Нужно было спросить у Шерлока в тот момент, что он имел в виду. Нужен ему Джон как врач или как друг? Или же за этим стояло нечто большее? Господи, как бы Джон хотел поверить в это. Если бы такие слова произнес кто угодно другой, он бы не замедлил исследовать представившуюся возможность – но речь шла о Шерлоке, от которого и в хороший день сложно было добиться прямого ответа, а к тому же, все еще пребывающем в тисках мигрени.
Джон сглотнул, покачав головой сам на себя и постаравшись отрешиться от этих мыслей, но они крепкими когтями вцепились в его мозг, нашептывая о капризных вероятностях и чуть не парализуя Джона его же собственной неуверенностью. Сейчас было не время. Не теперь, когда Шерлок по-прежнему чувствовал себя не лучшим образом и находился на его попечении. Возможно, однажды настанет подходящий момент, когда звезды храбрости и обстоятельств выстроятся в одну линию, и Джон наконец-то наберется смелости просто сказать… что?
- Ты вот уже почти семь минут находишься на одной странице. Это Папа, - пробормотал Шерлок, заставив Джона вернуться в реальность. – Папа убивает кардиналов. Предсказуемо. Почему ты читаешь подобную чушь?
Пальцы ног Шерлока, шевелясь в попытке добраться до тепла, впились в бедро Джона так сильно, что, вероятно, потом останутся синяки. Ноги друга были настолько холодными, что Джон чувствовал это даже сквозь джинсы, и на мгновение он подумал отказать Шерлоку в его молчаливом требовании – в качестве наказания за испорченное удовольствие от книги. Однако меньше чем через минуту он осознал, что приподнял ногу и прижал ею ступни Шерлока.
- Это развлечение, Шерлок. От него не требуется быть серьезным, как ракетостроение, – наконец сказал он. – И к твоему сведению, удовольствие от книги не только в том, чтобы знать, чем она заканчивается. Иногда все дело в деталях.
Где-то в глубине горла Шерлока раздался насмешливый звук, но тональность его почти сразу же сменилась на выражение дискомфорта.
– Через сколько подействует обезболивающее? – спросил он.
Джон услышал в этом вопросе отчаянную потребность, и обхватил пальцами щиколотку Шерлока, рассеянно рисуя успокаивающие круги вокруг выпирающей косточки.
– Еще двадцать минут или около того, – у него не хватило смелости сообщить другу, что примерно в это же время начнут действовать и антигистамины, затуманивая мозг сонливостью и усталостью, и не оставляя ему никакого другого способа борьбы со скукой кроме сна. – Ты можешь двигаться? Лечь головой ко мне?
Шерлок слегка пошевелился, соглашаясь, и Джон развернулся на месте так, чтобы одна нога его была вытянута вдоль дивана, а спина – упиралась в подлокотник. Это давало Шерлоку возможность удобно улечься на его груди, и Джон улыбнулся от приятного ощущения сбывшегося déjà vu.
Книга лежала, заброшенная, на полу, а он ласково проводил пальцами по лбу и вискам Шерлока, осторожно и легко надавливая, когда скользил по контуру глазниц и вверх по челюстной дуге. Чистые завитки начали пушиться, превращаясь в неукротимую копну и закручиваясь нежно вокруг костяшек, когда Джон пропускал пальцы сквозь волосы друга.
Шерлок одобряюще выдохнул, от чего у Джона перехватило горло, и он с трудом сглотнул, а потом посмотрел вниз, на лицо друга, разглядывая темные полукружья ресниц и розовые губы, слегка приоткрывающиеся при каждом вдохе. Джон немедленно начал мысленно перечислять косточки под своими руками, стараясь почувствовать различные части черепа Шерлока в отчаянной попытке не думать о написанном на лице друга удовольствии, настолько сильном, что оно граничило с эротическим.
- Помогает? – спросил Джон, поморщившись от того, как низко и сипло прозвучал его голос. В нем было выражено гораздо больше, чем в произнесенных словах, но, к счастью, Шерлок либо проигнорировал это, либо вообще не заметил.
На этот раз звук, что издал Шерлок, больше походил на урчание: хриплый, раскатистый, идущий из самой глубины груди, и внутри у Джона все сжалось, а к паху прилило тепло. Теперь эрекцию скрыть будет уже невозможно, и он изо всех сил прикусил губу, отчаянно стараясь ее подавить, пока Шерлок наваливался на него все сильнее. Дыхание детектива становилось глубже и ровнее с каждой проходящей минутой, а Джон боролся с собственным телом в попытке не опозориться.
Наконец, Шерлок уснул, расслабившись на его груди благодаря действию лекарств. Но даже тогда Джон не мог заставить себя прекратить прикасаться к нему, пропуская пальцы сквозь волосы или проводя по челюсти. Словно кожа и тепло Шерлока вызвали мгновенную зависимость. Он обнаружил, что гладит друга, не задумываясь, придвигаясь ближе в попытке ухватить еще одну ускользающую ласку.
- Что же ты со мной сделал? – прошептал Джон в тишине квартиры, облизнув губы, прежде чем обхватить Шерлока рукой вокруг плеч и положить ладонь так, чтобы ощущался уверенный, стабильный стук его сердца.
- А главное, что же мне теперь со всем этим делать, черт возьми?
_____________________________
Примечания переводчиков:
* Эпипен (Epipen) – одно из коммерческих названий шприца-ручки (автоинжектор) с дозой адреналина (эпинефрин). Используется для мгновенного введения лекарства, в т.ч. при анафилактическом шоке
** Холодный сухой ветер на юге Франции.
========== Глава 12: Пульсирующее Анданте ==========
Этот стук стал его проводником сквозь бессмысленные видения: краски и события, которым не было места в реальном мире. Он вел его вперед уверенно и неторопливо среди отчаянья, принося своим ритмом успокоение даже в моменты прорывающегося безумия.
Шерлок посмотрел на скорчившееся у обочины мертвое тело. Безликие полицейские, чья кожа туго обтягивала черепа, лишая их даже намека на человеческие черты, подняли головы и уставились на него невидящими глазами, когда он проходил мимо.
- Тело подброшено, это не случайный наезд, - сообщил Шерлок, но его, казалось, не желали слушать. Полицейские поворачивались к нему спиной, а он брел все дальше по лабиринтам лондонских улиц. Картина перед глазами дернулась и изменилась, и он оказался в доме, где провел детство, а потом вновь на Монтегю-стрит. Затем последовали видения университета: расплывчатые, почти стертые его стараниями из памяти, задержавшиеся лишь на самом краю сознания, но Шерлоку они были безразличны.
Это были не чертоги его разума. Возможно – то был мир, лежащий за пределами их разрушенных стен, или же лишь легчайшая дымка случайных воспоминаний, вторгшихся в его сновидения в неуклюжей попытке наполнить их красками, но пусть оттенки эти были болезненными и жуткими – угрозы в них не ощущалось. Чего ему было бояться, когда сквозь лабиринт его ясно и неуклонно вело ровное и отчетливое биение?
Шерлок никак не мог вспомнить, что могло бы служить источником подобного звука – вибрирующего и басовитого. Он следовал за этим зовом, шагая в ритме четырехдольного такта, пока не вырвался из объятий забытья, вновь проснувшись. Голова его покоилась на груди Джона, в ухе отдавался неутомимый стук живого и беспокойного сердца: предсердия и желудочки, вены, артерии, аорта – качающий кровь комок мышц подобно любовнику нашептывал Шерлоку свои тайны.
Ладонь Джона лежала на его голове, ласково охватывая ее ловкими пальцами. В ней не чувствовалось никакого усилия, попытки удержать на месте, только теплое и успокаивающее прикосновение. Но вторая рука куда более собственнически обнимала тело Шерлока, не давая ему скатиться с узкого дивана и наводя на мысли о не бросающейся в глаза силе и военном прошлом.
Видимо, в какой-то момент Джон сполз ниже, и теперь практически лежал на диване, вытянув ноги по обе стороны от Шерлока, в то время как тело его служило детективу в качестве своеобразного матраса. Подобное положение никак не могло быть удобным, и все же Джон остался, не желая оставлять спящего друга в одиночестве, хотя спокойно мог выбраться из-под него и уйти.
Еще одно свидетельство – если таковое требовалось – тому, что Джон не хотел находиться отдельно от Шерлока. Его обязанности в качестве врача закончились, но желание быть рядом не исчезло.
