— Да вы знаете ли, что э-та-та-такое?! — дядя Костя от изумления заикался.

— Это… — снова начал Сеня.

— Это мечта моего детства! — перебил его дядя Костя. — У знакомых жили канарейки, и я, когда был маленький, до чего же любил к ним в гости ходить! Сколько раз просил свою маму — давай заведём канарейку! А она: «За птицей трудно ухаживать, нужно её кормить, чистить клетку и повсюду возить с собой!..»

И дядя Костя в полном восторге понёс Клима на террасу.

Хотя водопровод третьи сутки как сломался, тётя Лена по привычке открывает кран, чтобы помыть руки, и когда из крана выдувается заунывное «ууу-ыыы», сердится:

— Редкостное старьё! Ломается в самую жару!

Председатель садового товарищества тётя Нина вызвала из райцентра мастера — починить насос. Но тётя Лена безнадёжно качала головой:

— Пока мастер приедет, полжизни пройдёт. А людям посуду мыть.

Она в сердцах махнула рукой на гору грязной посуды и пошла прогуляться с дядей Костей.

Итак, половина семьи ушла, а другая половина — Соня, Сеня и Клим — осталась на террасе. Клим беспокойно перескакивал с жёрдочки на жёрдочку, соскальзывал вниз и быстро прыгал по дну клетки, стуча коготками: тук… тук-тук.

Тук… тук-тук. Да это же стучат в дверь!

— Открыто!

Дверь распахнулась, и перед Соней и Сеней предстал Ник с рюкзаком на плече.

— Клима не кормили? — спросил он с порога.

Скинул на стул рюкзак, дёрнул завязку и достал тугой пакет с изображением канареек, жёлтой и красной. Дунул в кормушку — золотая шелуха закружилась в воздухе, с треском разорвал пакет и наклонил углом к кормушке. Из пакета ручейком побежали жёлтые продолговатые зёрна, вперемешку с маленькими чёрненькими и большими, круглыми как камушки. Клим молниеносно схватил круглое зерно и начал быстро-быстро катать его в клюве.

А Ник вытащил из рюкзака пластмассовую штуковину с чёрным низом и прозрачным верхом, как будто обрубленную с одной стороны.

— Э, как ты нас нашёл? — спохватилась Соня.

— Методом дедукции! — он показал в окно. Там на верёвках раскачивалась одежда, в которой Соня и Сеня принимали бесплатный душ. И в свой черёд спохватился: — Э, а что ваш дядя сказал про Клима?

Соня с Сеней замялись.

— Он… это… — начала Соня.

— Пришёл в восторг, — нехотя закончил Сеня.

Ник с открытым ртом уставился на Сеню.

— Ух ты… — и удивление на его лице преобразилось в торжество: — Ну, что я вам говорил?

— А это что? — Сеня ткнул в пластмассовую штуковину, чтобы сменить тему.

— Купальня, — Ник открыл дверцу клетки и показал, как вешать купальню — снаружи, на освободившееся место. — Только в неё нужно воды.

Он до отказа отвернул кран. Из крана со свистом подуло.

— Почему у вас тут воздух? Это что, какой-нибудь новый кондиционер?

— Нет, это просто старый водопровод… — и Соня с Сеней объяснили, какое это редкостное старьё и как оно ломается в самую жару, так что люди не могут помыть посуду. А пока приедет мастер, пройдёт полжизни.

— Полжизни?! Нет, Клим столько ждать не может, — твёрдо сказал Ник. И ни с того ни с сего снова замер с открытым ртом. — Какое везенье! Я как раз ломаю голову, чем бы таким интересным заняться. Считайте, что ваша посуда уже помыта! Я обожаю чинить водопровод. Тащите инструменты!

Соня порылась на полках сарая и всё, что удалось нашарить в полутьме, принесла на террасу. В рюкзак были уложены две отвёртки, ключи — разводной и газовый, молоток и пилка с крошечными зубчиками. Сеня — а у него страсть ко всему монументальному — втащил на террасу газонокосилку и электропилу. И ещё прихватил игрушечный ксилофон — для смеха. Это, мол, тоже инструмент.

Электропилу и газонокосилку Ник забраковал, а на ксилофон не рассмеялся и осведомился:

— Палочки к нему есть?

— Одна.

— Берём. Вдруг пригодится?..

И выбежал из дому, с рюкзаком на плече.

— Нам туда! — Сеня мотнул головой в сторону водонапорной башни.

— А ты вправду умеешь чинить водопровод? — спросила Соня. Потому что этот ксилофон её как-то насторожил.

Ответить Ник не успел — сзади раздалось:

— Эй, здорово!

Их нагнал Лёша — долговязый веснушчатый пацан с третьих дач.

— Поможешь чинить водопровод? — с места в карьер спросил его Ник.

Лёша озадаченно разглядывал его вихры.

— А… ты кто?

— А ты кто? — бойко спросил Ник.

— Я… это… Лёша…

— А я — Ник. Это мой ник! — И он снова припустил по улице.

Лёша удивлённо пошёл следом.

Вчетвером они углубились в небольшой проулок — башня высилась поодаль от дач. У железной ограды сидели мальчишки с третьей улицы, Ваня и Максим. В карты играли. Ник протопал мимо них к водонапорной башне и вывалил инструменты из рюкзака на траву.

Эти двое уставились на его вихры.

— Ну и причёска!.. — Ваня даже присвистнул.

— А что, прикольная, — заступился Максим, — как у знаменитого музыканта Тома Уэйтса.

— Моя причёска, — подхватил Ник, — как раз сделана в честь этого… как ты сказал? В общем, я и сам музыкант.

— Н-да? — сказал Ваня недоверчиво. — А на чём играешь? На каком инструменте?

— Ой, да на любом. Я могу сбацать на чём угодно!

— Врёшь! — сказал Ваня.

— Ничего не вру!

— Тогда сыграй на чём-нибудь!

— Ну если тебе так хочется музыки… — пожал плечами Ник. Взвесил на руке молоток, размахнулся, и…

«ГДЫН-Н!» — отозвалась водонапорная башня. — «ГДАН-Н-Н!»

Ник молотил по башне, забегая то с одного, то с другого бока. Казалось, доктор-лилипут простукивает пациента-великана. А башня отвечала на разные лады: «ГДЫН-Н-Н, ГДЫН-Н-Н! ДА-ДАН-Н-Н! ТЫ-ДЫН-Н-Н!»

Сеня смотрел-смотрел на это странное действо и вдруг подобрал с земли отвёртки. И присел на корточки возле водопроводных труб, сваленных у подножия башни.

«Тыц!» — стукнула по трубе отвёртка. «Ты-дыц!» — стукнула вторая. «Тыц… ты-дыц! Тыц… ты-дыц!»

Интересно, а как будет звучать разводной ключ? Соня провела им по железной ограде: «Ту-ба-ду-ба-дум»! И в обратную сторону: «Да-ба-да-ба-дам»!

Тыц… ты-дыц! Дан-н-н!.. Ту-ба-ду-ба-дум! Тыц… ты-дыц! Гдын-н-н!.. Да-ба-да-ба-дам!

Лёша схватил газовый ключ:

— Бум-м! — грохнул он по толстой трубе, прислонённой к ограде.

Гдын-н, ты-дыц, ту-ба-ду-ба-дум, бум-м-м!!

Максим взял пилку, выгнул её…

— Дыщ-щ! — ударилась пилка о прутья ограды.

— А мне? — обиделся Ваня.

Ник размашистым жестом отдал ему молоток и нагнулся за очередным инструментом. А инструменты — тю-тю! Остался только ксилофон. И палочка куда-то подевалась. Ник тряс рюкзак, шарил в траве…

Дын-н! Бум-м! Да-ба-да-ба-дам! Тыц… ты-дыц! Дыгц-щ-щ!

Глядь — и Богдан с Артёмом явились. Эти без лишних вопросов подобрали какие-то щепочки и выбивали дробь по трубам, по забору, по чему попало: «Цы… цы-цы, цы… цы-цы!»

Железная ограда теперь звучала, как клавиши: «Ла-ди-да-ди-дам!» Пилка у Максима звенела и пела: «Дзын-н, дзын-н!» Сенина дробь раздавалась всё звонче: «Дын… ды-дын… ды-дын!»

В конце проулка замаячили фигуры на велосипедах — Кристина, Олька и Витёк, неразлучная троица.

Башня гудела словно колокол: «Дон-н-н!» «Бом-м-м!» — откликалась Лёшина труба.

Велосипеды уже лежали на обочине, а троица танцевала, задрав к небу головы, кружась с раскинутыми руками.