Наконец темные полукружья ресниц распахнулись, открывая горячечный взгляд. Губы Шерлока приоткрылись, щеки раскраснелись; Джон знал, что и сам выглядит так же, дрожащий от возбуждения, но жаркая вспышка пронеслась по телу не из-за этих внешних признаков, а от напряженной сосредоточенности в глазах Шерлока. Они потемнели от страсти, но внимание никуда не делось, напротив – все оно сейчас было направлено на Джона, окутывая его, будто он был самым невероятным человеком в мире.

- Кончи для меня, - шепот Шерлока больше походил на стон, и Джону казалось, его вот-вот накроет и унесет прочь поднимающейся волной. Ощущение прижавшегося к его лбу влажного от пота лба Шерлока было непрочным якорем; губ, носа, щек касались быстрые, горячие поцелуи, что были важнее дыхания. Каждая секунда подталкивала все ближе к краю, пока, наконец, он не дернул бедрами, напрягаясь до предела, и толкнулся в кулак Шерлока последний раз.

Наслаждение прокатилось по телу, растекаясь по мышцам, пощипывая током нервы и начисто смывая все мысли. Джон едва расслышал приглушенное ругательство рядом, но ощутив, как дернулся в ослабевшей руке член, заставил себя открыть глаза, отчаянно желая увидеть Шерлока в агонии оргазма, пока сам он все еще качался на волнах собственной разрядки.

Прекрасный. Шерлок был прекрасен всегда, но сейчас он был сотрясен до самых основ, и его блестящий разум отключился не из-за боли, а только благодаря действиям Джона. Он никогда не был поклонником идеи доминирования над партнером, но в этот момент, все еще вздрагивающий и уязвимый после столь яркого финала, он понимал, что ни разу не чувствовал себя одновременно столь могущественным и столь смиренным.

Наконец, они расслабленно растянулись на кровати рядом, слишком усталые, способные только дышать, уткнувшись друг в друга. Джону казалось, что мышцы его были наполнены водой, а сам он прошел сквозь распад и воскрешение ради того, чтобы лежать сейчас в руках Шерлока, ничуть не заботясь о растекающейся меж ними липкости. Постепенно сердце застучало ровнее и размеренней, дыхание замедлилось, словно под влиянием находящегося так близко к нему тела Шерлока – подобное, взывающее к подобному.

- Черт возьми, - ругательство, столь редкое в устах Шерлока, еле слышно всколыхнуло воздух, пока он проводил пальцами по опадающему члену Джона, заставив того слегка вздрогнуть. – Было…

- Хорошо? – спросил Джон, широко улыбнувшись недоверчивому фырканью.

- Твоя сдержанность неподражаема, - ответил Шерлок, но слова прозвучали мягче обычного, почти нежно, и он прикоснулся губами к виску Джона. – До конца раздеться не собираешься?

Пошевелив ногами, Джон понял, что джинсы с бельем так и остались где-то в районе коленей. Он даже носки не снял. Слишком жадно стремился получить то, что предлагал ему Шерлок, чтобы заботиться о чем-то столь прозаичном. Теперь, однако, ткань неприятно натирала кожу, казалась лишней в уюте этой постели. Двигаясь медленно и пресыщено, Джон стянул одежду и бросил ее на пол, прежде чем откинуться на спину с усталым, удовлетворенным вздохом.

Шорох материи заставил открыть глаза: Шерлок выпутывался из держащихся на щиколотках пижамных штанов. Что ж, по крайне мере, не только Джона все происходившее захватило настолько, что мысль раздеться до конца совершенно вылетела из головы. Шерлок смял пижаму в плотный комок, вытер дорогим хлопком себя и Джона, а затем отшвырнул ее прочь.

Солнечный свет все еще струился сквозь окно, но Джон и не думал о том, чтобы покинуть кровать. Хотелось свернуться калачиком и заснуть рядом с Шерлоком; а тот быстрым движением укрыл их обоих, показывая, что желание это взаимно.

Обжигающий огонь желания затих, уменьшившись до состояния подспудно тлеющих углей. Они придвинулись друг к другу, переплетая ноги и расслабленно обнимаясь. Поцелуи стали неторопливей и мягче, но все равно от них невозможно было оторваться, и оба ласково гладили друг друга плавными и нежными прикосновениями.

Там, за окном, все так же куда-то спешил и гудел Лондон, но Джону не было до этого решительно никакого дела. Сейчас весь его мир был рядом, и он не собирался никуда его отпускать.

____________________________

Примечания переводчиков:

* Анданте (итал. Andante) — музыкальный термин, происходящий от итальянского глагола «andante», означающего в переводе «идти». В музыке им обозначают скорость, с которой должно воспроизводиться музыкальное произведение, соответствует темпу в диапазоне от 76 до 108 ударов в минуту.

========== Глава 13: Алкионовы дни: момент безмятежности ==========

Блаженство.

До этого момента Шерлок никогда не давал себе труда задуматься о подобном состоянии. Если бы к нему пристали с вопросом, он бы ответил, что сомневается в его существовании: истинная радость, полная умиротворенность – все это вещи недостижимые. Однако сейчас, в объятиях Джона, он осознал свою ошибку. Оказывается, дело не в том, чтобы мир был создан заново: чистый, безупречный и правильный, а в обретении своего места в существующей испорченной и запятнанной реальности; того, где все его собственные шероховатые грани и затененные впадины впишутся идеально в пространство и время.

И никогда в жизни он не чувствовал себя более цельным, чем здесь, в этой постели, где бросились в пламя они с Джоном.

Это был оазис спокойствия – краткая передышка в их жизни. Сейчас зов Работы молчал, гонка и скачка разума Шерлока затормозилась, если не остановилась совсем. На небо наползала ночь. Лондонские фонари раскрашивали темноту в охряные и синие тона под невидимыми звездами. Из-за окон по-прежнему доносился шум: непрекращающийся пульс города, но и он стал тише, гармонируя с покоем, что окутал кровать.

Их кровать.

Эта мысль, неожиданная в своем великолепии, заставила Шерлока улыбнуться. Может быть другие пары, только вступившие в отношения, не стали бы так торопиться стирать линию между двумя отдельными личностями и тем единым целым, что непостижимым образом превращается в «нас». Шерлок никогда не считал, что подобное партнерство может появиться в его жизни или что он вообще будет к нему стремиться, но теперь невозможно было даже помыслить об ином: они с Джоном иногда вступают в интимную близость и ничего более.

Нет, для них такой вариант не подойдет. Даже если бы Шерлок не был уверен в своем собственном мнении на этот счет, точку зрения Джона он знал наверняка. «Все или ничего» - было единственным возможным сценарием, и Шерлок никогда не уклонялся от вызова.

Да, именно это слово и стоило употребить: вызов. Романтические отношения для него не будут легкими даже с Джоном, но в самой идее было нечто, вызывающее трепет, будоражащее кровь возбуждение. Он понимал, что будет сложно, временами – мучительно, потребует много усилий, но за всем этим всегда будет присутствовать невысказанное осознание, что, без сомнения, радость перевесит огорчения.

С тихим вздохом Шерлок наклонил голову, прижавшись лбом к разглаженному сном лбу Джона, чувствуя, как по телу лениво растекается удовлетворенное расслабление. То, что Джон может вдохновить его на это – на подобную безмятежность внутри – было одновременно и неожиданно и все же неудивительно. Над ним не маячило ничего срочного или требующего немедленного внимания, и он был абсолютно свободен плавать в мелкой воде дремоты, погружаясь в океан сна и вновь выныривая на поверхность.

Он не мог определить, когда обсидиановые тени Бейкер-стрит расплылись перед его взором, но теплое прикосновение солнечного света к коже заставило открыть глаза и увидеть совсем другое место.

Сияние густых янтарных и едва уловимых нежно-желтых тонов скользило по гладкому полу, струясь сквозь нетронутые оконные стекла там, где еще недавно не было ничего, кроме зияющих в стенах дыр. Трещины закрылись, разверстые расселины в камне исчезли, словно все раны были исцелены: чертоги его разума чудесным образом вновь стояли неповрежденными после пронесшегося бедствия. Бесчисленные страницы записей лежали в неприкосновенности, не разорванные и разбросанные легионами времени, а безупречные, словно бумага только что покинула пачку. Над головой поднимался арками свод крыши - купол прочной каменной кладки, способный противостоять стихиям.