Врачи действительно едва успели откачать Шерлока, еще немного и наркотик вызвал бы остановку сердца. Но потом он удивительно быстро пошел на поправку и, если бы не отказ от пищи и сна, очевидная депрессия и, как догадался Джон, содействие Майкрофта, его бы выписали еще четыре дня назад. Теперь ему назначили консультации у психиатра и подумывали о переводе в психиатрическое отделение. Шерлоку на это было откровенно наплевать, такие мелочи никогда его не интересовали. Тем более он явно что-то задумал, просто так в больнице оставаться ему не было резона.

Шерлок глубоко вздохнул во сне и перевернулся на спину, раскинув руки в стороны. Джон осторожно сел на стул для гостей. Хотелось побыть еще немного рядом, представить, что ничего не произошло, и Шерлок просто уснул на диване в гостиной. И через минуту-другую он проснется, потребует принести телефон со стола или сорвется на поиски очередного серийного убийцы. А то и пробормочет свое обычное «Скучно» и примется весь вечер следить взглядом за Джоном – скажет, что изучает его поведение в научных целях. Джон смотрел на его лицо, на острую линию скул, на пухлые губы, темные ресницы и пропитавшийся потом локон волос, и одновременно видел искаженное гневом лицо и отведенный в замахе кулак.

Шерлок застонал во сне, его веки беспокойно задергались – ему снятся кошмары, ну хоть так он показывает свою человечность.

Джон поспешно отвернулся и вскочил на ноги. Отлично, погулял, хватит. С Шерлоком все будет в порядке, если он сам того захочет и перестанет бессмысленно изводить себя. В глубокую депрессию и подавленное состояние Джон не верил – не тот человек Шерлок Холмс, чтобы поддаваться подобным эмоциям.

Джон шагнул к двери, когда прохладные длинные пальцы ухватили его за запястье… Так уже было, однажды, чертово дежа вю! Но сейчас серые измученные глаза смотрели серьезно и осмысленно.

– Тогда я тоже поймал тебя за руку, – сказал Шерлок, не отрывая взгляда от лица Джона, – а потом пнул ногой в живот…

***

– Я избивал тебя, наносил удары куда придется, а потом бросил на полу. Отвлекся на некоторое время, у тебя едва не появился шанс сбежать. Впрочем, сомневаюсь, что на самом деле он существовал тогда. Я обернулся, увидел тебя на четвереньках и решил, что мое дело еще не закончено. Я схватил тебя, спустил тебе штаны, сорвал рубашку и… изнасиловал.

Шерлок замолчал, почувствовав, как задрожала рука Джона в его руке, но только крепче стиснул пальцы. Выговориться, объяснить, не отпускать, иначе уже будет не вернуть никогда. Гримаса ужаса и отвращения на лице Джона заставила похолодеть все внутри.

– Я вспомнил это, хотя на самом деле тогда видел совсем другое. Мозг, одурманенный наркотиком, заменил реальность дикими картинами. Я видел тебя, Джон, словно ты предал меня, насмехался надо мной и творил совершенно идиотские вещи. Мир ополчился против меня, но я старался цепляться за логику и не верить во все эти иррациональности. Пока не увидел, как ты пытаешься уползти от меня, и не понял, что своими действиями я теряю тебя. Способности соображать у меня тогда уже не осталось, только извращенная логика событий, в которой ты оказался гнусным предателем. И наказать тебя казалось единственным разумным выходом из ситуации.

Джон не пытался вырваться, только напрягся всем телом, словно готовился к решительному рывку – на этот раз он сумеет выкрутиться из крепкого захвата. Шерлок не был уверен, что поступает правильно, но эмоции и чувство вины, обосновавшиеся глубоко внутри, требовали выхода, их не получалось откинуть в сторону, как обычно. Три дня он вспоминал и анализировал факты, и не решался снова появиться перед Джоном. Удивительно, но он, кажется, испугался, что сделает только хуже. Он знал, что должен был чувствовать Джон, изучил это на примере многих жертв насилия. В теории было просто понять и выбрать правильную тактику, но на практике… наверное, впервые за все время Шерлок растерялся. Куда проще было месяц назад стоять под прицелом снайпера и видеть Джона, обмотанного взрывчаткой, чем теперь в больничной палате стараться не оттолкнуть его от себя окончательно. Язык тела, мимика, взгляд – напряжение и мучительный выбор.

– Извини меня, – сказал Шерлок. – Прости.

Он отпустил руку Джона, предоставив ему решать. Если уйдет, то Шерлок не будет его преследовать или искать встречи, отпустит. Научится как-нибудь снова жить один, в конце концов, это дело привычки, а личные привязанности только мешают. Может быть, найдет себе нового соседа, появятся интересные загадки, расследования… в которых не будет только одного – теплой улыбки и невероятной преданности Джона, его веры в него и поддержки. Неужели это так важно? Необходимо? Внутри образовалась какая-то пустота, постепенно заполняемая липкой вязкой жидкостью – страх, волнение? Иррационально, но, кажется, вполне объяснимо.

Джон молчал. Шерлок, не выдержав, вскинул голову.

– Твой психотерапевт наверняка советовал не держать проблему в себе и обсудить все произошедшее. Пожалуй, соглашусь. Я предоставил тебе прекрасную возможность последовать его наставлениям, но ты упрямишься, очень глупо с твоей стороны, – быстро проговорил Шерлок. – Прошло уже полторы недели, за которые некоторые особо острые эмоции и воспоминания должны были сгладиться и частично забыться. Это достаточное время, чтобы все обдумать и принять разумное решение. Очевидно же, что…

– Заткнись, – устало попросил Джон.

Шерлок замолчал на полуслове и сел на кровать – ждать. Никакая дедукция не помогала понять, к чему склоняется Джон. За неделю в больнице он насмотрелся разных взглядов – раздраженных и опасливых от врача и медсестер, заботливых от миссис Хадсон, участливых от Лестрейда, обеспокоенных и устрашающих от Майкрофта. Последний появился в палате Шерлока почти сразу после Лестрейда и заявил, что на этот раз он перегнул палку. «Сложно будет все исправить без очевидных потерь», – сказал Майкрофт и сообщил, что уже почти замял дело. Поговорил с Джоном и убедился, что тот не собирается заявлять в полицию. «Ты феерически умеешь отталкивать от себя людей», – напоследок добавил он.

Взгляд Джона сейчас был пустым, словно бы из него высосали всю субстанцию, именуемую душой, оставив Шерлоку только изломанную оболочку – пользуйтесь, не жалко. Ни капли заинтересованности, удивления или интереса. Да что с тобой стряслось, Джон?

– Джон? – позвал его Шерлок. – Джон, черт возьми! Отвечай! Пожалуйста…

Никакой реакции. Но в следующее мгновение Шерлок едва успел подскочить, чтобы поймать оседающего на пол Джона. Он крепко обнял обмякшее тело и с жестокой отчетливостью понял, что причиной обморока является только он сам, и никто более. Шерлок нажал на кнопку вызова дежурного врача, сел прямо на пол и удостоверился, что Джон дышит.

– Идиот! – обругал он себя. Легче не сделалось, но тишина перестала давить на уши. Сердце тяжело бухало в тесной груди – огромное. Джон дышал достаточно ровно и спокойно, из коридора послышались торопливые шаги. Врач вошел в палату, оглядел пустую кровать и двух мужчин на полу. Его глаза невольно распахнулись в удивлении.

– Что здесь происходит? – спросил он.

– Не важно. Он без сознания, пациент из палаты двести два. Полторы недели назад у него было сотрясение мозга, теперь, вероятно, эмоциональное потрясение повлекло за собой обморок. Ему не нужно было приходить сюда.

– Но почему он оказался ночью в вашей палате?

– Делайте свою работу!

Врач с помощью Шерлока аккуратно, но быстро уложил Джона на кровать и принялся за обследование. Увидев заживающие синяки и повязку на ребрах, он нахмурился, бросил быстрый взгляд на Шерлока и набрал номер телефона.

– Каталку и санитаров, – коротко, отрывисто.

Каталку – для Джона, санитаров – для Шерлока, все просто. Врач узнал в Джоне жертву насилия и, вероятно, был наслышан обо всей истории. Следующий звонок последует в полицию – повезет, если Лестрейд оставил больнице свой номер. Они не могли проигнорировать очевидный факт – жертва и насильник каким-то образом оказались ночью в одной палате, и теперь состояние здоровья пациента ухудшилось.