кузин рукоделие на другой стул, чтобы сесть поближе к Мирцелле.
— Вы с Роббом не ладите? Я думала, вы близки.
— Мы друзья, — ответила Мирцелла.
— Тебе никогда не хотелось поцеловать его?
Закусив губу и пытаясь найти нужные слова, Мирцелла замешкалась с ответом.
— Я бы не стала возражать. Робб очень добр, и я… думаю, мне бы понравилось целоваться с ним.
— Тогда почему бы не сделать это?
— Поцеловать его? — покачав головой, Мирцелла поднялась на ноги и заходила по комнате. — Я не настолько смелая.
— Мужчинам нравятся смелые женщины. И я видела, как Робб провожает тебя взглядом — представься такая возможность, он бы непременно поцеловал тебя.
Вдруг захотев поговорить о Роббе с кем-то ещё, кроме его матери, Мирцелла выпалила:
— Я уверена, что он думал обо мне как о сестре до свадьбы Джоффри. С тех пор Робб стал таким… Он заставляет меня чувствовать странные вещи. Пять лет я видела его каждый день, но сейчас… он словно стал другим человеком.
