На Стену, к Джону.
На Стену, к Джону.
На Стену, к Джону.
Она не чувствовала своё тело, скованное холодом, и казалось, что кончики двух пальцев уже почернели даже под двумя парами перчаток. Её желудок был пустым и громко требовал еды спустя несколько дней скудного рациона из снега и жёлудевой пасты; сир Родрик подстрелил какого-то старого и больного оленя, но это было так давно. Или может, совсем недавно, потому что она не могла вспомнить, сколько дней уже провела в лесу, сначала на лошади, а потом, когда та околела, на коне сира Родрика. Да и тот уже на ладан дышит, и она совершенно не знает, откуда взять силы, чтобы продолжить идти.
Ей было так холодно, что не получалось вспомнить даже собственное имя, только шесть слов, которые сказал ей муж перед отъездом.
Конь упал, когда пришли сумерки, и она с тихим стоном ударилась о мёрзлую землю. Тело отказывалось вновь подниматься и идти, и она знала, что умрёт в снегу, как сир Родрик, с которого она стащила меховой плащ, как какой-нибудь вор-одичалый.
«У меня есть дети, — вспомнила она, прикрыв глаза. — Стеффон, Рикард, Бринден, Джоанна и Лиа. Где они?».
Последним, что она почувствовала перед тем, как провалилась во тьму, был тёплый язык какого-то зверя, облизывающий её замёрзшее лицо.
*
«Я не умерла».
Когда Мирцелла вновь открыла глаза, всё вокруг было другим. Около её постели спал толстый мейстер, и на столе рядом с ним лежала открытая книга. А возле Мирцеллы, на кровати, прижимаясь своим огромным телом и согревая теплом, примостился белый лютоволк.
Потребовалось несколько попыток, прежде чем она смогла сесть; Призрак наблюдал за ней своими красными глазами, и Мирцелла погладила животное между ушей, как его серого брата, а потом вдруг вспомнила свои почерневшие пальцы. В животе всё ещё урчало от голода, но она почувствовала запах хлеба и жареного бекона. Беглый осмотр под тяжёлыми мехами выявил, что она одета в мужскую одежду, и Мирцелла с трудом, но всё же смогла пошевелить пальцами ног. Сапоги пришлось стащить с мейстера. Опираясь на стену, она сделала несколько неуверенных мелких шажков, и Призрак спрыгнул с кровати, чтобы последовать за ней. А у Мирцеллы тут же резко заныло в груди от мыслей о Роббе и Сером Ветре.
Мейстер не проснулся, когда она вышла из комнаты навстречу кусачему зимнему ветру. Везде были люди в чёрном, которые странно косились на неё, шедшую на запах еды и сопровождаемую Призраком. Мирцелла подозревала, что даже без лютоволка женщина, закутанная в меха и в сапогах, которые велики ей, привлекала бы всеобщее внимание.
Войдя в столовую, Мирцелла тут же вцепилась в дверной косяк, потому что запахи еды чуть не сбили её с ног. Один из мужчин заколебался на мгновение, прежде чем спросить:
— Миледи, вы…
— Голодна, — прохрипела Мирцелла, чувствуя, как саднит горло, но человек просто кивнул и помог ей сесть за стол, после чего велел кому-то по имени Пип принести еды. Призрак положил голову ей на колени, обдавая горячим дыханием ладони, и Мирцелла вновь посмотрела на мужчину.
— Джон Сноу.
Мужчина кивнул.
— Не волнуйтесь, миледи. Вас видели, и я уверен, что кто-нибудь уже доложил обо всём и ему, и лорду-командующему. Не часто в нашем Чёрном Замке гостят королевы.
Мирцелла открыла было рот возразить, что она не королева, но воспоминания о смерти Эддарда Старка промелькнули перед глазами, и в животе будто скрутили узел. Меч Русе Болтона срубил голову человеку, заменившему ей отца, и отвратительный смех до сих пор отдавался эхом в ушах; теперь, после смерти Эддарда, Робб стал королём Севера, а она — королевой.
«Я никогда не хотела короны», — лихорадочно подумала она, когда Пип поставил на стол тарелку с едой и ободряюще улыбнулся,
Несмотря на голод, живот заболел сильнее после первого же кусочка, и к горлу подступила тошнота, но Мирцелла игнорировала её, набрасываясь на пищу, как дикий зверь. Она чувствовала на себе взгляды всех присутствующих братьев Ночного Дозора, несомненно, ошеломлённых тем, что леди может вести себя подобным образом, но ей впервые было абсолютно всё равно. Жир бежал по её рукам, щеки опухли, когда она набила полный рот, тёплое козье молоко стекало по подбородку, когда она жадно пила — в этот момент она ничем не напоминала прежнюю царственную Мирцеллу Старк.
— Ваша светлость, — начал Пип, и это обращение вызвало у неё ярость.
— Не называйте меня так! — отрезала Мирцелла, напугав его.
Джон проводил Мирцеллу обратно в комнату, где она проснулась. Мейстер сопровождал их молча, как Призрак. Когда Джон снял с неё сапоги и вновь укутал в меха, мейстер наконец заговорил:
— Вы не должны покидать постель, моя госпожа. Вы были близки к смерти, когда вас нашли.
— Как долго я здесь?
— Три дня, — ответил Джон, наливая в чашу подогретого вина. — Ты бредила в первый день. Сэму пришлось применить все возможные уловки, чтобы отбить у холода и голода твои пальцы.
Её взгляд обратился к мейстеру.
— Ты Сэм?
— Сэмвелл Тарли, миледи, — кивнул тот. — Я мейстер Чёрного Замка.
— Тарли? С Рогова Холма?
— Это был мой дом, прежде чем я облачился в чёрное, — снова кивнул Сэм.
— Мой брат Томмен женился на твоей сестре Элейн. Мне очень нравятся твои сёстры и мать, — потрепав Призрака между ушей, она добавила. — Но не твой отец.
— Понимаю, — улыбнулся мейстер.
Вновь переводя взгляд на Джона, Мирцелла наконец решилась:
— Твой отец мёртв.
Торжественный, как и всегда, Джон Сноу кивнул.
— Мы почти месяц назад получили весть об осаде Винтерфелла. Джоффри сделал Русе Болтона Хранителем Севера, теперь над нашим замком реет знамя с ободранным человеком, а его обитатели либо преданы мечу, либо заключены в темницы. Говорят… — его голос на мгновение дрогнул. — Говорят, голова моего отца торчит на пике рядом со знаменем Болтонов.
Тошнота подступила к её горлу.
— А были ли… Я бежала с сиром Родриком и горсткой людей, но все они… Робб и лорд Нед разработали план на случай осады. Я должна была отправиться в Белую Гавань к лорду Мандерли, но мы не смогли пробиться к югу. Джори и его люди повезли моих детей в Темнолесье, — горячие слёзы потекли по её щекам. — Были ли известия о моих детях?
— Я не слышал об этом. Но… Болтон заявляет, что все, кто пытался бежать, были захвачены или убиты. Джоффри потребовал, чтобы тебя доставили в Королевскую Гавань, но Болтон объявил, что ты сбежала в богорощу и погибла там.
Мирцелла вздрогнула.
— Ты послал ворона к Роббу, чтобы рассказать ему обо всём?
Горестное выражение лица Джона сказало ей обо всём. Качая головой, Мирцелла закрыла ладонями уши, не желая слышать. Она не знала, сколько проплакала в своей постели, прежде чем Джон всё-таки рассказал ей о вестях, дошедших до Стены вскоре после взятия Винтерфелла. Он не уточнял детали и поведал только главное: Фреи нарушили законы гостеприимства и убили или заключили в цепи многих северян в Близнецах. Прибывший ворон принёс весть о том, что Молодой Волк вместе с Серым Ветром были убиты, что Север потерял своего короля.
— Силы Севера разбиты, — заключил Джон. — Но Эдмар Талли по-прежнему удерживает Речные Земли, а Долина выступила в поддержку Севера, — сглотнув, он закончил. — Я не знаю, кто сейчас всем командует.
Мирцелла чувствовала пустоту внутри, уверенная, что никогда не сможет вновь её заполнить. Она вспомнила последний поцелуй Робба, то, как он обнимал Бриндена и качал на руках Джоанну, как Лиа потянулась к нему. Теперь у неё остались лишь Рикард и Стеффон, спрятанные в Дозоре-в-Сероводье и Орлином Гнезде, и Мирцелла даже дышать не могла из-за затопившего её горя.
— Что насчёт остальных? Сансы, Арьи, Рикона?
Джон беспомощно пожал плечами.
— Я не знаю. Я не могу знать. Ночной Дозор не вмешивается, он просто наблюдает.
— Как ты можешь так говорить? Ты… Они твоя семья! Они убили лорда Эддарда и Робба…
— Я знаю! — отрезал Джон. — Думаешь, я не хочу отправиться на Юг и своим мечом заставить Ланнистеров заплатить за всё? Но я принёс клятву перед чардревом! Я не могу нарушить её!
