Едва мы кончили обедать, принц велел заложить карету, чтобы отправиться осматривать руины, которые находятся в некотором удалении от города. В ожидании, пока все будет готово, мы провели три четверти часа в комнате, называемой курительной, где принц угостил меня превосходным турецким табаком. Поздравьте меня, граф, ибо то была первая трубка табаку, выкуренная мною! Зная, что вы всегда получаете удовольствие от этого занятия, я не осмелился отказаться от предложения принца, хотя признаюсь, что запах дыма понравился мне гораздо более, нежели вкус. Наш отдых на шелковых подушках завершился с приходом слуги, сообщившего, что карета готова.

Уже темнело, когда мы тронулись в путь. Когда же мы оказались на месте, небо было уже совсем черным и пришлось зажечь факелы, чтобы рассмотреть остатки некогда величественного сооружения. В красноватом свете факелов развалины амфитеатра казались таинственными и устрашающими. Черные провалы входов, обрушенные ступени и разбросанные тут и там камни - вот все, что напоминает о былом величии древней империи! Поистине печальное зрелище! Но черно-белая мозаика пола - вот истинный шедевр! Бьющие копытами морские кони и драконы, свившиеся кольцами, тритоны и рыбы, какие-то мифические существа с трезубцами в руках предстали перед нами в дыму факелов и от того выглядели еще более фантастическими.

На обратном пути принц был мрачен.

- Здесь все пахнет смертью, - сказал он, передернув плечами. - Смерть везде - в этих развалинах, в наших домах, на улицах и площадях, в церквах и садах - она окружает нас. От нее не спрятаться.

Я подумал, что он вспомнил о несчастном доне Альфонсо.

- Мой принц, не стоит принимать так близко к сердцу смерть алькальда. Он был уже немолод, и, судя по всему, не страдал.

- Я говорю вовсе не об этом! Что мне до этого господина?! Он из тех людей, кто и жить не достоин; если бы он встал на моем пути, я бы раздавил его, как гадину.

- Надеюсь, он не дал вам повода...

- Он не осмелился бы! Алава был из тех мелких людишек, кто всегда действует исподтишка. Он плел свои сети и ждал, когда в них кто-нибудь запутается. И вот тогда уж высасывал всю кровь из своей жертвы. Но я для него слишком крупная добыча! Я порвал его паутину!

Тут принц закрыл рот, поняв, что невольно сказал мне слишком много. Дальнейший путь мы проделали в глубоком молчании. Боюсь, что теперь он возненавидит меня, как слабые люди ненавидят тех, кому раскрыли душу в минуту откровенности. Мы расстались очень сдержанно. Возвращаясь домой, я прошел по улице, называемой Улицей Смерти. Светильник позволяет увидеть изображение черепа на стене углового дома. Впрочем, рядом проходит и Улица Жизни, и сходятся они на площади Святого Креста.

Все здесь, в Испании, имеет какой-то двойной смысл. Кажется, я понимаю, о чем хотел сказать принц, если, конечно, не говорила сама его нечистая совесть. Наше краткое сближение продолжает меня удивлять. Что ему было от меня нужно? Надеюсь, время даст на это ответ.

Хочу также сообщить вам о помолвке молодого дЭскилаче с воспитанницей синьоры Ортис де Кастро Хосефой. Дон Фабрисио Армин, считавшийся прежде ее женихом, теперь носит траурную повязку на шляпе. При встрече знакомые спрашивают его, не опочил ли кто из его родственников, но в ответ получают лишь кислую улыбку. Впрочем, дон Фабрисио поэт, а этому сорту людей многое прощается. Не знаю, достигла ли эта новость Мадрида, если нет, то вы сможете просветить на этот счет остальных.

Боюсь, г-н посол, что я утомил вас своим слишком длинным письмом. Оправданием мне служит лишь ваша просьба развлекать вас моими севильскими приключениями. Я выполнил ее, как мог.

Преданный вам

Сен-Пьер.

Записка Сен-Пьера маркизе де ла Крус.

6 ноября 1764г.

Милая Жюли,

Долго ли ты будешь испытывать мое сердце? Оно трепещет и рвется к тебе. Если бы ты знала, как я устал от испанцев обоего пола! С ними никогда не знаешь, чего ожидать! Дорогая моя, я безумно хочу видеть тебя, отдохнуть подле тебя, насладиться тобою! Если ты, наконец, устроилась и сделала все необходимые визиты, может быть, настало время и для меня? Не будь жестокой, это вовсе не украшает женщину, хотя принято думать иначе.

Заслышав шаги у двери, я каждый раз надеюсь, что это принесли записку от тебя. Но тщетно! Сколько же мне еще ждать? И все же я буду ждать каждое мгновение, ибо предвкушение наслаждений наполняет меня жизнью.

Твой бедный Шарло.

Письмо Сен-Пьера к отцу.

В Париж. 9 ноября 1764г.

Любезный родитель,

Дела мои стоят на месте, но сам я нахожусь в беспрерывном движении. Здесь все ежеминутно меняется, и водоворот людей и событий, в который я втянут судьбой, не дает мне пребывать в покое.

Пару дней назад я был приглашен маркизом дЭскилаче на праздник фанданго. Маркиз в ожидании женитьбы не хочет потерять даром ни минуты - он спешить вкусить наслаждения с такой горячностью, как будто прощается с ними навсегда. Слабости этого человека начинают внушать мне отвращение, но я пытаюсь оправдать их его молодостью и неопытностью сердца. Было бы неудобно теперь раззнакомиться с ним, поскольку он мне доверился и этим связал меня по рукам и ногам.

Мы отправились с ним в часть города, называемую Макареной, где находится самая знаменитая церковь Севильи, чтобы посмотреть выставленную там статую Пресвятой Богородицы, носящую то же имя. Замечу, что культ Пресвятой Девы имеет в Испании свои особенности: не только в каждом городе, но и в каждом квартале есть своя особо почитаемая Дева Мария. И здесь часты споры из-за того, чья Дева украшена богаче и прославлена большим количеством чудес. Макарена, статуя Скорбящей Матери Божьей, варварски украшенная бусами и браслетами, является гордостью жителей квартала и особо почитаема цыганами и моряками. Но как прекрасен ее печальный лик! По смуглым щекам катятся стеклянные слезы и скорбный взгляд ее исполнен такой живой силы, что запечатлевается в сердце навеки.

Но в церкви мы пробыли недолго, маркиз спешил к своей Марии - Марии Кармен, ожидавшей его. Праздник был в разгаре, когда мы пришли, вокруг помоста, обвитого гирляндами роз, где выступали танцовщицы, плотно стояла толпа, хлопавшая в ладоши в такт их движениям. Каждый танец рассказывает свою историю о любви, ревности и мести. Мелодия раскрывается постепенно: от тихих прерывистых звуков, похожих на стоны, к шквалу страстей, который выражается в громоподобном стуке каблуков и кастаньет. Танцовщики, находящиеся в абсолютном самозабвении, кажется, даже не следуют музыке, а наоборот - музыка спешит за их движениями. Все захвачены общей страстью, сливаются в одно целое и движутся в едином порыве. Волнение доходит до того, что некоторые зрители во время представления прямо на улице начинают заниматься ... , и поощрительные крики толпы адресуются им, равно как и актерам.

Мария Кармен, едва сойдя со сцены, кинулась в объятия дЭскилаче, а я, пока они предавались утехам, столковался с ее подружкой по имени Хуанита, которая вполне утолила мои страдания, происходящие из-за холодности Жюли.

К счастью, мне больше не придется искать подобного утешения, ибо Жюли уже заставила меня сожалеть о моей горячности. Они с мужем остановились в доме у церкви Сан Хуан де ла Пальма, довольно далеко от того места, где живу я. И вот теперь по вечерам, когда муж Жюли идет играть в фараон, я закутываюсь в плащ, надвигаю шляпу на самые брови (это называется здесь "быть embossado" - "спрятанным"), и в таком виде пересекаю половину Севильи. И сегодня я снова отправлюсь к женщине, которая питает к вам, милый мой отец, глубочайшую признательность, ибо, по ее мнению, не соверши вы двадцать четыре года назад определенного поступка, она была бы лишена нынче большого удовольствия.