Пригнув голову Шерлока, чтобы она снова удобно устроилась в изгибе его шеи, Джон зарылся носом в тёмные кудри и глубоко вдохнул, одновременно коснувшись пальцами завитков вокруг покачивающегося над ним члена Шерлока, налившегося тяжестью. Джон позволил скользнуть ему в свой неплотно сжатый кулак раз, другой, одновременно трепещущими пальцами поглаживая чувствительную точку внутри любовника, выгнувшего спину дугой. В ту же секунду Холмс намертво вцепился рукой в запястье Уотсона, попытался заставить извлечь пальцы наружу, громко и с наслаждением застонал в самое ухо Джона

— Нет, — мычал он сквозь зубы, — нет, не надо. Или я — о! — я…

Холмс не закончил предложение, но Уотсон понял, о чём тот пытался предупредить. Шерлок отпустил руку Джона, после чего его внутренние мышцы сжались вокруг пальцев партнёра сильнее; Шерлок потянулся, чтобы с несвойственной ему неуклюжестью добраться до прикроватной тумбочки. Он уронил на грудь Джона презерватив и сказал заплетающимся языком:

— Думаю, довольно.

Доктор слышал несколько раз, как детектив притворялся пьяным, чтобы вытянуть информацию из подозреваемых, а сейчас Уотсон дрожал от восторга, вслушиваясь в тягучие переливы глубокого голоса, вызываемые тем, что Джон не останавливаясь трахал его пальцами всё время, пока тот копался в ящике. Джон вытащил пальцы, нанёс на них ещё смазки, снова проник ими внутрь и тихо сказал:

— Ещё совсем немного.

— Дьявольщина! — раздражённо зашипел Шерлок. Костяшки его пальцев побелели, когда он вцепился в подушку. — Я сказал, что готов. Это для меня не первый раз, ты не должен медлить, и в любом случае, это абсолютная выдумка, что…

Холмс сбился на стон, закусив губу, когда Уотсон развёл внутри него скользкие пальцы, раскрывая вход и надавливая подушечками по обе стороны от простаты. Повернув голову, доктор увидел, что волоски на руках любовника встали дыбом.

— Я знаю, что ты готов, — Шерлок опять опустил отяжелевшую голову на плечо партнёра, и Джон повернулся, чтобы раздвинуть носом тёмные кудри, упавшие на ухо Шерлока.

— Но мне это так нравится.

Ему нравилось, господи, как же ему нравилось! Его самого всегда заводило ласкать пальцами партнёров изнутри, поддразнивать их хирургически точными касаниями, но теперь в его руках был Шерлок: сводящий с ума, великолепный, раздражающий, эгоцентричный друг-коллега-любовник, — и Джон был на седьмом небе от счастья, когда видел трепетание век, вызванное движениями его пальцев.

Наконец, когда Холмс взмолился ломающимся, полным похоти голосом: «Джон, пожалуйста», — Уотсон с трудом выдавил:

— Да, хорошо.

Две пары рук — одна трясущаяся и скользкая от пота, другая уверенная и твёрдая — разорвали шуршащую упаковку, раскатали презерватив по члену Джона и нанесли на поверхность дополнительную смазку. Возможно, самостоятельно доктор управился бы быстрее — Холмс больше мешал, чем помогал, и всё же не позволил Уотсону оттолкнуть свои дрожащие руки, — но он наконец устроился, поёрзав, раздвинул ноги ещё шире и начал опускаться на член Джона, выстанывая в потолок: «Господи!».

Уотсон с трудом сглотнул, глядя на свои более тёмные руки, лежащие на белой коже Шерлока. Ему мучительно хотелось податься навстречу и толкнуться внутрь; он почувствовал, как вес партнёра тяжело опустился на его бёдра, но это не имело значения. Шерлок так крепко сжался вокруг его плоти, что Джон забеспокоился, не причинил ли он боль; он устроился так, чтобы освободить одну руку, и принялся успокаивающе поглаживать худое бедро.

— Расслабься. Ты в порядке?

— Конечно. Я уже сказал тебе — у меня это не в первый раз.

Потрясающий баритон Холмса стал ещё глубже, приобрёл от возбуждения хрипотцу и всё ещё был чуть сонным, и когда Шерлок принялся покачивать бёдрами вперёд и назад, Джону пришлось впиться зубами в губу, чтобы не закричать и не натянуть любовника на себя, крепко стиснув его талию. Когда Холмс повторил движение, Уотсон не смог сдержаться и прерывисто задышал. Шерлок наблюдал за ним с лёгкой тенью интереса на лице.

— Ну, давай уже. Я думал, ты столько не продержишься.

Джон провёл пальцами по слишком сильно выступающим бедренным косточкам и осторожно толкнулся вверх одновременно с тем, как Шерлок двинулся вниз. Он судорожно вздохнул, едва не потеряв сознание из-за тугого жара, заскользившего по его члену, а Холмс застонал:

— Да, давай, ты можешь делать это сильнее, чем сейчас…

И Уотсон повиновался. Он крепче взялся за бока партнёра и толкнулся снова, установив удобный для обоих ритм — доставляющий, как он надеялся, удовольствие Шерлоку, но не позволяющий Джону слишком быстро кончить.

Уотсону за всю жизнь пришлось овладеть многими умениями — в армии, в старой команде по регби, за время учёбы и медицинской карьеры — и одним из них он гордился, считая себя исключительным любовником. Он любил секс не из-за возможности в конце испытать оргазм, но он любил весь процесс: прикосновения, поцелуи, объятия, поиск того, что заставит партнёра задыхаться и закрывать глаза. Ему нравилось разговаривать с партнёрами, лёжа в постели, улыбаться, целовать кончик носа. Ему нравилось слышать «да, вот так» или «медленнее» или «немного сильнее», прислушиваться к страстным стонам, когда удавалось сделать всё в точности как надо.

Можно назвать это пережитком рыцарства, но Джону на самом деле нравилось, чтобы его партнёры достигали оргазма раньше него, хотя прошлой ночью из-за страстной атаки Шерлока получилось иначе. Это не было чистым альтруизмом — Уотсон считал невероятно сексуальным слушать, какие звуки издают его любовники на краю оргазма, и чувствовать под собой их сладострастные содрогания. И когда он ловил на себе их счастливые расфокусированные взгляды, затуманенные экстазом, оставаясь всё ещё стойким, он начинал чувствовать себя гигантом.

Так что когда Шерлок оседлал его, Джон не позволял пелене сильных ощущений застелить свои глаза и упивался видом любовника. Через несколько минут он понял, что эта поза не даёт должного наслаждения партнёру. Она была не то чтобы плоха — Шерлок был возбуждён, но угол был не совсем удачным, так как Джон не задевал простату при каждом толчке. Холмс смотрел через полуприкрытые веки исступлённым страстным взглядом.

— Ты как? — спросил Джон, затаив дыхание.

— Прекрасно, — Шерлок закрыл глаза и продолжил двигаться.

Раньше, в уединении своей спальни, доктор раздумывал, не считает ли Шерлок секс предсказуемым и скучным занятием, или, напротив, избыток ощущений перегрузил бы его удивительный мозг информацией, так что было бы слишком сложно расслабиться и получать удовольствие. Однако, удерживая в руках извивающегося и умоляющего любовника, Джону безумно хотелось увидеть, как у этого потрясающего человека потемнеют глаза и собьётся дыхание.

Джон потянулся за поцелуем и, когда Шерлок склонился ему навстречу, воспользовался возможностью, чтобы перекатить его под себя. Получилось не так ловко, как Уотсон рассчитывал. Холмс напрягся, неожиданно потеряв точку опоры, в результате они столкнулись ногами, острые бедренные косточки Шерлока впились Джону в живот. Доктор про себя отметил, что надо серьёзно поговорить о том, что несколько плотных трапез, подобных вчерашнему ужину, пойдут детективу на пользу, а следом обнаружил, что лежит на Шерлоке, глядя в его удивлённое лицо.

— Могу ведь я немного побыть сверху, — коротко пояснил Джон, улыбнувшись про себя тому, как его партнёр начал хмуриться из-за потери контроля над ситуацией.

Непроизвольно ноги Шерлока поднялись и обхватили любовника за талию, а Джон, придерживая рукой член, начал осторожно входить, заново давая ему привыкнуть. Нахмуренные брови Холмса разошлись, и на лице разлилось удовольствие; он протяжно выдохнул, когда Уотсон на пробу резко толкнулся внутрь.

— Хорошо, — прошептал Джон, дрожа от предвкушения. — Давай попробуем вот так.

Он осторожно взял Шерлока за лодыжку, передвинул ногу с талии и устроил на здоровом плече, чтобы бёдра любовника приподнялись и можно было входить глубже. При следующем толчке Уотсон постарался найти нужный угол; глаза Холмса расширились, и он принялся ловить ртом воздух.