Дверь распахивается – и Майкрофт с каменным лицом останавливается в паре шагов от младшего брата. Естественно, бинты и Джон – первое, что попадается ему на глаза, и Шерлоку действительно интересно, в какой именно последовательности.
– Шерлок? – это самое большое словесное облачение беспокойства, которое Майкрофт может позволить себе проявить, и самое большое из тех, что Шерлок готов принять. Младший из Холмсов едва заметно кивает, показывая, что с ним все в порядке. На этом семейная идиллия иссякает, и начинается традиционно враждебный диалог.
– Нет меня.
– Нужно поговорить. О твоем сегодняшнем небольшом приключении. Не познакомишь со своим… другом?
– Джон Уотсон. Майкрофт Холмс. – В вопросе брата Шерлок слышит какое-то непривычное беспокойство вкупе с любопытством и намеренно не дает никаких пояснений. Если Джону будет интересно, он спросит сам, а Майкрофт и так получит слишком много сведений, когда полезет в личное дело Уотсона. А он непременно полезет теперь, когда Шерлок привел того в дом. – Приключении? О чем ты? В последнее время ты значительно урезал рацион и нехватка витаминов…
– Оставь это хотя бы ненадолго, будь так добр. Сейчас не время. Я жду в библиотеке.
– Никуда я не пойду, – Шерлок гримасой отвечает на полный укоризны взгляд. – Но ты можешь сказать мне здесь и сейчас. Я даже обещаю тебя слушать… первые две минуты.
Майкрофт вздыхает и улыбается. Шерлок улыбке, конечно, не верит. Она заготовлена для официальных мероприятий и высоких чинов. Не льстивая, как у подобных Майкрофту амбициозных молодых людей, стремительно шагающих по карьерной лестнице, а самодовольная и с крошечной искоркой веселья, которую старший брат, в отличие от младшего, старательно прячет.
– Две минуты? О, Шерлок, ты сегодня необычайно щедр, – Майкрофт словами заполняет паузу, оценивая Джона, и Шерлок дает ему на это время. Одним взглядом оценить человека, которого никогда прежде не видел. Майк умный – он сможет понять обстановку верно. Шерлок хочет, чтобы Уотсон остался и все слышал. Черт его знает, почему, но Шерлок считает это необходимым. Просто Джон должен остаться. А что младший из Холмсов хочет – то он получает.
Майкрофт вздыхает еще раз и устраивается в кресле у стола, эффектным и отработанным движением закидывая ногу на ногу, расправив плечи и широко расставив локти на подлокотниках. В позе максимум самоуверенности, и не хватает только какой-то выразительной детали. Холмс все чаще задумывается о необходимости обзавестись тростью или чем-то подобным.
– Что ж, пусть останется, – Майкрофт натыкается на изумленный взгляд Уотсона и думает о том, что, судя по всему, этот Джон пока плохо знает Шерлока, а как только узнает – постарается убежать подальше и спрятаться понадежнее. Жаль, конечно, но может оно и к лучшему.
***
Джон молча сидит, не вмешиваясь, и думает о том, как несправедлива жизнь. Только что они с Шерлоком смеялись и вели более чем занимательную беседу, а теперь его совершенно игнорируют в разговоре и рассматривают, как какую-то диковинную зверюшку.
Уотсон понимает, что вот конкретно сейчас, в этом диалоге, в котором решающую роль играют не слова или даже взгляды, а личностное противостояние на каких-то сверхпространствах, недоступных простым людям, определяется его статус. Непонятно, зачем и исходя из каких параметров его оценивают, но, по каким-то ему самому неведомым причинам, Джон очень хочет, чтобы его признали «годным». Потому что здесь и сейчас он чувствует себя живым. Чувствует, как бьется сердце, как воздух заполняет легкие. И мир становится реальным и настоящим, стоящим того, чтобы существовать в нем. Вокруг Шерлока роятся тайны и вьются вопросы. Джон пока недостаточно знает о нем, но уже ощущает это – невидимый шлейф азарта, что стелется за Холмсом, необузданную искрящуюся энергию, тщательно замаскированную под инфантилизм. В брате Шерлока – если Джон понял правильно и это действительно брат – тоже чувствовалось нечто подобное, но укрытое гораздо старательнее и надежнее: цинизмом, принципами, правилами, высокомерием, осведомленностью, властью. Тем, чего у Шерлока не было в силу возраста и присущего ему бунтарского духа.
«Пусть останется». Слова, словно нож, режут тишину и звенят, четко отделяя «до» и «после». Джон с благодарностью смотрит на Шерлока, и тот подмигивает ему в ответ так, чтобы это не было заметно третьему из присутствующих в комнате.
– Если я потребую, чтоб ты не вмешивался?.. – Майкрофт вопросительно и безнадежно смотрит на брата.
– Я, естественно, тебя проигнорирую.
– Естественно. Ночью ты совершил маленькую вылазку в ничем не примечательную лабораторию. Не очень успешную вылазку, стоит отметить. Зачем?
Джона тоже очень интересует этот вопрос, и он поворачивается к Шерлоку. Но того мало волнуют два сверлящих вопросительных взгляда, он лишь пожимает плечами.
– Не твое дело, Майк.
– Нет, думаю, мое. Если это касается твоего разрушительного детского пристрастия, что вероятно, хранится где-то здесь, – Майкрофт проводит длинным наманикюренным пальцем по краю письменного стола, – или очередной авантюры… Ты знаешь, что это очень расстроит маму, если она узнает.
Разрушительное пристрастие… Когда такое говорят о подростках, фраза, как правило, не является двусмысленной. Джон вспоминает перепады настроения Шерлока, его длительное отсутствие на уроках и странные знакомства. Наркотики. Почему-то Джона это не удивляет.
– Она не узнает.
– Не узнает, – кивает Майкрофт. – Так вот насчет твоего маленького приключения. Все ведь закончилось не совсем по плану? Знаешь, почему? Ну же, я действительно хочу услышать, что ты об этом думаешь.
– Дело государственной важности, да, Майк? Иначе ведь тебя бы это не заинтересовало. Там что-то было. В той лаборатории. Слишком серьезная система охраны для такой посредственной с виду конторки. Им такое количество охраны даже не по карману должно было быть. Значит, какие-то разработки не для широкой публики. Сейфа не было, следовательно, что-то в компьютерах. Жаль, что мне не нужен был их сервер, там наверняка нашлось бы кое-что весьма интересное. – Шерлок говорит, приложив соединенные кончики пальцев к губам. – И ты знаешь, что я ничего не видел. Зачем тогда пришел?
– Ничего не видел, да, но ты был там не один. Можешь сказать, почему, когда приехала полиция, ты был без сознания, а твои напарники – в другом конце здания, удирали с жесткими дисками?
– Без сознания… когда приехала… подожди. Я думал, это наши доблестные стражи порядка меня… – Шерлок поморщился, дотронувшись до шишки на затылке.
– О, ну вот теперь ты начинаешь понимать.
Джон переводит взгляд с одного Холмса на другого, думая, что вот он совсем ничего не понимает, а задавать вопросы Майкрофту было… как обращаться к самому невыносимому и злобному преподавателю. Страшно. Вроде бы понимаешь, что физически тебя не тронут, а вот морально – раздавят и не заметят.
– Так вот, – продолжает Майкрофт, – их выпустили благодаря адвокату, оплатить которого они не смогли бы, даже продав все имущество вместе с собственными внутренними органами. И они пропали из поля зрения. Я хотел бы знать все, что ты можешь о них рассказать. Где и когда вы пересекались, привычки, даже размер обуви – я уверен, ты и это должен был запомнить. И твои предположения относительно их теперешнего местонахождения.
– Да ладно, Майк. Все приметы ты наверняка уже выяснил в участке. Я их увидел впервые вчера, когда делал покупку. У меня возникли сомнения в качестве, и они предложили проверить товар сразу же. В той самой лаборатории, у них были планы безопасности и…
– И у тебя не возникло сомнений, почему у них совершенно «случайно» оказались эти планы? – Майкрофт скептически ухмыляется.
– Меня это не интересовало.
– В смысле, не интересовало?! – такого абсурда привыкший к планированию и рационализму Джон уже не мог осознать. – Ты лез в засекреченную лабораторию и…
– Я знал, что им зачем-то надо было туда попасть! – Шерлок страдальчески вздыхает и, помассировав виски, продолжает: – Но мне было не интересно. И я понятия не имею, где они сейчас.