Миссис Уотсон принялась махать Мэри, которая в реальности оказалась такой же божественной, как и на фото. Причем настолько, что у Джона пересохло в горле. За ней по пятам следовал высокий красивый молодой человек с голубыми глазами, взъерошенными каштановыми волосами и блокнотом в руках. Джон нервно наблюдал за ним, переживая, сможет ли тот составить ему конкуренцию.
Мэри с улыбкой обняла миссис Уотсон.
– Здравствуйте! Вы только посмотрите, какая замечательная получилась выставка! Столько людей, такие красивые цветы, и я уже получила один очень большой взнос. Пока все идет как по маслу, правда?
– Да-да, Мэри! Это уже успех, а ведь день еще только начался, и дальше будет только лучше! И мистер Хойт! Как приятно увидеть вас снова! – миссис Уотсон пожала руку молодому человеку, который пришел вместе с Мэри, и тот довольно усмехнулся.
– Раз уж газета попросила меня осветить подготовку к мероприятию, тогда почему бы не написать и о самом мероприятии? Я бы не захотел оказаться ни в каком другом месте в столь прекрасный день, как сегодня. Вы, дамы, проделали фантастическую работу!
– Спасибо, мистер Хойт!
– Эдвард, если можно.
Миссис Уотсон кивнула, а потом схватила Джона за руку и вытащила его вперед, подталкивая в сторону Мэри.
– Мэри, ты, быть может, и не узнаешь его сейчас, когда он уже взрослый и все такое, но это мой сын Джон.
– Ах да, Джон-Желатиновый-Медвежонок, – Мэри хихикнула, а покрасневший Джон почесал затылок.
– Точно, а я уже и забыл, что у меня самого была кличка в начальной школе.
– Потому что ты ел эти конфеты каждый день! Я удивлена, что у тебя до сих пор все зубы на месте!
– Уж всяко лучше, чем есть грязь, – отбрил ее Джон и, вздрогнув, принялся бормотать извинения, но Мэри только рукой махнула.
– Что ж, с учетом того, что все остальное поедал ты, у меня и выбора-то не было! К тому же, у каждого есть позорные воспоминания из детства. У меня – грязь, а вот ты любил не только объедаться теми конфетками, но еще и засовывать их себе в…
– У тебя отличная память! – перебил ее запаниковавший Джон, и Мэри снова хихикнула, похлопав его по руке.
– Так приятно снова встретиться с тобой, Джон.
– И мне тоже, – искренне ответил он и понял, что в восторге от ее смеха. Джон уже был в шаге от того, чтобы полностью оказаться под властью ее чар, когда миссис Уотсон сказала:
– Мэри, а это Шерлок. Они с Джоном…
– Соседи! – быстро вставил Джон. – Да, мы, эм-м, соседи. Шерлок, это Мэри. Мэри, это Шерлок. Ну что, с представлениями покончено?
Шерлок кивнул Мэри, и та приветливо ему улыбнулась. Все шло на удивление гладко, пока не заговорил Эдвард:
– Шерлок? А вы не тот самый Шерлок Холмс?
Шерлок настороженно посмотрел на него.
– «Теория дедукции»? – продолжал Эдвард. – Это… Это ваш сайт? Вы тот Шерлок Холмс?
– Да.
– Ух ты! Ничего себе, да это просто… Я обожаю ваш сайт! – пришел в восторг Эдвард. – Все, что вы пишете, абсолютно все… – он помотал головой, практически задохнувшись от восторга. – Вы… безупречны.
– Спасибо. Мистер Хойт, не так ли? – голос Шерлока прозвучал невероятно довольно.
– О, нет! Прошу, зовите меня Эдвард, пожалуйста, – репортер придвинулся к нему ближе. – Вашим способностям к наблюдению нет равных. То дело с лестницей… Вы гений! Ваши проницательность и ум просто ошеломляют. Я завидую тем ребятам, которым доводится писать о ваших расследованиях!
– Один из этих ребят как раз здесь. Джон, мой блогер, – сказал Шерлок, и Эдвард скользнул по Джону взглядом и пробормотал «очень приятно», прежде чем вновь обратиться к Шерлоку:
– Знаете, если вам однажды захочется, чтобы кто-нибудь описывал вашу работу профессионально, я был бы более чем рад предложить свои услуги. Я бы счел это за честь.
– Да, но…
– Могу ли я попробовать убедить вас провести еще немного времени в моей компании? Это было бы для меня сущим наслаждением! Я должен на минутку забежать к Ройсу Уолтеру, который торгует медом, но после этого…
– Медом?
– Да. У него несколько ульев, и мой редактор…
– Ульев? – крайне заинтересованно повторил Шерлок.
– Да.
– Ведите меня.
– Вы… Вы серьезно?
– Эдвард, – Шерлок взмахнул рукой, призывая того показывать дорогу. Широко улыбающийся Эдвард направился куда-то, и Шерлок последовал за ним. Джон молча наблюдал, как они удаляются, и переживал бурю эмоций, которые отказывался признавать.
Эдвард Хойт. С этим его «очень приятно» и мерзенькими комментариями относительно того, что работу Шерлока стоит описывать «профессионально». Он, конечно же, был выше и моложе Джона, а некоторые наверняка отметили бы, что и красивее, но он не был таким вот уж прямо особенным! Собственно, насколько Джон мог судить, Эдвард Хойт был всего лишь проклятым…
– Джон?
– М-м? – выдохнул Джон, отвлекаясь от своих мрачных мыслей и осознавая, что Мэри обращается непосредственно к нему.
– С тобой все в порядке?
– Да. Извини.
Мэри застенчиво ему улыбнулась.
– Похоже, все разбились по компаниям. Твоя мама болтает с подругами, твой сосед ушел с мистером Хойтом. Может, посидишь чуть-чуть со мной? Вспомнили бы старые добрые времена.
– Я… Это было бы здорово, - Джон мысленно пожелал, чтобы в его словах прозвучало побольше эмоций. И еще он не отказался бы перестать таращиться Шерлоку вслед.
- - - - -
[1] fête (фр.) - празднество, фестиваль
========== Глава 7. ==========
Пока Джон сидел с Мэри в киоске, помогая собирать пожертвования и слушая ее болтовню о себе и своей жизни, он понял одну-единственную вещь.
Мэри – само совершенство.
Пожалуй, Джону никогда не доводилось встречать более прекрасной женщины. Мэри была наглядной иллюстрацией всех тех качеств, которыми люди обычно наделяют своих идеальных вторых половинок: практичная, умная, энергичная, с хорошим чувством юмора, привлекательная, а ее смех!.. О, ее смех звучал тепло и заразительно. Мэри была абсолютным воплощением чистейшей радости. Мэри была чудесна.
Джон не представлял, почему ее до сих пор никто не заарканил и не взял в законные жены. Насколько он мог судить, с ней все было в полном порядке. Разумеется, требуется немало времени, чтобы обнаружить в человеке все те досадные недостатки, которые делают его не таким уж и безупречным, но Джону казалось, будто в Мэри нет ни единого, ни малейшего изъяна.
Джон легко мог представить себя с ней: в гармонии с ней, в счастье с ней… в браке с ней. И именно в этот момент у Джона появилось крайне нехорошее предчувствие; в этот момент несовершенство высунуло свою уродливую голову. Мэри была стабильным, разумным вариантом. Здравым, простым… безопасным. Безопасным и благоустроенным. Если он выберет Мэри, если сможет покорить ее, если они начнут встречаться и дело примет серьезный оборот, из них получится гармоничная и спокойная пара.
А с учетом того, что представляет собой нынешняя жизнь Джона – вся эта беготня, и преступления, и опасности, – такой вариант должен прийтись ему по душе. Он должен быть пределом его мечтаний – нет, он и есть предел его мечтаний, так ведь? Безмятежная, размеренная жизнь в любви, зона спокойствия в эпицентре урагана. Однако по какой-то необъяснимой причине нехорошее предчувствие не покидало Джона; оно было холодным, неуютным и на удивление раздражающим. Всю жизнь Джону казалось, будто он знает, чего хочет, однако сейчас, когда эта образцовая женщина была прямо перед ним, он вдруг осознал: все открывшиеся перспективы наводят на него тоску.
И, что еще хуже, до ушей Джона периодически доносились обрывки беседы Шерлока и Эдварда, которые чертовски сильно его отвлекали. Прилавок с медом оказался всего в трех лотках от киоска Мэри. Полностью игнорировать эту парочку не составило бы ни малейшего труда, если бы Эдвард не разговаривал так громко. Его голос напоминал исполинский нож, который с треском вспарывал окружающую действительность.
Впрочем, ничего удивительного: своими гигантскими ноздрями Эдвард определенно вдыхал куда больше воздуха, чем необходимо для поддержания жизни. О да, у Джона хватило наблюдательности, чтобы их заметить. Он слегка наклонился, выглядывая из киоска и в очередной раз рассматривая мужчину рядом с Шерлоком (который явно стоял к тому ближе, чем необходимо). Если поначалу Джон вынужден был признать, что Эдвард довольно-таки ничего, то потом он обнаружил эти чудовищные ноздри.
