Все женщины принялись говорить одновременно, и, к удивлению Джона, их основной эмоцией была вовсе не злость. Эбигейл выглядела смущенной, как и Оливия, которая тут же кинулась извиняться перед миссис Уотсон и божиться, что вернет все до последнего пенни. Милдред бормотала, что беременность и развод «должны были оставаться в секрете», но избавление от тайны явно принесло ей скорее облегчение, чем расстройство. А вот Маргарет выглядела чрезвычайно довольной собой и громко похвасталась:

– Я, быть может, и распутница, но зато у Генри такие сильные руки!

Вспомнив о Шерлоке, все наперебой принялись задавать ему вопросы, желая выяснить, как он смог рассекретить каждую. А когда миссис Уотсон наспех объяснила, чем именно он занимается и какие потрясающие у него способности к наблюдению, ее подруги пришли в полнейший восторг и начали упрашивать Шерлока рассказать о них что-нибудь еще.

Джон не смог сдержать ухмылку, ибо Шерлок – Шерлок, который всегда был хладнокровным и собранным и никогда ничему не удивлялся – сейчас выглядел слегка ошеломленным. Джон начал было подумывать, не вмешаться ли ему и не спасти ли друга, но миссис Уотсон его опередила:

– Тише, тише! То, что он делает, не развлечение, милые мои! Это дар, и мы не должны превращать его в прозу жизни!

Джон фыркнул. Отец определенно оценил бы подобную характеристику талантов Шерлока. Тем временем миссис Уотсон дернула того за рукав и указала на приближавшуюся женщину.

– Смотри, смотри! Это Виктория Кляйн! Поверить не могу, что она заявилась сюда… Она просто жутко напыщенная! У них с мужем небольшое состояние… Мы редко ее видим, но уж если вдруг встречаемся – о-ой… Она говорит такие ужасные вещи… – миссис Уотсон покачала головой и, противореча сама себе, заявила: – Ты должен сокрушить ее, Шерлок! Достань все скелеты из ее шкафа! Было бы неплохо заполучить перед ней хоть какое-то преимущество, потому что она полная су… Виктория!

Миссис Уотсон произнесла имя нарочито радостным тоном, осознавая, что ее чуть было не застукали. Подошедшая к ним Виктория свысока осмотрела всю компанию и изрекла:

– Эмма! Боже мой, да ты выглядишь сегодня на удивление… бодро.

– Бодро, Виктория?

Та смущенно поправила копну ярко-рыжих волос и качнулась на шестидюймовых каблуках дорогущих туфель.

– Хм-м, именно. Буквально несколько минут назад я обратила внимание своего камердинера на то, как нелегко тебе пришлось, дорогая, пока ты занималась организацией этой выставки. В конце концов, женщине твоих лет и… возможностей не следует настолько сильно утруждать себя.

– Моих… Моих возможностей?

– Нет-нет, не пойми меня неправильно, Эмма, дорогуша! Ты с максимальной выгодой использовала все свои ресурсы, но все же если бы я занималась организацией этого fête [1], я бы, пожалуй, подошла к делу совершенно иным образом. Однако то, что удалось тебе, определенно весьма… мило и старомодно.

Виктория облизала губы и одернула свой явно недешевый пиджак, а потом обратила внимание на Шерлока и Джона.

– А кто это у нас тут?

– О, это мой сын Джон, а это Шерлок…

– Шерлок, – промурлыкала Виктория и тут же нацелилась на него, полностью игнорируя протянутую руку Джона. – Какое роскошное имя! Так отрадно увидеть свежее лицо. Моему мужу нравится жизнь в провинции, но я тоскую по утонченности города. Все здесь принадлежат одной породе, что не лишено определенного, так сказать, очарования, однако всегда приятно встретиться с человеком своего сословия.

Джон хмуро посмотрел на нее и опустил руку, а Шерлок ровным голосом ответил:

– Миссис Кляйн, вы глубоко заблуждаетесь. Между вами и мной нет ничего общего.

– Напротив, мистер Холмс. Все в вас – бледность кожи, стать, облачение – говорит о том, что ничего общего у вас нет с этими пусть и приятными, но простодушными деревенскими людьми.

– Верно. Но вот вы по-прежнему пребываете в заблуждении, полагая, будто между нами есть некая связь, в то время как таковой не существует. На самом деле, у вас гораздо больше общего с этими «деревенскими людьми», чем вы пытаетесь преподнести, ведь вы выросли в этих краях и значительную часть жизни провели в попытках скрыть данный факт своей биографии. Вам бы также и близко не удалось бы заняться организацией этого, выражаясь вашими словами, fête, поскольку последние несколько недель вы посвятили некоторому количеству медицинских процедур, помогающих поддерживать моложавый вид: инъекции ботокса, легкая пластика. А еще на самом деле вы брюнетка – или же были ей; сейчас сложно сказать, поскольку ваши волосы преждевременно поседели.

Уже в самом начале этой обличительной речи Виктория мертвенно побледнела и начала задыхаться от ярости. Шерлок наклонился к ней и продолжил опасно низким голосом:

– Подытоживая все сказанное, вы и я – люди абсолютно разных сословий. С вашей стороны было бы мудро впредь относиться к миссис Уотсон и ее подругам с куда большим уважением и искренностью, ведь я еще даже не начал описывать ваши развлечения с очевидно малолетним камердинером, но если вы и дальше намереваетесь продолжать в том же духе…

Виктория развернулась на каблуках и с оскорбленным видом удалилась, а Шерлок обернулся к потрясенной компании и моргнул.

– Это было невежливо, да?

Миссис Уотсон кинулась ему на шею и крепко обняла. Руки Шерлока оставались плотно прижатыми к бокам, но для нее это не имело ровным счетом никакого значения.

– Ты такой славный парень, Шерлок! – воскликнула миссис Уотсон, покачиваясь вместе с ним вперед и назад.

– Славный парень? – переспросила Оливия торжествующим тоном. – Да он просто невероятный! Поставил на место нашу надменную Викторию Кляйн! Она красит волосы? И выросла в этих местах? Бесценно! А он мог бы годами подбрасывать нам темы для сплетен!

Женщины единодушно согласились с этим, а пораженный Джон лишь покачал головой. Раз все здесь в таком восторге от Шерлока, возможно, стоит подумать о возвращении сюда после выхода на пенсию. Лучшего места для заката жизни не сыскать. А Джон всегда мечтал переехать в деревню, когда будет слишком стар для того, чтобы…

Холодок пробежал по спине Джона, когда он осознал, что его воображение успело распланировать счастливую старость не только для него самого, но и для Шерлока. И он представлял это, как если бы они были вместе, как если бы они…

– Мне показалось, или я услышал слово «сплетни»? – поинтересовался незнакомый голос. Джон оглянулся и увидел приближающегося к ним подростка; миссис Уотсон выпустила Шерлока и тоже обернулась.

– Ах, Гарольд! Ничего страшного, мы просто немножко поцапались с Викторией, но Шерлок во всем разобрался.

– Шерлок?

– Да, милый, познакомься, это Шерлок. Он вместе с моим сыном, Джоном. Джон, это Гарольд, он время от времени помогает мне в магазине.

Гарольд окинул взглядом Джона, затем Шерлока, и фыркнул.

– Сначала – дочка, а потом и сын? Да уж, есть о чем посплетничать! Но я вот сразу догадался, что он гомик, потому что…

Больше Гарольду не довелось произнести ни слова: миссис Уотсон коршуном кинулась к нему, вцепилась ему в волосы и заговорила резко и сухо, совершенно не похоже на свою обычную мягкую интонацию:

– Гарольд Питер Беннетт, я вырву все волосы на твоем теле, с ног до головы, а потом выцарапаю тебе глаза, если ты еще хоть раз посмеешь сказать что-нибудь унизительное о моих детях. Я достаточно ясно выразилась?

– Д-да.

– Что да?

– Да, мэм!

– Теперь проси прощения.

– П-простите.

Миссис Уотсон сильно его тряхнула.

– Простите?

– Простите меня, Джон, Шерлок, мэм! – крикнул Гарольд, и миссис Уотсон отпустила его.

– Вот и славно! А теперь беги! – куда более веселым голосом сказала она.

Гарольд испарился.

Миссис Уотсон облизала губы и повернулась к остальным.

– Гарольд порой – сущее наказание. С ними всегда так сложно в этом возрасте, он ведь еще даже не юноша… Важно хорошо воспитать их, не так ли? Ах, да он еще всему успеет научиться. О! Смотрите! А вот и она, Мэри! Мэри! Мэри!