- Премного благодарен, - расплылся в ехидной улыбке Мориарти. Он, не приближаясь к вампиру и человеку, обогнул их и подошел к открытой двери. – До скорой встречи!

Вслед ему донеслось злое рычание и тихий вздох.

Стоило оборотню уйти, как атмосфера в комнате сильно изменилась. Джон все еще сидел на диване, невидящим взглядом уставившись на стену, украшенную желтым смайликом, а Шерлок, уже сделав нужные выводы, тут же приступил к допросу: Разве вы знакомы? О чем разговаривали? Почему позволил прикасаться к себе?

В ответ Джон лишь качал головой. Не в состоянии обмануть проницательного вампира, он выбрал самый простой путь - не рассказывать о своей прошлой жизни. В конце концов – это было его правом. На что Шерлок будто взбесился, понимая, что его просто напросто нарочно оставляют без важной информации, сведений о личном доноре – человеке, в котором, по их древним законам, не должно было быть ничего таинственного. Люди легко покорялись магии вампиров, и сами рассказывали о своей жизни, тщательно скрываемых желаниях, грязных мыслях, что позволяло манипулировать ими точно марионетками, заставляя исполнять все прихоти бессмертных.

Но Джон, оказавшись особенным, с трудом поддавался вампирским чарам. Он просто молчал, и Шерлок все никак не мог пробиться сквозь его стальную броню. Применять силу было бессмысленно, слишком упрямое выражение застыло на лице мужчины, поэтому Холмс решил пойти другим путем – выяснить все самому, а пока немного проучить строптивого человека.

***

В самом начале Джону даже нравилось такое положение вещей. После неудачного разговора Шерлок внезапно куда-то сбежал, оставив его наедине со своими мыслями, а когда пришел, то Джон сразу же заметил разительные перемены в его поведении.

Вампир не стал больше задавать вопросов про Мориарти и вообще перестал обращать внимание на Джона, причем в буквальном смысле. Он уходил на расследования, не говоря, куда идет и когда вернется, почти не разговаривал, только если Джон задавал вопрос, на который требовался не односложный ответ. Он не заходил в его спальню и не звал в свою. Вампир, почему-то перестав пить его кровь, вообще старался поменьше дотрагиваться до человека, что последнего несказанно радовало.

Жизнь стала намного легче. Джону было разрешено в сопровождении миссис Хадсон выходить за продуктами, и он не мог не воспользоваться случаем, чтобы упросить ее немного погулять в ближайшем парке. Конечно, он и не догадывался об охране и камерах, которые обеспечил ему Шерлок, на самом деле, ему казалось, что все не так уж и плохо. Но только в самом начале.

Это было странное существование: он был не в клетке, но и не на свободе. От Мориарти не было вестей, что Джона несказанно радовало, а Шерлок до сих пор с ним не разговаривал, не дотрагивался и вообще, казалось, забыл, что с ним живет личный донор. Постепенно Джон заскучал, слишком сильно ему не хватало простого человеческого общения. Он мечтал с кем-нибудь побеседовать, не заморачиваясь с подбором нужных и правильных слов, не страшась раскрыть какие-нибудь важные сведения о своей прошлой жизни, но кроме миссис Хадсон он ни с кем не разговаривал. А слушать бесконечные рассуждения о «бедном мальчике» и «больном бедре», было выше его сил.

Постепенно тоска и скука стали единственными друзьями Джона. Измученный одиночеством он решил переговорить с Шерлоком о своем желании: вновь выйти на работу в клинику, но, видимо, выбрал не совсем удачное время. Тот только что вернулся после какого-то очень длительного расследования весь в чужой крови и был явно голоден и жутко зол, поэтому на просьбу Джона лишь зарычал и кинулся к холодильнику в поисках очередного пакета с донорской кровью, которую пил в последнее время.

- Шерлок, - продолжал упрашивать его Джон. – Ну какая тебе разница, буду я дома или в больнице, ты ведь все равно меня совсем не замечаешь, не разговариваешь, не пьешь мою кровь. Зачем я вообще тебе нужен? Не понимаю.

Вампир, резко бросив бессмысленные попытки найти пакет, повернулся к нему, и Джон отпрянул, настолько сильно звериная сущность проступила на красивом лице. Именно сейчас Шерлок больше всего походил на сказочное чудовище, нежели на человека: горящие желтым огнем глаза, выдвинутые клыки и ярко-алый язык, который постоянно облизывал мгновенно пересыхающие губы. Вампира лихорадило, а Джон понимал, что именно в этот момент, когда пакетированная кровь была недоступна, Шерлок очень сильно нуждался в своем личном доноре.

- Ты голоден? – спросил он, мысленно ударив себя по лбу, настолько очевидным и глупым показался ему собственный вопрос.

- Нет. Я в порядке, – отчеканил Шерлок, закрывая холодильник и пытаясь как можно дальше отойти от Джона.

- Шерлок, если все так плохо, то ты можешь взять мою… - он запнулся, поражаясь самому себе.

«Какого черта я творю? Я что, действительно произнес эти слова? Приглашение выпить собственную кровь? Идиот. Нет, трижды идиот. Ведь сам себе клялся в глухой тишине своей спальни, вспоминая первый укус, и то, что последовало за ним: больше никогда, никогда и никому не позволю так с собой обращаться, даже если это будет стоить всего его дурацкого бессмертия. И вот теперь, стоило Шерлоку оказаться в такой, как сейчас казалось, безвыходной ситуации, я сам готов был подставить ему свою шею. Да, что со мной происходит?»

Вампир какое-то время молча изучал тщетные попытки Джона скрыть свои мысли, затем ухмыльнулся:

- Предлагаешь себя? Как интересно. А я и не рассчитывал, что ты так быстро сдашься. Думал, тебя на подольше хватит, - в его голосе сквозила откровенная издевка, и Джон покраснел. - О, вот оно что, – казалось, что настроение Шерлока повышалось пропорционально смущению стоявшего перед ним человека. – Ты сам желаешь этого.

- Нет. Никогда! – голос Джона сорвался, как только он полностью осознал, что над ним снова издеваются. – Я просто хотел помочь, но раз тебе это не надо…

Ему не дали закончить, так как Шерлок, передвигаясь по комнате совершенно бесшумно и быстро, схватил его и потащил к дивану. Джон еще попытался оказать хоть какое-то сопротивление, но вампир, не обращая никакого внимания на его попытки, удобно расположился сам, и посадил человека к себе на колени.

- Ты просто невыносим, - Шерлок осторожно, словно боялся сломать, взял его за руку. – Все никак не можешь осознать, что назад дороги нет, - продолжая говорить, вампир с интересом разглядывал бьющуюся синеватую венку, проступающую из-под смуглой кожи, потом глубоко вдохнул, наполняя легкие опьяняющим ароматом человеческой крови.

– Больше никаких неожиданных гостей, никакого Мориарти, никаких тайн. Я все равно узнаю, что на самом деле ты скрываешь, – закончил он, проводя шершавым языком влажную дорожку по его запястью и Джон, прикрыв глаза, чтобы не видеть белоснежных клыков, полностью расслабился.

Он тяжело вздохнул, казалось, воздух загустел настолько сильно, что никак не хотел проталкиваться в легкие. Потом по телу прошлась заметная дрожь, и Джон ощутил, как расплавленная лава, наполненная острыми, словно бритва, камнями растекалась по венам вместо обычной человеческой крови. Яркое желание отдать свою жизнь этому прекрасному вампиру распаляло не только затуманенное сознание, но и проникало в самое сердце, заставляя дергаться и выгибаться, стараясь быть как можно ближе к притягательному в своей немыслимой жестокости мучителю. Джон громко застонал, когда почувствовал, как удлинившиеся клыки почти безболезненно прокололи кожу на его запястье.

- Ммм, Джон, - голос Шерлока теперь больше походил на урчание большого сытого кота. – Я уже забыл, насколько великолепна твоя кровь.

Разум Джона затуманился от эйфории и странно правильного ощущения принадлежности этому прекрасному бессмертному существу. Его мысли заполнили картинки, в которых тело горело от прикосновений холодных пальцев, плавилось от ласк нахального языка, а губы саднило от неистовых поцелуев и укусов. Эмоции захлестывали будто волны, омывая с ног до головы, заставляя бесстыдно стонать и извиваться, стоило Шерлоку сделать очередной глоток его крови.