Вскоре он успокоился. Краснота с его личика исчезла, и наконец Нед тихо засмеялся, заставив Мирцеллу засмеяться в ответ.

— О, тебе нравится? Твой старший брат Стеффон тоже любил купаться. Старая Нэн говорит, что младенцы любят воду, потому что плавают в чреве матери, — Мирцелла засмеялась, когда Нед шлепнул маленькой ручкой по воде. — Ты будешь отличным пловцом, правда? Я уверена в этом. Когда мы вернёмся в Винтерфелл, то будем ходить на горячие источники и научим тебя плавать, как учили Рикарда и Стеффона. И ты познакомишься с Бринденом и своими сёстрами.

Она не знала, сколько времени провела в ванне, когда в её покои вошёл Робб, замерший на пороге, уставившись, как она поднимает и опускает ребёнка в воду, а тот радостно смеётся. Мирцелла улыбнулась Роббу и поманила его к себе. Он медленно приблизился и присел на корточки рядом с ванной.

— Ты успокоила его, — благоговейно прошептал он.

— Старая Нэн купала Стеффона всякий раз, когда он начинал капризничать. Я подумала, что это поможет, — она заметила удивлённое выражение его лица и выпалила. — Я не хотела…

— Нет, всё в порядке, — быстро заверил её Робб, протягивая Неду палец, в который мальчик тут же вцепился мокрой ручонкой. — Я просто не ожидал…

— Я поклялась Жиенне, что буду заботиться о Неде, как о собственном сыне, а я бы не позволила своему ребёнку плакать, — встретив взгляд мужа, она холодно выпалила. — Но не думай, что я буду так же добра, если ты заведёшь себе ещё одного ребёнка от другой женщины.

Робб подался вперёд, целуя её в лоб.

— Я хочу детей лишь от тебя.

В ту ночь Нед спал на её груди, мягкий и тёплый, с сердцем, бьющимся так быстро, как у пойманной птички, и Мирцелла думала о Жиенне Вестерлинг — королеве, которая будет забыта, жене, имя которой останется лишь в грязных слухах о личной жизни короля. Однажды Нед услышит их и узнает о своём происхождении, о своей настоящей матери и о том, что он не родной Мирцелле, как и Лиа Сноу. Тогда он возненавидит её? Она станет ему столь же неприятна, как Мирцелле — Серсея?

Но Нед был маленьким и милым, прижимаясь к её груди, и его будущее оставалось загадкой.

*

Как-то вечером Мирцелла принесла Джейме свой собственный ужин вместо кухонных отбросов. Она видела, как у того буквально потекли слюнки, и Джейме с жадностью набросился на еду, в этот момент действительно напоминая льва с косматой гривой и острыми зубами.

— Ты решила откормить меня, как скотину, на убой? — спросил он с набитым ртом, не утруждая себя хорошими манерами.

— В День наречения полагается есть только самое лучшее.

Джейме замер, удивлённо глядя.

— Я не думал, что провёл здесь столько времени.

Она кивнула, усаживаясь на пол.

По выражению его лица Мирцелла могла с уверенностью сказать, что он сейчас думает о Серсее. В столице, когда Мирцелла была маленькой, во время празднования Дня наречения её матери Серсея всегда отдавала лучший кусок праздничного пирога Джейме, который в свою очередь тайком делился им с младшими племянниками. Джоффри всегда получал от матери полноценный кусок.

— Тогда на следующей неделе твои именины.

Она снова кивнула, подцепляя пальцами миндаль с его тарелки и отправляя в рот.

— Ты родилась в отвратительно жаркий день, — начал Джейме, принимаясь за овощи. — Пот градом лился по телу от самого малейшего движения, и твоя мать провела последний месяц беременности в ледяной ванне, пытаясь устроиться поудобнее, — запив всё медовым вином, он продолжил. — Роберт был в Штормовом Пределе, когда у неё начались схватки. Производя на свет Джоффри, она не издала ни единого звука, плотно стиснув зубы, но тогда она кричала как безумная. Я боялся, что она умрёт.

— Неудивительно, что она никогда не любила меня, — Мирцелла не шутила.

Джейме улыбнулся.

— Мейстер Пицель буквально вытащил тебя из тела Серсеи, всю в крови. Сначала мы даже не могли как следует разглядеть тебя, и ты не издала ни звука, так что решили, что ты мертворождённая. А потом Пицель сказал: «Маленькая принцесса просто очень тихая» и передал тебя Серсее.

— Которая хотела только сыновей, — закончила Мирцелла. — Она полсотни раз говорила мне, что не создана быть матерью дочерям. Когда мне было пять, одна из придворных дам назвала своего сына Титосом, и мать заявила, что это должно было быть моё имя.

— Она была настолько убеждена, что родится мальчик, что не задумывалась об имени для девочки. Когда отправили ворона Роберту, тот написал, что ему всё равно. У тебя не было имени в течение трёх дней, а на четвёртый день, когда я сказал ей, что это плохая примета — оставлять ребёнка без имени, она сказала, чтобы я сам дал тебе имя. Что я и сделал.

— Почему ты назвал меня Мирцеллой?

— Так наша мать хотела назвать Тириона, если тот родится девочкой, — осушив свой кубок, Джейме потянулся к меху в её руках. — До трёх лет ты не говорила. Серсея и Роберт волновались, что ты навсегда останешься немой или полоумной, но мейстер Пицель заверял их, что ты просто застенчива. А потом, в один прекрасный день, я стоял на страже, пока твои родители, Тирион, Тайвин и ещё несколько придворных трапезничали. Вы с Джоффри были там, молча сидели рядом и выглядели как идеальные маленькие принц и принцесса. Когда же Серсея отпустила вас, Джоффри убежал играть с собакой, а тебя Арис Окхарт должен был проводить в комнату. Но когда твоя мать позвала Ариса, ты неожиданно заявила:

— Нет, я хочу пойти с Джейме.

— Я уверена, это понравилось моей матери, — усмехнулась Мирцелла.

— Все были так удивлены, что не могли и слова вымолвить. А потом Роберт засмеялся, Тирион пошутил, и всё вновь вернулось на свои места.

— И ты отвёл меня в комнату?

Джейме покачал головой.

— Нет, Роберт хотел, чтобы я стоял за его дверью той ночью и слышал, как он трахает своих шлюх.

— Ты не мой отец? — спросила Мирцелла, сделав глоток из бурдюка.

— Я вступил в Королевскую Гвардию в пятнадцать лет, и все знают, что нам запрещено иметь жён и детей, — отрезал он, вновь осушая кубок. — И почему ты спрашиваешь меня об этом всякий раз, как приходишь?

— Потому, что я хочу, чтобы ты был моим отцом, — она поднялась на ноги, не замечая боли на его лице, и подумала: «Я не должна была верить в то, что глупые желания маленьких детей могут сбываться».

Она не навещала его, пока не прибыл ворон от Арианны Мартелл, сообщившей, что Дейенерис Таргариен скоро прибудет в Риверран.

*

Однажды, когда ей было шесть лет, дядя Ренли рассказывал ей истории о драконах. Мирцелла была больна и почти неделю провалялась в постели с лихорадкой, и Серсея не пускала к ней Джоффри и Томмена, боясь, что они заразятся. Только став старше, Мирцелла поняла истинные причины этого: мать не хотела рисковать своими драгоценными сыновьями.

Но Ренли пришёл к ней, с сияющими глазами и улыбкой, и Мирцелла засмеялась, принимая у него букет сладко пахнущих цветов. Ренли было всего восемнадцать, но он уже был красив и любим при дворе, а отец сетовал на то, что Ренли отверг всех потенциальных невест. Она вспомнила, как ей льстило то, что Ренли пришёл к ней, отказавшись сопровождать Роберта на очередной охоте, и ей нравились сказки, которые тот разыгрывал с помощью кукол Мирцеллы.

Когда Ренли собрался уходить и наклонился, чтобы поцеловать её в макушку, Мирцелла отпрянула, вспомнив слова матери о том, что она заразная.

— Не трогай меня, а то тоже заболеешь.

Ренли усмехнулся и наклонился ближе, понизив голос до шёпота.

— Знаешь, милая, эта болезнь не смертельна. Сир Лорас тоже хворал, но теперь он здоров, — чмокнув её в лоб, Ренли добавил. — Так что я буду в порядке.

Но даже после того, как Мирцелла передала гранд-мейстеру Пицелю слова Ренли, тот всё равно настоял на том, чтобы она провалялась в постели ещё неделю, и Мирцелла чувствовала себя по-настоящему несчастной. Когда Джейме наконец смог навестить её, то принёс с собой мороженого, чтобы она могла охладить своё пылающее горло.