– Я не имела в виду…

– Имели.

– Если вы так думаете, я ничего не могу сделать, – сказала Кейти, пожав плечами.

Дэвид двинулся к двери, но остановился и повернулся:

– Спасибо за кофе. – Он колебался. – Вы умудряетесь вытягивать из всех интересующие вас факты, раздражая людей сверх меры?

– Вовсе нет! Я ничего из вас не вытягивала. Я слушала. И я была бы очень рада, если бы убийство раскрыли. Это было несправедливо. Убийца вышел сухим из воды. Жизнь двух семей разрушена. Я уверена, каждый хотел бы, чтобы все выяснилось. Я бы с удовольствием чем-нибудь помогла вам, только не знаю как.

Дэвид снова подошел к ней. Он был гораздо выше Кейти, и она почувствовала легкую дрожь, но это не был страх. Просто Дэвид был харизматичным мужчиной – молчал он, говорил или грозил ей пальцем, как сейчас.

– Нет! Не помогайте мне, не лезьте в это и не задавайте никому никаких вопросов. Понятно?

– Понятно! – сердито отозвалась Кейти. – У вас возникает такая проблема с каждым, кто пытается быть дружелюбным с вами?

Дэвид продолжал смотреть на нее своими голубыми глазами, но теперь в них светилась другая эмоция.

– Нет. Я просто не хочу никого в это втягивать.

Кейти подняла руки:

– Воля ваша. Не хочу вам мешать. Даже не стану больше говорить об этом.

Дэвид кивнул, направился к двери и снова повернулся:

– Серьезно, спасибо за кофе.

Кейти увидела на его лице ностальгическую улыбку.

– В чем дело?

– Не знаю. Вспоминаю прежние времена. Вы, наверное, не помните. Однажды я пришел сюда повидать вашего брата, а вы были злы на него и захлопнули дверь у меня перед носом.

– Нет!

– Да.

Она покраснела.

– Он был значительно старше и иногда бывал очень высокомерным.

– Я постучал снова, и тогда Шон спустился. Он угрожал запереть вас в вашем кукольном доме.

– У меня никогда не было кукольного дома.

– Значит, он придумал что-нибудь еще.

Дэвид шагнул наружу, и дверь закрылась за ним.

– Ну и ну! – воскликнул Бартоломью. – Как трогательно.

– Не будь болваном! – огрызнулась Кейти.

– Прошу прощения, но я не болван, – с негодованием произнес Бартоломью. – Это было необычайно трогательно. Думаю, мне нравится этот парень.

– Если бы он смог узнать правду… – задумчиво промолвила Кейти.

– Стоп! – предупредил Бартоломью.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты слышала его? Он не хочет тебя втягивать. И хотя никогда не было доказано, что он виновен, не было доказано и противоположное.

Кейти серьезно посмотрела на Бартоломью.

– Я не намерена ничего предпринимать. Хочу только надеяться на лучшее для него. Но если он узнает правду, то может передумать, и я сумею получить музей.

Бартоломью, казалось, вздрогнул.

– Кейти, если он прав, ситуация опасная. Сегодня можно обнаружить куда больше, чем когда я бороздил воды вдоль берега. ДНК и прочие штучки… Клетки кожи, отпечатки пальцев, прочие следы… генетические указатели. Все, что угодно. Все дело в том, что убийцу так и не поймали. Дэвид Беккет думает, что это не было случайным преступлением или действием психа, который тут же смылся. Если это кто-то, все еще живущий здесь, он не захочет, чтобы правда была открыта.

– Мы не всегда получаем, что хотим. Убийце пора предстать перед правосудием, – сказала Кейти.

– Великие слова, – согласился Бартоломью. – Но этот тип уже убил однажды, причем весьма ловко. Если ему будет грозить опасность, он, несомненно, убьет снова. Как сказал Беккет, держись подальше от этого. Вы ведь не желаете сами стать экспонатом в музее, мисс Кэтрин О'Хара?

Казалось, начинать нужно с Дэнни Зиглера. Он знал Ки-Уэст как свои пять пальцев. Дэнни был здесь в тот роковой день и иногда рассказывал историю о трагической ночи вместе с другими мифами и легендами острова. Он был другом Дэвида и сам в какой-то степени слыл легендой.

Сейчас Дэнни посвящал половину времени одной из компаний, специализировавшихся на турах по призракам, а другую половину – кафе-мороженому на Дюваль. Он всегда был славным парнем, лишенным амбиций. Дэвид не знал, хорошо это или плохо. Иногда Дэнни оставался без работы и не предпринимал особых усилий начать трудиться снова, пока не оставался без гроша. Он был неотъемлемым атрибутом Ки-Уэст.

Было еще рано, и в это время немногие заведения на Дюваль-стрит были открыты, кроме аптек, кофеен и интернет-кафе. Но Дэвид знал, что кафе-мороженое вот-вот откроется, и это мог быть наилучший момент для разговора с Дэнни.

Дойдя до кафе, Дэвид увидел Дэнни, протирающего одну из машин для взбивания молока. Он постучал по стеклу витрины. Дэнни посмотрел на него, и широкая улыбка осветила его лицо. Он поспешил к двери. Дэвид услышал щелканье замков, и дверь открылась.

– Дэвид Беккет! Я слышал, что ты вернулся в город. Чертовски рад тебя видеть! – воскликнул Дэнни. Его энтузиазм казался искренним – он обнял Дэвида и шагнул назад. – Черт побери, приятель, ты выглядишь превосходно!

Дэнни всегда был худым. Длинные каштановые волосы с косичкой на затылке начинали понемногу седеть, на лице по-прежнему виднелись шрамики – следы детских проказ, карие глаза неизменно оставались теплыми. Он умел ладить с людьми, рассказывая им разные истории, и был отличным экскурсоводом много лет назад, когда работал в музее. Дэвида интересовало, не нарушили ли музейные события и жизнь Дэнни.

– Спасибо, Дэнни, – сказал он. – Как поживаешь?

Дэнни пожал плечами и вытер руки о белый фартук, повязанный поверх джинсов и майки.

– Не могу жаловаться. Все больше писем о том, какой я великолепный специалист по призракам во время туров на уик-энды, а кроме того, я могу есть мороженое сколько угодно. Я вижу закат каждый вечер, а между пальцами ног у меня песок и соленая вода. – Он нахмурился. – Ходит слух, что ты отказался продать музей Кейти О'Хара. Это правда?

Дэвид кивнул:

– Очень сожалею, Дэнни.

– Твой музей – твое право.

– Это не совсем мой музей. У меня основная доля, но мой дед сделал меня и Лиама душеприказчиками состояния. Мы должны обо всем советоваться, и я только что не согласился снова открывать заведение.

– Я тебя понимаю, приятель.

– Мне жаль, Дэнни. Ты был здесь лучшим гидом.

– Не жалей, Дэвид. Я просто живу и получаю то, что делает меня счастливым, – заверил его Дэнни. – Хотя Кейти хорошо бы вела дело. Она отличная бизнесвумен. Но ты знаешь ее, верно?

– Она была ребенком, когда я уехал.

– Мы все были моложе, когда ты уехал. А где ты был? Говорят, ты стал знаменитым фотографом. Фотожурналистом.

– Не уверен, что я знаменит. Но на житье не жалуюсь, – сказал Дэвид.

– Жаль, что ты пропустил похороны Крейга.

– Я видел его живым. Он всегда был моей опорой.

– Ты был на его могиле?

– Еще нет.

Дэнни явно не одобрял это, но промолчал.

– Как долго ты планируешь оставаться здесь? – спросил он.

– Я еще не уверен. У меня нет планов на ближайшее будущее. Посмотрим. Расскажи, как ты поживаешь, Дэнни.

– Я? Прекрасно. Мне многого не нужно. Только чтобы жить и получать удовольствие.

– Ты так и не женился? Есть какая-нибудь особенная девушка?

Дэнни засмеялся:

– Ну, я знаю нескольких особенных девушек, которые мне нравятся и с которыми я встречаюсь. Но они не из тех, кого можно привести домой, к маме, если ты понимаешь, о чем я. Я ищу развлечений, а они – несколько баксов. Так что не жалей меня. Я счастливый человек.

– Рад это слышать.

Дэнни задумчиво посмотрел на него:

– Так чем ты занят?

– Улаживаю дела.

– Конечно. У меня есть один интересный тур по призракам в субботу вечером. Ты должен прийти. Я в отличной форме.

– Может быть, и приду.

Дэнни снова заколебался.

– Знаешь, теперь во время экскурсий обычно упоминают Таню. Говорят, что она призрак и посещает здание музея.

– И ты тоже это рассказываешь? – спросил Дэвид.