«Теперь понятно».

Сразу после полудня капитан Малуф и Мирон направились в зал ожидания космического вокзала. В небольших конторах, в дальнем конце зала, ютились экспедиторы. На стене у входа в каждую контору висели перечни грузов, которые желал отправить тот или иной экспедитор.

«Здесь наша профессия становится по-настоящему сложной, – сообщил Мирону капитан. – Если бы она заключалась просто в перевозке груза из пункта А в пункт B, где можно было бы сразу наполнить трюмы другими товарами и отвезти их в пункт С, а из пункта C – следующий груз в пункт D и так далее, все мы разбогатели бы, не моргнув глазом, и астронавты-перевозчики не страдали бы нервными расстройствами и не закатывали бы неожиданные истерики в тавернах. Но все никогда не бывает так просто».

«А как насчет пассажиров?»

Физиономия Малуфа приобрела кислое выражение: «Пассажиры, в лучшем случае – неизбежное зло. Как правило, они капризны. Они на все жалуются. Сначала они хотят одного, а потом совсем другого. Они ругаются друг с другом. Они требуют дополнительных поблажек, причем надеются, что они их получат бесплатно. Они вечно суют нос в рубку управления. Они усаживаются в капитанское кресло и читают мои книги. Винго слишком добр к пассажирам. Шватцендейл заглядывается на женщин и втягивает в азартные игры всех, кого может облапошить. Нет уж, лучше возить товары! Груз лежит себе тихонько в трюме и не требует, чтобы его развлекали. Пойдем, посмотрим, что нам сегодня предложат».

Малуф и Мирон просмотрели перечни товаров, ожидавших отгрузки. Вместо того, чтобы делать пометки или расспрашивать экспедиторов, Малуф фотографировал списки. «Это проще всего, – пояснил он Мирону. – Не забывай еще об одном: груз, пункт назначения которого почему-либо неудобен, нередко можно оставить в перевалочном порту для дальнейшей доставки другим судном. Многие товары, внесенные в сегодняшние списки, были разгружены здесь именно с этой целью».

«Дело сложнее, чем я ожидал», – признался Мирон.

«Конечно. Возможность прибыльной перевозки груза, несомненно, в какой-то степени зависит от логики умозаключений, но от интуиции – вдвойне, а от удачи – втройне, особенно если мы надеемся подбирать выгодные грузы по пути».

Вернувшись с Мироном на борт «Гликки», капитан загрузил сделанные фотографии в судовой компьютер – тот автоматически считывал и обрабатывал данные, содержавшиеся в списках. «Я запрограммировал компьютер так, чтобы он решал задачу, которую когда-то называли „задачей коммивояжера“, – сказал Малуф. – Ты знаешь, в чем она заключается?»

«Нет, кажется, я никогда не слышал о такой задаче».

«Вопрос ставится следующим образом: какой маршрут лучше всего выбрать странствующему торговцу, желающему посетить несколько городов, чтобы проехать наименьшее расстояние? Даже в простейшем виде это сложная задача, а я усложнил ее еще на несколько порядков, добавив две дополнительные переменные: третье измерение и прибыльность. К сожалению, компьютер неспособен учитывать выгодные грузы, которые могут попадаться по пути, в связи с чем решение задачи никогда нельзя назвать оптимальным или окончательным».

Прошло пять минут. Компьютер трижды воспроизвел звук тихо звенящего колокольчика. «Задача решена, – сказал Малуф. – Компьютер доволен». Он обратил внимание Мирона на экран, демонстрировавший множество белых искр на темном фоне, соединенных тремя разноцветными нитями – красной, синей и зеленой – зигзагообразно тянувшимися от одной искры к другой.

«Ты понимаешь то, что видишь?» – спросил капитан.

«Да. Искры на экране – звезды, цветные линии – возможные маршруты полета. Все маршруты начинаются в Танджи, но заканчиваются в различных солнечных системах».

«Правильно, – подтвердил Малуф. – Хотя конечные пункты маршрутов могут изменяться в зависимости от того, какие грузы попадутся по пути». Капитан вынул распечатку из прорези компьютера. Несколько минут он изучал полученные данные, после чего снова взглянул на экран: «Лучше всего взять „синий“ курс. Дюайль на Скропусе станет первым перевалочным пунктом, оттуда в Коро-Коро, а затем в Какс на Бленкинсопе – это еще один перевалочный пункт». Он сложил распечатку и засунул ее в карман: «Теперь начинается настоящая работа – переговоры о заключении контрактов. Выжать прибыль из экспедитора труднее, чем вырвать кусок мяса из волчьей пасти. Что ж, остается только попытаться – может быть, в конечном счете у нас на руках останутся какие-нибудь гроши».

Малуф и Мирон вернулись в вестибюль космического вокзала. Руководствуясь компьютерной распечаткой, капитан смог заключить контракты на перевозку грузов по «синему» маршруту. Мирон с любопытством наблюдал за переговорами. Малуф вел себя так, словно процесс его мало интересовал, почти рассеянно. Судя по всему, однако, его методы были достаточно эффективны, и капитан очевидно остался доволен результатами. В конце концов Мирон не выдержал и спросил: «Почему у вас все идет гладко, как по маслу?»

Малуф улыбнулся: «По нескольким причинам. Я не требую невозможных уступок, в связи с чем никто не считает, что его принимают за дурака. Но важнее то, что я соглашаюсь брать „осиротевшие“ грузы, пункты назначения которых находятся далеко от обычных маршрутов, на редко посещаемых планетах. Экспедитору осиротевшего груза приходится ждать появления „бродячего судна“, такого, как „Гликка“. Так как он платит неустойку за простой, ему больше не терпится избавиться от груза, чем мне – везти его в такую даль. Сегодня мы уже заключили несколько неплохих контрактов, но я сомневаюсь, что у нас будут полные трюмы. Посмотрим, не удастся ли нам подцепить что-нибудь еще».

Вечером Мирон подготовил манифест и запланировал экономичное размещение нового груза. Утром контейнеры и ящики, подлежавшие отгрузке, переместили со склада на погрузочную платформу, откуда их подняли в трюмы «Гликки» под бдительным наблюдением Мирона. Как и опасался капитан Малуф, объем товаров оказался недостаточным – один из трюмов полностью пустовал.

После полудня Малуф и Мирон снова направились в вестибюль космического вокзала, надеясь найти новые объявления о грузах, ожидавших отправления, но в списках не было никаких изменений, и оставались открытыми лишь несколько экспедиторских контор. В одной из этих контор дородный чернобородый субъект в опоясанном коричневом кафтане в черную полоску спорил с агентом, то льстиво выпрашивая у него какую-то услугу, то раздраженно настаивая на чем-то и подчеркивая свои замечания выразительными жестами. Экспедитор возражал, отвечая не менее выразительной жестикуляцией – он ни за что не соглашался удовлетворить требования посетителя. Терпение агента наконец истощилось. Он откинулся на спинку стула и тряс головой, отказываясь выслушивать дальнейшие доводы. С явным облегчением заметив капитана Малуфа, он указал на него чернобородому субъекту; человек в коричневом кафтане развернулся на месте, взглянул в сторону Малуфа, немедленно покинул контору экспедитора и почти бегом направился к капитану.

Наблюдая за этой последовательностью событий, Малуф помрачнел и пробормотал, чуть наклонившись к Мирону: «Увы! Сдается мне, что это пассажир».

Человек в кафтане остановился перед ними – невысокий, с маленькими ладонями и ступнями, успевший нарастить небольшое брюшко. Голова его была сплошь покрыта черными кудряшками, черная борода подстрижена «лопатой» сантиметрах в пяти под подбородком, на круглом серьезном лице выпучились карие собачьи глаза. Он представился: «Меня зовут Детер Калаш, я из Луазонвиля на планете Комард. Как вы могли заметить, я занимаю высокое положение. По сути дела я – перрумптер клантической секты, и в настоящее время выполняю обязанности путеразведчика группы из десяти пилигримов. Мы направляемся в место под названием Бесовская Высадка на планете Кирил. Пока что наше паломничество нельзя назвать спокойным и успешным. Мы взошли на борт пассажирского звездолета „Старый хрыч“, доверившись обещанию доставить нас прямиком в Бесовскую Высадку. Но капитан Фоглер бесцеремонно изменил курс и оставил нас здесь со всем нашим багажом. Это причиняет нам огромное неудобство, потому что сроки паломничества имеют для нас большое значение».