- Обратиться к вам?.. – Джон уставился на Майкрофта, качая головой. – Майкрофт, это безумие. Я могу справиться с насморком, рвотой, кровью, но это – совершенно другое.

- Рвота не исключена, - пробормотал тот, как будто это могло в чем-то успокоить. – Как бы тревожно все ни выглядело со стороны, Джон, мой брат по-своему научился справляться с этими эпизодами. Самое лучшее, что мы можем сейчас ему предложить – элементарная медпомощь и общество того, с кем ему будет спокойно. И если первое в моих силах, то второе, боюсь, уже за пределами моих возможностей. Как я говорил, я приложу все усилия, чтобы вернуться как можно скорее. Вы позаботитесь о моем брате, не так ли, Джон?

Времени на ответ Джону не предоставили: Майкрофт попрощался с ним, уже спускаясь по лестнице. Джон мрачно понадеялся, что Лестрейд увез его зонт. Мелочная мыслишка, но тот этого вполне заслуживал: ублюдок выдал ему лишь жалкие крохи информации и оставил один на один с Шерлоком, беспомощным и говорящим на другом языке.

- Господи, - пробормотал он, прикидывая, что делать, и чувствуя, как начинают ныть его собственные виски. По словам Майкрофта, Шерлока лучше оставить одного, но Джон совершенно не собирался просто сидеть и ждать, не донесется ли из комнаты друга шорох. Если уж Шерлока поручили его заботам, он как минимум проведет простейшее обследование. Если действовать аккуратно, то самое основное можно сделать, пока Шерлок спит.

Тихо подойдя к двери, он нажал на ручку, прислушиваясь к щелчку замка, а затем толкнул ее и зашел внутрь. Петли не скрипнули, в комнате было темно, но Джону вполне хватило освещения, чтобы разглядеть вытянувшееся на кровати тело Шерлока, накрытое простыней.

Тот лежал на спине, лоб и глаза закрывала подушка. В слабом освещении комнаты он казался однотонным, лишенным цвета, поблекшим. Губы, обычно розовые, побледнели, приоткрылись, из них вырывался один ровный выдох за другим. Значит, он спит. Таким расслабленным тело его могло быть лишь во сне, плечи были расправлены, пальцы рук не двигались.

Что ж, хорошо. Двигаясь как можно тише, Джон протянул руку и включил ночник, надеясь, что дополнительное освещение Шерлока не потревожит. Майкрофт упоминал, что одним из симптомов была аллодиния – расстройство болевой реакции, при котором даже на легчайшее прикосновение тело могло среагировать, как на мучительное. Если получится, большую часть обследования составит наблюдение. Многие врачи полагали, что с помощью одного только осмотра многого не почерпнешь, но Джон приучился пользоваться теми средствами, которые были в его распоряжении в данный момент. И если это – лишь зрение, так тому и быть.

Присев на корточки у постели, он смотрел, отсчитывая удары, как бьется на шее пульс. На то, чтобы понять, что он учащенный, ушло совсем немного времени, а судя по набухшим венам, давление было повышено. Озноба и испарины Джон не заметил, так что осторожно вытянул руку, приблизив ладонь к груди Шерлока. Неточность жуткая, но все же, ощутив, что от друга исходит нормальное тепло, а не жар, он слегка успокоился.

- Хорошо, - выдохнул Джон, потирая бровь и кивнув самому себе. Он пока все еще был страшно далек от того, чтобы обрести твердую почву под ногами, но, по крайней мере, он был здесь, рядом с Шерлоком, видел каждый его вздох и каждый удар сердца – все те крохотные, успокаивающие признаки жизни, - и совершенно не собирался просто взять и оставить друга страдать в одиночестве.

Тихо он прокрался на цыпочках наружу, схватил свой ноутбук и открыл крышку, чтобы уменьшить громкость динамиков и яркость экрана. Шерлок пока что спит, и можно надеяться, что гул вентилятора его не потревожит, а как только Джон заметит, что друг приходит в себя, лаптоп можно будет тут же захлопнуть.

А пока что ему нужно заняться исследованиями. Проскользнув обратно в спальню Шерлока, Джон выключил ночник, сел на пол, облокотившись спиной о стену и вытянув перед собой ноги, и приготовился ждать.

Он как раз удобно устроился, когда пришло письмо из офиса Майкрофта, подписанное Антеей. Во вложении обнаружились документы – записи специалистов, обследовавших Шерлока. Похоже, Майкрофт не собирался оставлять Джона в абсолютном неведении. Помедлив, Джон открыл вложение и приготовился впитывать знания.

Через несколько минут стало ясно, что Холмс-старший ничуть не преувеличивал. Сказать, что Шерлок страдал, значило бы упустить шанс использовать куда более сильное сравнение – это были мучения хуже инквизиторских пыток. Первый приступ был одним из самых худших. Наблюдать его у взрослого человека было страшно, представить его у ребенка – ужасало вдвойне. При мысли о том Шерлоке, что еще мечтал стать пиратом, измученном болью и потрясенном тем, что его предал собственный разум, у Джона заныло сердце и перевернулось все внутри.

В документах описывались проводившиеся год за годом в попытке установить причину обследования; прилагаемые результаты томограмм головного мозга были нормальными, доказывая, что, по крайней мере, внешне блестящий разум Шерлока ничем не отличался от содержимого черепной коробки других людей. Характер повторения приступов был также очевиден: ребенком и подростком Шерлок сваливался с ними раз в год-полтора. А затем, внезапно, в возрасте шестнадцати лет, они последовали один за другим, разной степени интенсивности, сопровождаемые различными и на первый взгляд разрозненными симптомами, однако Джон быстро сообразил, что как раз на это время пришелся сильный гормональный всплеск, связанный с половым созреванием. Шерлок тогда рос как на дрожжах, вытянувшись с пяти футов семи дюймов до шестифутового роста за двенадцать месяцев.

При этой мысли Джон не смог сдержать улыбки. Низким ребенком Шерлок не был ни в коем разе. В этот, последний скачок роста он почти сравнялся с собой теперешним. В его организме, без сомнения, разразилась гормональная буря, и именно ее, исходя из клинических анализов крови, посчитали причиной учащения приступов так называемой мигрени. Господи, Шерлок прошел через настоящий ад. При последнем опустошительном приступе, его, беспомощного от боли, продержали на седативных семьдесят два часа.

После приступы прекратились, исчезли с радаров. Был зарегистрирован лишь еще один. Шерлоку тогда было двадцать три, и в отчете указывалось, что возможным фактором, смазавшим обычную картину течения мигрени, стали наркотики. И действительно, сложно определить уровень боли, если пациент – употребляющий наркоман.

Однако, по словам Майкрофта складывалось впечатление, что на самом деле повзрослевший Шерлок пережил больше приступов. Быть может, он справлялся с ними сам, укрывшись от света и шума, дожидаясь, пока мозг его снова придет в равновесие… в совершенном одиночестве?

Джон посмотрел на лежащего в кровати друга, чувствуя, как грудь сдавило печалью. Как же просто было представить Шерлока в таком состоянии: загнанного в ловушку, оставшегося наедине с хаосом в собственной голове, без единого человека во всем внешнем мире, кто мог бы ему помочь.

Что ж, не в этот раз. Теперь, когда Шерлок очнется, чувствуя замешательство и боль, Джон будет с ним рядом. Столько, сколько потребуется.

========== Глава 3: Игла Забвения ==========

Что-то копошилось на самом краю сознания Шерлока: несмелые, легкие – словно пером – прикосновения к костяшкам его правой руки. Этого хватило, чтобы темное покрывало его сна стало неуклонно расползаться, вновь открывая его ненавистным, колющим гранями мира. Стон, мучительный и отчаянный, застрял в горле, и Шерлок почувствовал рядом с собой золотистую пылающую жалость.

- Шерлок, мне нужно сделать тебе укол Норазофена, - голос Джона мягко вплыл в уши. Гладко отшлифованные подобно полированному мрамору согласные: забота и участие. Гласные – нежные, изгибающиеся строки утешения. Брамс. – Прости, я вынужден к тебе прикоснуться, чтобы найти вену. Приподними один раз мизинец, если считаешь, что сможешь выдержать.

На самом деле здесь не было особого выбора. Вес подушки на голове ощущался невероятной тяжестью, а кожа, везде, где касались ее простыня и матрас, казалась раздраженной, ободранной и мокнущей. Однако ему нужно было это лекарство: благословенная смесь химических элементов. Игла забвения, что вновь сошьет покрывало его сна.