– Оправдываешься, – сказал Джон. – Но вся проблема в том, что я слишком хорошо все помню. И знаю, именно ты виноват, что…

– Нет! – воскликнул Шерлок, пораженно глядя на Джона. – Не оправдываюсь, а излагаю события, предшествовавшие… тому случаю.

– Все это я знаю от Лестрейда, он часто заходит поговорить и, как мне кажется, все ждет, когда я заявлю на тебя в полицию.

– Но ты пока не заявил…

Любой разумный человек на месте Джона давно бы уже сдал его властям. Нельзя избивать и насиловать людей и оставаться безнаказанным. Каждый раз Шерлок с опаской косился на Лестрейда, который взял в привычку заходить просто так – справиться о его состоянии и темпе выздоровления. Все ждал ордера на свой арест и торжествующих улыбок Доннован и Андерсона за спиной инспектора.

– Нет, – Джон покачал головой.

– Почему?

В любое другое время Джон бы обреченно вздохнул и принялся рассуждать об общечеловеческих ценностях, понятие о которых у Шерлока отсутствует полностью, по его мнению. Или просто бы красноречиво взглянул снизу вверх, одним взглядом выражая свою точку зрения. Теперь же Джон неопределенно повел плечами, демонстрируя полное равнодушие, и даже не попытался хоть как-то объяснить.

Шерлоку вдруг стало неуютно в темной палате, из-за стены слышалась болтовня медсестер – теперь нужно постараться, чтобы уйти незамеченным. Но едва он сделал шаг к двери, как Джон окликнул его.

– Ше… – голос чуть задрожал. – Эй!

Шерлок обернулся.

– Оставь мою карту, я не хочу, чтобы ты ее читал.

– Но я должен знать о твоем состоянии здоровья.

– Ты ничего мне больше не должен, Ш… – Джон закашлялся, опуская взгляд на одеяло. – Ничего.

– Джон, я…

– Уходи.

И Шерлок ушел, ссутулившись и больше всего на свете желая остаться. Ему хотелось схватить Джона за плечи и тряхнуть как следует, чтобы он наорал, обвиняя во всех смертных грехах, дал пару раз кулаком в челюсть, сделал что угодно… Одним словом, показал, что Шерлок ему небезразличен, как показывал это едва ли не каждый день раньше. Джон смотрел ему в спину, напряженный взгляд ощущался покалыванием между лопаток и тяжестью в груди. Странно, Шерлок считал, что разговор с Джоном должен как-то прояснить ситуацию, но он только запутал ее еще больше. Нет, с его стороны все было просто – он объяснил положение дел, показал цепочку логических выводов, привел разумные доводы. Джон должен был понять, как понимал всегда. Шерлок практически извинился перед ним! Практически… Он едва заметно усмехнулся. Но Джон не принял его, даже имени не смог произнести.

Шерлок лег на свою кровать, вытянулся во весь рост и поднес сложенные вместе ладони к губам, закрыл глаза. Он воскрешал в памяти каждую секунду разговора, стараясь ничего не упустить и попытаться понять. Прочесть по углубившимся морщинам, по беглому взгляду, непроизвольным жестам и слишком ровному дыханию Джона его состояние, его мысли. Его слова от «Ты выглядишь отвратительно» до «Уходи»… Он не сразу прогнал, выслушал, пошел на контакт. Но потом что-то изменилось…

Шерлок глубоко вздохнул и перевернулся на бок – сейчас лучше всего было немного поспать.

С утра зашла миссис Хадсон. Это оказалось очень кстати и отвлекло от невеселых мыслей и просто спасло от очередного скучного начала дня. Она много улыбалась, говорила о пустяках, о соседях, о новом приятеле из мясной лавки, беспокоилась о «своих мальчиках» и рассуждала о ценах в местном кафетерии. О делах больничных она тактично не упоминала, лишь заботливо подоткнула одеяло и расстелила вышитую красными цветами салфетку на тумбочке. Джон знал, что ей преподнесли отредактированную версию событий. Маньяк Кинг затаился на Бейкер-стрит, дождался возвращения Шерлока и Джона, накачал наркотиками первого и жестоко избил второго – только избил и ничего более.

– К вашему возвращению я обязательно приготовлю вишневый пирог, у меня он получается божественно. Я заменила сломанную мебель в гостиной, а поврежденные приборы Шерлока сложила в коробку, он всегда так трепетно относится к ним. В квартире стало очень тихо, первые дни я, признаюсь, даже радовалась, но теперь тоскливо. Вас с Шерлоком скоро выпишут?

– Не знаю, – быстро ответил Джон, а сам подумал, что их с Шерлоком вместе уже вряд ли куда-нибудь выпишут. И минувшая ночь расставила все по своим местам. Джон готов был простить его еще тогда, когда увидел лежащим у подножия лестницы в луже рвоты, бледного, едва живого. Три дня Шерлок был без сознания, и все это время Джон волновался о нем гораздо больше, чем готов был признать. Потом он осторожно вызнавал у Лестрейда о его здоровье, ждал встречи, боялся ее – слишком свежи еще были воспоминания. Джон ждал извинений и хоть какой-то эмоциональной реакции, ждал раскаяния и признания вины, а получил… неловкие оправдания и твердолобую уверенность в своей правоте. Этого оказалось слишком мало и лишний раз доказало, как мало значат для Шерлока чувства других людей. И как много – его собственное упрямство.

Ночью Джон почти не спал, высматривал Шерлока, который так и не появился. Странно, он должен был хотя бы попытаться… Он не пришел и на вторую ночь, и на третью… Даже медсестры перестали о нем болтать, а темный угол оставался предательски пуст. Джон начал волноваться, вздрагивать от каждого шороха, чем сильно озадачил местного психолога. Оказалось важным просто знать, что Шерлок где-то рядом, видит его и, возможно, что-то чувствует.

– Его выписали? – первым делом спросил он у Лестрейда, когда тот показался на пороге палаты. Это был первый раз, когда Джон так прямо и открыто заинтересовался Шерлоком.

– Пытались уже дважды. Но он преподносит врачам все новые и новые сюрпризы.

– Что на этот раз?

– Теперь целыми днями лежит, смотрит в потолок и ни на что не реагирует. Что-то случилось? Вы… разговаривали?

Джон усмехнулся.

– Если это можно так назвать.

Лестрейд неодобрительно покачал головой.

– Я его прогнал, – пояснил Джон. Теперь он не был уверен в правильности своего решения. Черт возьми! Шерлок всегда оставался Шерлоком, настаивая на своем любыми способами, не считаясь ни с кем. Или это его способ извиниться – избавить от своего присутствия?

– Это мое мнение, и оно вполне может быть ошибочным, – задумчиво произнес Лестрейд. – Но я думаю, он пытается вспомнить.

– Нашел новое развлечение?

Слишком горько прозвучала эта фраза, выдавая обиду и беспокойство. Чего уж там, не видеть рядом с собой Шерлока, не чувствовать его взгляд оказалось гораздо сложнее, чем думал Джон. Это было похоже на странную зависимость, наркотическую зависимость, какая ирония!

– Он переживает, Джон. Хоть это и мало заметно, но он волнуется и буквально места себе не находит.

– Вы думаете…

– Я знаю.

========== Часть 1.3. ==========

Движения причиняли боль, но вполне терпимую, уж точно гораздо меньшую, чем афганское ранение в руку два года назад. Тугая повязка на груди хорошо фиксировала сломанные ребра, ушибы заживали. Джон уже почти мог нормально сидеть и ходить, не выдавая этими действиями того унижения, которому он подвергся. Выбраться из палаты незамеченным оказалось просто, куда сложнее – бесшумно подняться по лестнице и проскользнуть мимо поста медсестер, пройти до конца коридора и замереть около закрытой двери. Джон не был уверен, нужно ли ему это. Что он вообще здесь делает после того, как решил прогнать Шерлока прочь?

Джон тряхнул головой, отгоняя путаные мысли, и решительно повернул дверную ручку.

Шерлок скрючился в позе эмбриона, обняв руками колени, на бледное измученное лицо падал лунный свет. Не ясно было, спит Шерлок или просто лежит с закрытыми глазами, дышал он ровно, а выглядел гораздо хуже, чем три дня назад. Стараясь не шуметь, Джон обошел кровать и вытащил из специального кармана больничную карту. Это действие вызвало у него кривую ухмылку и что-то вроде чувства справедливости.