Господи! Джон едва не потерял сознание от пронзивших его стрел бешеного желания. И наслаждения. И ещё черт знает чего. Он уже не понимал, где находится, забыл собственное имя, возраст, адрес. Всё забыл. Только Шерлок. Только его загнанное дыхание. Его пальцы, которых было уже три. И все — в нем, Джоне, и все решили его убить.
— Джон, спокойно, ты сейчас с кровати слетишь. И я вместе с тобой.
Голос хриплый, дрожащий, срывающийся.
Хочу тебя, Шерлок! До потери себя самого хочу! Я бы и рад успокоиться, но…
Пальцы выскользнули, поглаживая бедра, рвущийся в космос член, живот…
А потом что-то влажное, большое плотно прижалось к горящему анусу…
Ах…
— Джон… Джон… Я осторожно…
Господи, Шерлок! Ты можешь меня проткнуть насквозь, зарезать, разорвать на части, только не медли, пожалуйста… Не медли.
Ах ты, черт!
Всё плотнее и ближе.
Твердое. Горячее.
И сводит с ума.
Осторожно… Дюйм за дюймом…
Больно?
Больно, Шерлок. Совсем немного… Хочу тебя внутри. Всего. Чтобы двигался, бился, толкался глубоко и мощно…
Ах…
— Я почти весь в тебе…
Голос срывается, гаснет, просит о чем-то…
— Я уже весь… Джон… Джооон…
Мягкое, шелковистое прикосновение лобка. Боль такая сладкая, такая пульсирующая!
Одновременно, не сговариваясь, они рванулись навстречу друг другу, вцепившись в напряженные плечи, и сделав проникновение предельным, а боль — беспредельной. Джон не выдержал — вскрикнул. Из глаз брызнули слёзы. Дыхание сбилось и почти остановилось. Надо сделать глубокий вдох… и ещё…
— Прости, Джон. — Голос влился в сердце, в легкие, в наполненный жаром живот.
Незнакомый, надтреснутый, страстный.
— Прости.
Шерлок сильно толкнулся и больше остановиться не смог.
И Джон тоже не смог.
Движение… Движение… Спонтанное, слаженное, гармоничное…
И дрожь от невообразимого ощущения единения…
Пот струится по бокам и спинам, пересохли губы, очень хочется пить. И двигаться навстречу друг другу.
Нет… Так не бывает… Нет…
Шерлок припал всем телом, и волны, которые перекатывались по его охваченной жаром коже, мгновенно обрушились на Джона, засасывая в головокружительную воронку, поглощая, топя…
Это был не оргазм. Это было…
Вы боитесь Апокалипсиса? А может быть, вы боитесь ядерного взрыва?
Какая глупость!
Бойтесь кончать под Шерлоком…
Джон так громко закричал, что ему показалось, будто с этим почти предсмертным криком вылетело его горло.
Теплая сперма заструилась между их прильнувшими друг другу телами. Но Шерлок не отстранился — он прижался плотнее.
А потом приподнялся, опираясь на обе руки, и сел на пятки.
Утомленный, липкий от пота и семени Джона.
— Ты все-таки кончил! Досадно… — покачал он головой. — Ну, ничего не поделаешь. Наше от нас все равно никуда не уйдет.
Он лениво поднялся и, постояв около кровати ещё с минутку, добавил, вперив в Джона внимательный взгляд:
— Что ж… Это было интересно. Жду следующей ночи. Счастливых снов, Джон.
И подхватив со стула одежду, вышел.
Голый.
«Быть этого не может! Он меня все-таки трахнул! И смылся, пожелав счастливых снов…»
Если бы не бесподобная легкость в теле и не характерный дискомфорт в определенной части тела, Джон ни за что не поверил бы в то, что сейчас происходило на его кровати.
Даже несмотря на её мучительные скрипы.
Ему очень понравился этот невероятный опыт.
И было очень жаль, что Шерлок ушел.
Но он не ушел.
Дверь распахнулась, и он снова возник на пороге.
— Это даже хорошо, что ты кончил. Теперь твой… аппарат не будет таким… громадным. Ты конечно же очень скоро снова возбудишься…
Все это услышали?
«Разве рядом со мною можно не возбудиться!»
— Я хочу, чтобы ты взял меня сзади.
Джон готов был возбудиться прямо сейчас. И взять его прямо сейчас — хоть сзади, хоть спереди, хоть сбоку, хоть стоя на голове.
Но Шерлок сначала походил по комнате, вытираясь полотенцем, которое откуда-то притащил с собой, сделал несколько приседаний, потянулся и только потом чуть ли не запрыгнул на Джона.
— Сможешь? Я не слишком тебя измучил? Болевые ощущения не превышают норму?
Вот как тут не квакать?!
Шерлок встал на колени.
— Джон…
Джон пристроился сзади и замер.
Он до обморока боялся поранить это королевское великолепие своей плебейской величиной. Анус саднило довольно сильно. Что же будет с Шерлоком, когда его протаранит такой могучий орган?
— Ты достаточно возбужден? Или…
Как можно проникнуть в этот узкий, плотно сжатый вход? Но желание уже ударило в голову.
— Так ты возбужден или нет, Джон?!
Злится? Или так сильно хочет?
— Дай-ка я потрогаю… О, Боже…
А ты чего ожидал?
— Смажь меня побольше, что ли…
Смажу, Шерлок, смажу… Не волнуйся, малыш…
Что?! Малыш?!
…Джону казалось, что он делал это всегда — раздвигал ягодицы, нежно массировал, постанывая от избытка чувств, а потом осторожно погружался в замечательное, влажное, горячее отверстие до самого конца и плавно двигался, находясь наверху блаженства или на грани помешательства — он так и не понял.
Его единственным желанием, единственной мыслью было как можно дольше, а лучше — всегда, вечно оставаться соединенным с этим потрясающим, единственным в мире мужчиной, его удивительным любовником.
Животная сила оргазма его больше не удивляла.
Шерлок тоже что-то выкрикивал. Кажется, звал его по имени…
Они долго лежали влажной, горячей пирамидой. Шерлок — на кровати, Джон — на нем, а сверху — весь, залитый звездным сиянием, мир.
Наконец, Шерлок завозился, и Джон скатился с него, раскинувшись на спине и закрыв глаза.
— Сидеть я завтра, конечно же, не смогу, — проворчал Шерлок, шлепая босыми ногами к двери. — Спокойной ночи, Джон.
Не хочу открывать глаза и видеть, как ты уходишь.
Не хочу…
========== Часть 5 Механически ==========
Грустноватенько…
***
— Я уверен, что секс — неиссякаемый источник фантазий, Джон! Кроме того, это масса возможностей для проведения самых разнообразных экспериментов.
— Надеюсь, ты не собираешься ставить на мне опыты.
Они завтракали сегодня рано. У Джона был сложный случай, и он очень беспокоился за больного. Поэтому торопливо глотал кофе и на Шерлока не смотрел.
— Не спеши. Обожжешься, будет болеть язык. А тебе им сегодня работать.
Стало невыносимо горько. И не от несладкого кофе. Он что, секс-машина? В последнее время Джону нередко казалось, что ничего другого Шерлоку от него не нужно: ни верной дружбы, ни надежного плеча.
Как это было когда-то.
До всего этого.
До того, что поглотило Джона целиком и безвозвратно, став необходимым и превратив его в личный фаллос Шерлока Холмса.
— Мне сегодня работать руками. И это не то, о чем ты подумал.
***
День и ночь сменяли друг друга, и, находясь в своем сексуальном угаре, Джон не замечал стремительно убегающего времени. На работе мелькали лица, капельницы, больничные каталки… Водоворот человеческих страданий. Дома мелькал Шерлок — водоворот его, Джона, страданий.
Иногда он брал Джона на какие-нибудь несложные расследования. Совсем уж несложные. Можно сказать, ребячьи забавы. Боялся рискнуть его жизнью? Хотелось бы в это верить. Но Джона всё чаще посещала горькая мысль, что его берегут, как понравившуюся игрушку: не дай бог упадет и сломается.
Их жизнь теперь была сосредоточена в основном на сексе. И инициатором столь резких перемен был именно Шерлок. Он всегда отличался занудством, что уж скрывать. Но теперь он стал странным занудой, пугающе странным. И от такого хотелось бежать. Но не было сил. Джон был прикован, припаян к своей кровати, на которой Шерлок делал с ним всё, что заблагорассудится.
Он приходил в его комнату каждую ночь, будто по расписанию. Раздевался возле окна, ложился рядом, и голову мгновенно окутывал туман сладострастия. А если быть совершенно точным, этот туман присутствовал в голове Джона всегда. Клубился, то рассеиваясь, то сгущаясь. Дома, в присутствии Шерлока, он основательно уплотнялся. В спальне — заволакивал сознание. А стоило двери спальни открыться, сознание превращалось в пар, а тело — в огнедышащую печь.
