Пальцы танцуют где-то у основания спины. Губы спускаются на подбородок, затем на шею, ключицы, достигают живота. Мир так реален. Джон закрывает глаза, и мир становится еще более ощутимым. Шерлок чувствует, как его бедра отрываются от кровати. Еще не сформировавшийся вздох обжигает горло.
Джон.
Оргазм, такой яркий и неконтролируемый, идет вразрез с реальностью. Шерлок не может больше сдерживаться, он цепляется за Джона, царапая ногтями его плечи и заставляя того вздрогнуть, прежде чем упасть обратно на матрас. Ему нужно время, чтобы собраться с мыслями. Плечом Шерлок чувствует, как дрожит Джон, слышит, как его собственное имя падает с его губ и разбивается о подушку.
Шерлок.
Оно и правда такое хрупкое.
Они лежат в безуспешных попытках восстановить дыхание, и Шерлок понимает, что он может быть счастлив даже в такой шаткой действительности. Джон существует, он рядом. А сможет ли Шерлок существовать один, без Джона?
– Спасибо тебе, – медленно выдыхает он сквозь накатывающий сон.
Джон поворачивает голову и улыбается, легко проводит пальцем по красивому изгибу подбородка. Шерлок сглатывает и подается навстречу мягким прикосновениям. Сон манит его, липкий и мягкий. Джон заключает его в надежные объятия, и Шерлок устраивается у него на груди. Дождь идет сильнее, над их головами как будто стучат тысячи барабанов в такт сердцебиению под щекой Шерлока. Потерянной правде реальности, кажется, никогда не суждено выбраться из тумана памяти. Джон аккуратно убирает ему волосы со лба. Ритм его дыхания такой знакомый, что у Шерлока вырывается вздох нескрываемого облегчения.
Одно только это дыхание делает его счастливым.
Поэтому то, что случается после этого осознания, скрывает больше иронии, чем все, происходящее сейчас.
– – –
Лето плавно утекает, как вода сквозь пальцы. Они все так же занимаются расследованиями. Они прочесывают Лондон и возвращаются домой, смотрят скучные телепередачи на старом продавленном диване, сцепив руки на подушке. Они задерживаются в гостиной допоздна, анализируя собранные данные. Обычно это приносит какие-нибудь результаты, но иногда они замечают, как близко они стоят друг к другу, и уже ничего не могут с собой поделать. Тогда расследование немного затягивается. Но оно того стоит.
Временами, когда Шерлок просыпается, Джона уже нет. Но шипение жарящейся яичницы внизу на кухне ни в чем не уступает мягким прикосновениям губ к уху. Иногда Джон остается, и тогда уже его губы и вправду мягко касаются ушей, щеки, лба и рта, нашептывая что-то без слов. Они задают друг другу тысячи вопросов на языке прикосновений без единого слова. Да, Шерлок влюбился окончательно.
Но он не помнит этого чувства. За все эти вновь вернувшиеся сумасшедшие тридцать лет он так и не познал его. Были, может, вспыхивающее время от времени чувство привязанности к Майкрофту, какие-то теплые взаимоотношения с матерью. Он помнит тайную признательность и уважение к Лестрейду. Но влюбленности не было никогда. И принимает он это чувство с должной осторожностью. Это слишком новое и тревожное знакомство.
А еще Шерлок заново знакомится со страхом.
Он присутствовал в его жизни, но каждый раз под другой маской. Однажды, когда ему было шесть или семь лет, он остался один дома и с тревогой ощущал это чувство. В другой раз Майкрофт упал и сломал себе руку. В тот день мать была неожиданно нервной. Шерлок сжимал ее руку в комнате для посетителей в старой больнице и чувствовал, как в животе крутится что-то неприятное.
Но сейчас все разительно отличается от предыдущих случаев.
Сейчас страх незнакомый, дикий и всепоглощающий. Это инфекция, занесенная в сердце, и она распространяется по всему телу. Как эпидемия.
Это трель мобильника в кармане. Это лунный свет, слабо отражающийся от воды. Но главное – это Джон, почти не способный дышать под давлением бомб, крепко привязанных к его груди.
У Шерлока трясутся руки.
Мориарти, провальсировав на площадку, протягивает ему ладони, словно приглашая на танец. Пальцы подрагивают на спусковом крючке. Джон тяжело дышит. Шерлок на языке ощущает острый вкус ужаса. Сердце громко стучит. А ведь это Джон балансирует на краю пропасти. Джон, который прыгает на Мориарти, прижимает свою смерть вплотную к груди и диким взглядом умоляет Шерлока бежать. Им управляет любовь. Он бы умер за нее. За любовь.
И по этой причине все происходящее вселяет в Шерлока ужас.
Он не может вымолвить ни слова. Страх без всякого предупреждения захватывает его. Овладевает им. Наполняет его целиком: рот, нос, глаза и уши. Шерлок не сводит глаз с Джона. С красной точки, бегающей у него по лбу. Внезапно он видит отражение своих чувств на лице у Джона. Мориарти улыбается, а в глазах его мелькают вспышки удовольствия. Здесь даже дедукция не нужна.
Такая же красная точка наверняка сейчас прыгает по лбу Шерлока.
И Джон отпускает Мориарти.
Хитрые детектив и злодей. Они беседуют, и все сводится к разговорам о смерти. Они говорят спокойно, изредка повышая голос, чтобы их было слышно из-за резкого дыхания Джона. Шерлок хорошо знает эту игру. По правде, она довольно предсказуема. Ровно до того момента, как Мориарти разворачивается и уходит. На мгновение Шерлок застывает от шока, но на это нет времени. Шерлок бешено бросается к Джону, срывает с него куртку со взрывчаткой, убеждаясь все больше, что вот он, теплый и живой; цепляется за его рукава, обезумевший, позволяет себе вздохнуть с облегчением: все в порядке, они в безопасности.
Только Шерлок начинает верить во все это, как вдруг Мориарти возвращается для очередного танца. Дальше все превращается в сплошной ураган. Шерлок направляет оружие на груду взрывчатки. Джон берет его за руку. Их пальцы переплетаются. Он чувствует, как спусковой крючок впивается в кожу все глубже и глубже. Одно легкое нажатие изменит все. Джон сжимает его руку крепче.
И Шерлок сжимает обе руки.
Все охвачено огнем. Шерлок слышит очень громкий крик. Беспощадный жар затягивает их в воронку. Во рту становится ужасно сухо. Мир вот-вот рассыпется у них под ногами. В один миг вся похожая на сон вселенная, мучившая Шерлока столько месяцев, сплетается в одно целое.
И только рука Джона остается реальной.
– – –
Он чувствует под собой твердый бетонный пол. Моргает, открывает глаза, видит осколки гладкой плитки бассейна. Терпкий вкус пепла на языке. Пахнет подпаленными волосами и сгоревшей одеждой. Он слышит, как совсем рядом с ним тяжело дышит Джон. Их руки все еще сцеплены вместе, и кажется, будто огонь переплавил их. Ладонь Джона липкая. Шерлок чувствует, как что–то тяжелое давит на грудь, но это «что-то» не сравнится с весом обрушившейся на него памяти.
Они встретились не так давно. Они – соседи на Бейкер-Стрит. В то время Джон ходил с тростью и не очень охотно принимал участие в расследованиях. Сейчас его нога снова в порядке, да и отношение к делам тоже изменилось. Он стал чаще улыбаться. У него были девушки. Они с Джоном не были женаты.
Джон никогда не был его мужем.
Шерлок медленно пытается встать и найти Джона, но тот уже поднялся на локтях. Кровь стекает с его лба, а улыбка на лице кажется почти безумной. Победа. Шерлок смотрит на него с облегчением, но внезапно воспоминания волной захлестывают его, и он замирает на месте. С губ слетает стон, и он прячет лицо в ладонях.
Шерлок слышит, как Джон обеспокоенно придвигается ближе и сжимает его руки, словно спрашивая, в порядке ли он. Шерлок не может себя сдержать, слова вылетают помимо его воли.
– Ты не мой муж, – шепчет он, а затем хочет откусить себе язык. На миг воцаряется тишина. Джон непонимающе смеется.
– Нет. Никогда им не был.
Шерлок поднимает на него взгляд. Джон хмурит брови. Никто из них не задумывается над положением: раненые, они лежат в рушащемся здании старого бассейна. Полиция уже наверняка на полпути сюда.
– И что? – Джон прикусывает губу. – И что с того?
Шерлок знает, что должен молчать, но его руки трясутся. Рубашка местами порвана, на животе большой ожог. В голове все плывет от боли, усталости и ужаса. Джон не его муж. Какой же он был дурак!
