— Да видел я твой рапорт, Степан Ильич, видел, — сказал генерал, — не сомневайся. Я вообще-то не по этому поводу звоню. — Лось сделал паузу. — Ты мне вот скажи: я тебя часто о чем-нибудь прошу? — В интонации, с которой он это произнес, заранее угадывался ответ.

— Не припомню, товарищ генерал, — быстро сказал Борзов. — В смысле — не припомню, чтобы вы когда-нибудь о чем-то просили.

На самом деле Лось обожал нагружать подчиненных заданиями и поручениями, заставляя людей, по его собственному выражению, «почесаться». Просьбы генерала всегда были неудобны, а иногда даже трудновыполнимы.

— Ну, а теперь вот прошу. — Лось притворно вздохнул, давая понять, как ему не хочется отрывать полковника от дел. — Есть такой руководитель газовым месторождением Шугаев. Слыхал?

— Конечно, товарищ генерал, — не моргнув глазом, соврал полковник, пытаясь догадаться, о чем сейчас попросит Лось. Собственно, он уже почти догадался.

— Ну немудрено, тут на его газовом месторождении вся область держится. Короче, младший сын Шугаева, Родион, в том году закончил Московский университет, и пришло время ему выполнять священный долг… Во-о-от…

Ничего другого Борзов услышать и не ожидал. Ему жутко не хотелось связываться с избалованным сынком высокого чиновника, но он понимал, что не откажет Лосю.

— А здоровье у парнишки, надо сказать, не ах, — продолжал гудеть генерал. — Слабое, короче говоря, здоровье.

Ага, слабое, усмехнулся Борзов мысленно. Небось морда как сковорода. И спросил необдуманно:

— А чего ж его тогда от армии не освободят?

— Как это — освободят? — загремел Лось. — А священный долг перед Родиной?

— Я все понял, Владлен Петрович, — поспешно произнес полковник. — Вы этого парня ко мне в часть направить хотите?

— С военкомом договоренность есть, — сухо сказал генерал. — Когда примешь?

Борзов с тоской посмотрел на настенные часы — без пяти двенадцать.

— Да хоть сейчас, товарищ генерал, — ответил он.

— Ладно тебе острить, — буркнул Лось. — Ну, значит, я могу спать спокойно?

— Можете, Владлен Петрович, — вздохнул Борзов. — Как вы говорите: Шугаев Родион?

— Именно так, — подтвердил генерал. — Да, и учти: со здоровьем у парня действительно нелады. Так что ты подыщи для него нормальную должность, Степан Ильич. Библиотекарем там или писарем в штабе… Идет?

— Есть, Владлен Петрович! — по-военному отчеканил Борзов.

Он повесил трубку и до утра считал баранов, пытаясь уснуть…

Сейчас полковник смотрел на высокого, хорошо сложенного парня, стоявшего перед ним с этим своим дурацким рюкзаком, и ругал себя последними словами за забывчивость. Насчет слабого здоровья генерал, конечно, загнул, но Борзов дал ему слово, а свое слово Степан Ильич привык держать.

— Да ты садись, — сказал он парню, и тот послушно опустился на стул, зажав рюкзак ногами, обутыми в хорошие, явно ненашенские кеды. — Будешь служить в бухгалтерии, Родион. Документы отдашь в секретариат. Что там у тебя со здоровьем?

— Нормально все, — удивленно ответил Шугаев.

— Да я вижу, — со вздохом произнес Борзов.

— А нельзя мне со всеми? — неожиданно спросил Родион, показывая за окно, где взвод Братеева маршировал в столовую.

Полковник изумленно уставился на новобранца. Похоже, этот папенькин сынок не понимает, что такое настоящая служба. Возись с ним теперь.

— Нельзя, — сказал Борзов строго. — Поверь моему опыту. Потом сам же мне спасибо скажешь.

— Ну ладно, — уныло согласился Родион.

— И вот что, давай-ка сюда свои бумажки, я сам их просмотрю.

Шугаев развязал объемистый рюкзак и, покопавшись, выудил наконец большой конверт. Протянул Борзову.

— Что у тебя там? — спросил полковник, кивая на рюкзак. — Запас провианта на месяц? — Он раскрыл конверт и надел очки.

— Вещи и книги, — ответил Родион. — Можно я закурю?

Поколебавшись, Борзов кивнул. Родион достал серую пачку с надписью «БТ» и, вытащив сигарету, со вкусом затянулся, пуская дым в потолок.

Полковник искоса наблюдал за ним. Выпендривается. А может, и нет. Привык просто, что все ему позволено.

Зазвонил телефон.

— Борзов! — раздраженно рявкнул в трубку полковник.

— Давно не слышались, Степан Ильич, — раздался голос генерала Лося.

«За ставленничка своего беспокоится, хрен моржовый», — неуважительно подумал Борзов, однако бодро отрапортовал:

— Значит, докладываю, Владлен Петрович. Передо мной сидит призывник Шугаев, без пяти минут рядовой…

— Ну и гони его в жопу, — с неожиданной злостью произнес Лось.

— Не понял, товарищ генерал, — удивился Борзов, покосившись на Родиона.

— А чего тут понимать? Эти деятели на городском сборном пункте все перепутали, чтоб им!.. Короче, это не тот Шугаев, сын того Шугаева. Это вообще никому не известный Шугаев. И тоже, представь себе, Родион.

— Да, ситуация, — задумчиво произнес Борзов. — А где тот, настоящий? Его-то куда заслали?

— К такой-то матери! — заорал Лось. — Короче, я даю отбой.

— А с этим что мне делать? — спросил полковник.

— А чего хочешь, — буркнул генерал и повесил трубку.

Борзов помассировал затылок. Родион, отвернувшись, пускал дым, норовя обкурить портрет Карла Маркса, висевший на стене над канцелярским шкафом.

Еще один Жгут на мою голову, подумал Борзов и усмехнулся. Ладно, этот хоть служить рвется. Он положил наконец трубку на рычаг и неожиданно заорал:

— Подъем! Смирно!

Родион испуганно вскочил и замер, кося глазом то на полковника, то на обжигающий пальцы окурок. Дым валил у него из ноздрей, точно у Конька-Горбунка с картинки из детской книжки.

— Значит, так, Шугаев, — произнес Борзов. — Вы поступаете в распоряжение командира второй роты майора Соломатина.

— А как же бухгалтерия?

— Перебьетесь. — Полковник хмыкнул. — После принятия присяги вы станете рядовым Советской Армии. Приучайтесь задавать поменьше вопросов, Шугаев. Завтра приступите к выполнению своих обязанностей. Все ясно? Свободен.

— Да, но…

— Кругом!

— Я только хотел…

— Марш! — гаркнул Борзов.

Подхватив рюкзак, Родион пулей выскочил из кабинета. Полковник привстал и посмотрел в окно: парень растерянно озирался, не зная, куда идти. Степан Ильич снял телефонную трубку и набрал номер.

— Дежурный? Полковник Борзов. Передай во вторую роту, что у них пополнение. Пусть подойдут к штабу заберут. — Он выслушал ответ и удовлетворенно кивнул: — Добро.

Солнце вспыхнуло золотыми огоньками на начищенных медалях.

По всему заасфальтированному квадрату плаца выстроились, поджимая друг друга, роты. В центре плаца было установлено Боевое Красное Знамя части. Около него по стойке «смирно» застыли знаменосцы из числа старослужащих. Рядом стояли офицеры штаба и командование полка.

Полковник Борзов, как и все присутствующие, надел парадную форму. Ряд орденов и медалей, украшавших его грудь, оказался гораздо длиннее, чем у всех остальных. Конечно, боевых наград там было не так уж и много, больше юбилейных. И все-таки выше всех висели медали и за Будапешт, и за Берлин, и за Прагу… Медали свои Борзов надевал редко, по праздникам, но носил с достоинством.

Лейтенант Столбов, вытянувшись по стойке «смирно», украдкой рассматривал солдат. Налитых силой «дедов» легко было отличить от новобранцев с тонкими, по-мальчишечьи вытянутыми шеями.

После разговора с Голощекиным Столбов никак не мог успокоиться. Он с трудом заставлял себя держаться соответственно торжественной обстановке, и потому разглядывание солдат было ему просто необходимо — в качестве отвлекающего средства.

Вот интересно, думал Иван, вчерашние новобранцы, отслужив год срочной службы и получив традиционные двенадцать ударов черпаком по ягодицам, точно по мановению волшебной палочки, буквально за одну ночь превращались в старослужащих: начинали разговаривать в два раза медленнее, ходить вразвалку и становились больше ровно на размер.