В целях шовинистической пропаганды, воспитывающей враждебность к другим народам, маоисты используют не только подобные «исторические документы», но и художественные произведения, в которых их авторы допускают всевозможные исторические вымыслы и фантазии. Таким, например, является «художественный фильм» о русских землепроходцах Пояркове и Хабарове, выпущенный на экраны Китая в минувшем году. Этот фильм не о необыкновенном мужестве, стойкости и горячей любви этих людей к своей Родине. Нет в этом фильме рассказа и о том, как пришлось им «многие годы всякую нужду и бедность терпеть, сосновую и лиственную кору есть и великую скверну принимать», «проявлять высокое сознание долга и беспримерную ревность в приискании пользы государству».

Экспедиции русских землепроходцев Пояркова и Хабарова в Сибири и Приамурье рисуются в фильме как вторжение на «китайские земли».

Дело заключается в том, что за последнее время в Китае получила широкое распространение теория «единой китайской нации». Следуя этой теории, маоисты в зависимости от своих гегемонистских устремлений кого угодно зачисляют в «семью единой китайской нации». Так, вопреки исторической правде они зачисляют членами «семьи единой китайской нации» и даурские племена, проживавшие в Сибири и Приамурье в XVII в., а следовательно, и районы их обитания считаются «китайскими землями».

На основании этой же теории в Пекине стараются даже изобразить Чингисхана — создателя единого монгольского государства — персонажем китайской истории. Прием не нов. Как было изложено выше, маньчжурские послы еще в XVII в. пытались превратить Александра Македонского в основателя Цинской династии.

11 сентября 1979 г. газета «Гуанмин жибао» напечатала большую статью Цю Шусэня «Некоторые вопросы оценки Чингисхана»[33]. Из этой статьи следует, что превращение монгольского властелина в «китайского хана» потребовалось нынешним гегемонистам для того, чтобы лишить монголов их самостоятельного исторического прошлого и права на населяемые ими земли. Этот факт лишний раз подчеркивает необъятность территориальных притязаний современных китайских гегемонистов на якобы «исторически» принадлежавшие Китаю земли. «Территориальный реестр» маоистов безграничен.

Как же произошло территориальное размежевание между Россией и Цинской империей?

Территориальное размежевание между Россией и Китаем — это весьма длительный и сложный процесс, протекавший на протяжении почти 200 лет. Установление русско-китайской границы явилось результатом не военных действий или демонстрации силы, как было при подписании Нерчинского договора, а многолетних дипломатических усилий нашего государства, направленных на восстановление прав России на территории, входившие в ее состав с первой половины XVII в.

Нерчинский договор 1689 г., насильственно навязанный России Цинской империей, оставил на многие годы все Приамурье и Приморье «ничейной землей». Первым русско-китайским договором, которым была разграничена эта территория, явился Айгуньский договор 1858 г. о русско-китайской границе. Со стороны России этот договор подписал 16 (28) мая 1858 г. на правом берегу Амура в городе Айгунь генерал-губернатор Восточной Сибири Н. Н. Муравьев, а со стороны цинского Китая — амурский главнокомандующий маньчжур И Шань. В преамбуле этого договора говорилось, что он заключен «по общему согласию, ради большой, вечной взаимной дружбы двух государств для пользы их подданных и для охранения от иностранцев».

В отличие от Нерчинского договора Айгуньский договор определил русско-китайскую границу. Левый берег Амура от слияния рек Шилки и Аргуни до устья признавался владением России. Вопрос об Уссурийском крае от впадения реки Уссури в Амур до моря снова оставался открытым «впредь до определения границ между двумя государствами».

Договор запрещал плавание по рекам Амуру, Сунгари и Уссури судам иностранных государств, кроме России и цинского Китая. Айгуньский договор, как и все предшествовавшие ему соглашения и договоры, разрешал взаимную торговлю.

Впоследствии этот договор был подтвержден подписанным в том же 1858 г. русско-китайским Тяньцзиньским договором и дополнительным Пекинским трактатом. Пекинский трактат, подписанный 2 (14) ноября 1860 г. в Пекине русским представителем Н. П. Игнатьевым и цинским уполномоченным Гуном, подтверждая и развивая статьи Айгуньского и Тяньцзиньского договоров о торговле между подданными обоих государств, окончательно завершал разграничение между Россией и Китаем на Дальнем Востоке.

Восточный участок русско-китайской границы был определен по рекам Амуру, Уссури, Сунгаче, озеру Ханка, реке Бэлэнхэ и горным хребтам до реки Тумынцзян и далее на юг до моря.

Совершенно по-иному расценивают эти события современные китайские гегемонисты. Вопреки исторической истине они продолжают утверждать, что Россия якобы «вторглась» в Китай и вооруженной силой «захватила» китайские земли в Приамурье, «принадлежавшие Китаю». Они, видимо, забыли, что после Великой Октябрьской социалистической революции Республика Советов торжественно заявила о своем отказе от неравноправных и тайных договоров с Китаем, от сфер влияния царской России в Китае. Наша страна передала на нужды просвещения в Китае русскую долю контрибуции, навязанной империалистическими кругами Китаю после подавления так называемого «боксерского» восстания, ликвидировала бывшие русские концессии в Китае, возвратила Китаю полосу отчуждения КВЖД. Отмена указанных договоров была юридически оформлена Соглашением об общих принципах для урегулирования вопросов между Советским Союзом и Китаем от 31 мая 1924 г. Это соглашение не относило русско-китайские договоры, определяющие государственную границу, к числу неравноправных или тайных. Не было речи об их аннулировании или пересмотре. В связи с этим в Заявлении правительства СССР от 30 марта 1969 г. сказано: «Советско-китайская граница на Дальнем Востоке, как она существует сейчас, сложилась много поколений тому назад и пролегает по естественным рубежам, разделяющим территории Советского Союза и Китая. Эта граница юридически была оформлена Айгуньским (1858 г.), Тяньцзиньским (1858 г.) и Пекинским (1860 г.) договорами…

Положения по территориальным вопросам, зафиксированные в этих договорах, а также в протоколах, картах и описаниях, полностью сохраняют и поныне свою силу, Советское правительство стоит на позиции строгого и неуклонного выполнения сторонами этих положений»[34].

Русские люди в XVII в. проникли не только на юго-восток Сибири. По путям, проложенным с Оби на Енисей и Лену, они вышли на крайний северо-восток Азиатского материка.

Летом 1642 г. по распоряжению якутского воеводы отряды казаков и промысловиков под предводительством Д. Зыряна, М. Стадухина и С. Дежнева отправились на Колыму. Они достигли ее устья, где поставили зимовье Нижнеколымское. Отсюда в 1645 г. М. Стадухин и Д. Зырян и большая часть отряда с пушниной вернулись в Якутск, а С. Дежнев и 13 казаков остались в Нижнеколымском остроге.

Семен Дежнев был выходцем из поморских крестьян деревни Осиновской Волокопинежской волости, откуда он в 1630 г. по набору попал на государственную службу в Сибирь. Свою службу Дежнев начал в Тобольске, потом был переведен в Енисейский острог, а с 1637 г. — на реку Лену, в Якутск. Кроме исполнения служебных обязанностей он занимался охотой.

Именно отсюда в 1642 г. после тщательной подготовки он вместе с Михаилом Стадухиным отправился на Индигирку к Зыряну. Дежнев надеялся через год вернуться в Якутск, но его путешествие продлилось почти 20 лет.

В 1647 г. С. Дежнев вместе со своими казаками присоединился к одной из партий промышленников, направлявшихся из Нижнеколымского острога к Ледовитому океану за моржовым клыком и мехами. Но поход оказался неудачным, так как скопление льдов в устье Колымы вынудило отряд вернуться назад. В 1648 г., когда поморский купец Ф. Алексеев (Попов) снарядил новую экспедицию в составе 90 казаков, в нее вошел и Семен Дежнев. Из Нижнеколымского острога отряд вышел на шести судах-кочах, специально подготовленных для хождения среди льдов.