Annotation

Кильпе Наталия Витальевна

Кильпе Наталия Витальевна

Письма г-на Сен-Пьера, написанные им в Севилье в 1764 году.

1

ПРИЛОЖЕНИЕ ╧ 2

ПИСЬМА Г-НА СЕН-ПЬЕРА,

НАПИСАННЫЕ ИМ В СЕВИЛЬЕ В 1764 ГОДУ.

Письмо Сен-Пьера к герцогу де Урбана.

В Мадрид. 8 октября 1764г.

Дорогой друг,

Ваше письмо застало меня еще в дороге, на подъезде к Севилье, но я отложил удовольствие ответить вам до окончательного прибытия. Я остановился в доме, который вы мне рекомендовали, и уже успел здесь устроиться.

Я согласен, что нас связывает общность интересов, но возражу, что и схожесть характеров. Нет, дорогой мой друг, хоть во мне и есть некоторая склонность к авантюризму, я никогда бы не осмелился предпринять шаги, на которые решились вы. Более того, берусь утверждать, что не сделал бы этого не от недостатка храбрости, а в силу некоторых убеждений, которые у меня имеются, невзирая на то, что я не произвел на вас подобного впечатления.

Впрочем, я многим вам обязан и (быть может, вопреки этому) вы мне нравитесь. Ваше дело я пересказал графу де Оссону, он обещал им заняться. Если вы раздобудете необходимые бумаги, все сможет уладиться. Так будем же и дальше помогать друг другу.

Преданный вам,

Сен-Пьер.

Письмо Сен-Пьера к отцу.

В Париж. 22 октября 1764г.

Дорогой отец,

Вот уже две недели, как я приехал в Севилью из Мадрида. Дела мои в Испании отнимают все больше времени и душевных сил: все здесь делается "poco a poco" - мало-помалу и рассмотрение моего проекта грозит затянуться до зимы, когда в Париж придется возвращаться в скверную погоду по скверным дорогам. Заставить испанца заниматься делами почти невозможно - не столько из-за его лени, сколько из-за беспечности. Вчера я был вынужден принять приглашение синьоры Ортис де Кастро на ужин и игру в карты, поскольку среди приглашенных был принц Кампанья-Эрера-и-Мосо, с которым мне хотелось переговорить. Но во время отдыха испанцы не терпят разговора о делах. Если в Париже самые важные дела решаются на балах, то здесь вы не можете рассчитывать, что вам уделят хоть полминуты, даже если речь идет о жизни и смерти. Вы знаете мою нелюбовь к карточным играм: выигрыш или проигрыш наносят одинаковый вред - игрок наживает врагов или расстается с деньгами. К тому же из всех игр выбран был пикет, а он требует сосредоточенности и в отличие от рамса несовместим с разговорами. Я имел несчастье выиграть у принца довольно крупную сумму и должен был дать ему возможность отыграться. Однако за следующую пару часов игры я лишь удвоил свой выигрыш. Вот несчастье! Близился рассвет, в комнате стояла нестерпимая духота, а я был настолько измучен продолжительной игрой, что решился наконец ее закончить, рискуя вызвать неудовольствие принца, от которого кое-что зависит в Совете. Момент был благоприятный - за соседним столиком, где играли старик дон Альфонсо де Алава, алькальд Севильи, о котором я ни от кого не слышал ничего хорошего, и которого приглашают только из-за его должности, и молодой маркиз дЭскилаче, родственник министра финансов, только что составили пикет и теперь сводили счет. Сама хозяйка, которую все зовут по имени - донья Исабель - давно уже бросила играть в карты и беседовала с доном Робиу (настоящий кастильский идальго, прямой и честный!). Ее воспитанница Хосефа, некрасивая, как все воспитанницы, взятые в дом к немолодой, но еще не утратившей привлекательности, женщине, совсем не играла. Ее собеседником был дон Фабрисио, болезненный молодой человек, к тому же поэт. Говорят, он хочет на ней жениться, но он беден, а она его не любит, и по всему этот брак был бы несчастьем для обоих.

Итак, я обратился к принцу:

- Принц, - сказал я, - согласитесь, что Фортуна сегодня решительно на моей стороне. Пытаясь отыграться, вы лишь теряете деньги. Я должен ехать к себе: завтра, вернее, уже сегодня, меня ждут важные дела. Прошу вас, закончим игру.

- Но это нарушает все правила, - принц не собирался уступать так легко, - требования чести для дворянина...

Признаться, в тот момент я бы предпочел дуэль на свежем воздухе, чем бы она ни кончилась, еще хоть получасу игры в душном помещении. Я уже чувствовал, что пропал, но тут принца перебил маркиз дЭскилаче, с готовностью пришедший мне на помощь.

- Следуя вашим правилам, принц, мы были бы вынуждены, раз снявши колоду, продолжать игру до самой смерти! Уже скоро утро, пощадите нашу прелестную хозяйку, ей, верно, наскучило сидеть с нами.

Маркизу самому не терпелось уйти, еще в начале вечера он намекнул, что у него назначено свидание. Имя его любовницы известно, это Мария Кармен, танцовщица фанданго, говорят, лучшая в Севилье. Однако ему не стоило бы так громко похваляться своей победой - подобные связи могут повредить ему в глазах благородных дам, которые требуют свою долю внимания молодого повесы. Впрочем, при столь знатных покровителях маркизу почти ничто не угрожает. Хосефа посмотрела на маркиза так нежно, что невозможно было тут же не догадаться, что бедняжка без памяти в него влюблена. В ее положении ей остаются только молчаливые страдания в присутствии маркиза, да слезы в подушку, когда она его не видит. Мне сделалось ее так жаль, что я решил при следующем посещении непременно преподнести ей какую-нибудь безделушку или кружево.

Меж тем донья Исабель встала, давая понять, что затянувшаяся наша игра окончена. Пройдя мимо столов и слегка коснувшись плеча дона Альфонсо, она подошла к окну и, распахнув его, впустила свежий ночной воздух в комнату. Принц также поднялся, не скрывая своего раздражения - этот напыщенный болван думает, что мир создан исключительно для его удовольствия, если уж он приходится королю троюродным братцем.

Тут случилось нечто, заставившее меня еще больше сожалеть о принятом мною приглашении. Когда все раскланивались, прощаясь с доньей Исабель, дон Робиу, рассмеявшись, воскликнул: "Посмотрите, наш бедный алькальд уснул! Надо разбудить его, не то придется нести его до кареты на руках!". Действительно, дон Альфонсо, прикрыв глаза, сидел недвижно в кресле. ДЭскилаче быстро пересек комнату и с жестокостью, свойственной крайней молодости, крикнул прямо в ухо старику: "Господин алькальд! Господин алькальд! Проснитесь! Убийство!". Все засмеялись, но смех оборвался, когда тело г-на де Алава, повалившись на бок, сползло с кресла. Донья Исабель вскрикнула, мы бросились к несчастному старику, а дЭскилаче, наиболее взволнованный случившимся, тормошил алькальда, вопя:

- Он умер! Смотрите, он умер! Ну почему именно сегодня?!

Меня до крайности удивило отчаяние маркиза. Дон Робиу, напротив, совершенно спокойный, ответил:

- Наверно, с ним случился удар. Не кричите так, маркиз... Донья Исабель, разбудите слуг, нам понадобится их помощь.

Послали за доктором, послали в дом алькальда. Врач подтвердил догадку дона Робиу о причине смерти. Уже совсем рассвело, когда мы смогли, наконец, уйти. Остался лишь дон Робиу, супруге которого донья Исабель приходится, кажется, племянницей. На правах родственника он будет утешать бедных женщин.

Дражайший родитель, я принялся писать вам, едва вернувшись в дом, который я снял на улице Санта Мария Ла Бланка, почти напротив церкви, и теперь спешу проститься с вами, ибо смертельно устал и хочу спать. Передайте поклоны нашим друзьям и скажите милому Эрве, что я не забыл о его просьбе и скоро пришлю ему книгу.