— Мальчишек «выпил» Орминд в попытке откупиться их жизнями, когда на него легло драконье проклятие. Никто вашего кузена не заставлял так поступать, и уж точно — не я. Что касается женщин, то вина супруги герцогского брата бесспорна. Мэора Альдарра явно знала немало. Сообщи она вовремя о том, что заметила, её дочь и она сама остались бы живы. Да, я прекрасно понимаю, что перед ней стоял бы нелёгкий и даже горький выбор: с одной стороны — муж-заговорщик и вся его родня, но с другой — юная дочь, которой бы жить и жить. Кайнир справедлив, следующими герцогами Файханас стали бы Юминна и её супруг.

— Вы же не человек, и вообще просто одержимы этой вашей драконьей справедливостью, чтобы понять нас, людей. Для мэоры Альдарры выдать мужа было абсолютно неприемлемо.

— Она сделала выбор или, точнее, не сделала ничего, — пожала плечами драконна. — Проклятие сочло её виновной, и это действительно справедливо. Она могла бы предотвратить несколько смертей и одну большую катастрофу… как выяснилось позже.

Он шумно выдохнул, помолчал, но всё же спросил, пересиливая себя, будто страшился подтверждения:

— Скажите, мэора Айриэннис, Прорыв действительно случился… из-за Орминда?

Что же, всех подряд о причинах Прорыва не информировали, случился и случился. Магическая катастрофа, мол, всякое бывает. Кто надо — знал. Фирниор тоже догадывался, выходит. Причин скрывать от него не было, так что Айриэ спросила в свою очередь:

— А вы сомневались, мэор? Помните того чёрного «голубка», улетевшего в неведомые дали? Так вот это он и есть. Прорвал магическую оболочку мира, его утянуло в Нижние миры, заодно артефакт помог создать стационарный портал. Точнее, портал получился временным, прорванная оболочка со временем затянулась бы, да только тамошние обитатели позаботились, чтобы портал не схлопнулся. Видимо, это произошло не без помощи высших демонов, хотя наверняка не скажу. Мне туда хода нет, как и им — сюда, впрочем. Зато низшая, полуразумная нечисть охотно рванула в ваш мир. Разгребать последствия вы помогали сами. Так что, на мой взгляд, ваш кузен умер слишком легко и быстро.

— Судя по тому, что мне рассказывали, Орминд так не считал, — жёстко заметил Фиор. — Право же, топор палача был бы гуманнее.

— Палач просто казнил бы преступника в назидание прочим возможным заговорщикам, а я заставила его исправить вред, причинённый миру. Он не просто мучился ради мучений, а очищал своей жизненной силой загаженные им силовые нити. Странно, что вы этого не знаете. Надо было только спросить — да хоть у Бромора, пока он был жив, вам бы всё объяснили.

— Я не хотел разговоров на эту тему. Представьте себе, мне было больно говорить о том, что убило всех моих близких, — зло заметил он. — Вы можете утверждать что угодно и рассуждать о великой драконьей справедливости, но даже вы не сможете отрицать, что ваше хвалёное проклятье убило невиновных!

— Единственный несправедливо пострадавший именно от проклятия — это вы, мэор! — теряя терпение, рявкнула Айриэ. — Других невинно осуждённых в вашей семейке не было! И будь я сама проклята, если знаю, почему так случилось!..

— Что?.. — Он снова побелел, и даже губы у него подрагивали, когда он хрипло спросил: — Айрэ, так ты что же… верила в мою невиновность?..

— Зачем мне верить? Я видела. Я тебя драконьими глазами видела в ту ночь.

— Тогда как?..

— А чтоб я знала!.. — Собственные слова горчили на языке. — Тебя не должно было задеть проклятием, Фиор, понимаешь? Если бы я только могла предположить, что оно может исказиться, я бы вокруг тебя такую защиту создала… Так что это мой недочёт… который я постаралась исправить, как сумела.

«И не моя вина, что болезненное юношеское самолюбие посчитало это оскорбительным», — могла бы добавить она, но не стала, разумеется. Впрочем, он и сам всё понял, он чуткий…

Фирниор упрямо сказал, не отводя взгляда:

— Только я всё равно не жалею о том, что нашёл свой способ обойти проклятие. Может, это и обошлось мне дороже, зато я сохранил самоуважение. Оно ведь не только у драконов ценится, у людей тоже.

— Способ не самый лучший, хотя, бесспорно, твоё упорство достойно уважения, — вздохнула Айриэ. — Но я должна тебя предупредить, что магии «слёз гор» не хватит надолго. В среднем ещё полтора десятка лет.

— Я… догадывался, что это так. Ничего страшного, меня это не угнетает.

Он запустил в волосы растопыренные пальцы левой руки и взъерошил причёску. Айриэ вспомнила, что он и раньше так делал, когда бывал чем-то взволнован. Забавный жест, совсем не аристократический, но милый. Она слабо улыбнулась и попросила:

— Фиор, расскажи, что именно с тобой случилось в ту ночь. Мне Мирниас говорил, что тебя задело проклятием, как только ты вошёл в ворота замка, верно?

— Я же просил не звать меня так, — досадливо заметил он, потом поморщился и подтвердил: — Да, я почувствовал сильную боль, охватившую всю левую половину тела. А потом потерял сознание. Иногда приходил в себя, но это было как сквозь мутную пелену. Тебя вот видел… а может, хотел видеть. По-настоящему я очнулся уже в Фиарштаде.

— Ну почему, почему это проклятие подействовало на тебя, а?.. — тоскливо спросила Айриэ.

— Я думал, проклятие не слишком разбирало, где правые и где виноватые.

— Фирниор, драконья справедливость сурова, но она — справедливость, понимаешь? Всегда — справедливость. Проклятие не может задеть невиновного, но оно задело — тебя. Я пытаюсь понять, где и когда случился сбой. Что-то же должно быть!..

— Я не знаю, может ли это иметь значение, но… — Он прервал сам себя и. нахмурившись, спросил: — Как ты думаешь, то заклинание, «удавка», всё ещё действует? Не хотелось бы вновь испытать на себе последствия его пробуждения.

— Нет, конечно, — не задумываясь, ответила драконна, хотя проверить проверила, мало ли что. — Заклинание развеялось со смертью того, кому ты клялся.

— А, хорошо. Я подозревал, но не знал точно. Ну, в таком случае, я, наверное, могу тебе сказать. Понимаешь, тогда, пять лет назад, я считал герцога и Орминда непогрешимыми. Да что уж там, мне и в страшном сне бы не приснилось, что кузен — тот самый маг. Я только в подземельях догадался, хотя сомневался до последнего… — Он сглотнул и уставился в огонь. — Так вот, я всегда бывал так горд, если дядюшка Рольнир поручал мне что-то серьёзное и ответственное — то, что принесёт пользу всему роду, как он давал понять. Мальчишество и наивность, но это я сейчас понимаю, а тогда… К тому же магическую клятву я дал по доброй воле, и она не позволила бы мне и слова сказать о том, что я знал. Однако герцог подстраховался, как мне теперь ясно. В истинный смысл его поручений меня никто не посвящал, и о болезни Орминда никто никогда не упоминал. Впрочем, об этом разве что дядюшка Эстор мог знать, остальным тоже не говорили. Так вот, дело в том, что мне поручали подменять Орминда в некоторых случаях.

— Как это — подменять? — мгновенно насторожилась драконна.

— Орминд то ли сам придумал это заклинание, то ли прочитал о нём в старинных книгах, но я-то думал, что это действует амулет, сделанный магистром Стейригом. В общем, требовалась капля крови Орминда и прядка его волос, а также моё добровольное согласие на замену. После чего мы с Орминдом менялись обликами, и какое-то время я учился изображать кузена, чтобы привыкнуть. Голос и лицо были как у Орминда, а его жесты я копировал. Потом показывался в тех местах и тем людям, на которых указывал его светлость. Теперь-то я понимаю, что таким образом, оказывается, создавал алиби преступнику, но, Айрэ, если бы я только мог знать!.. — выдохнул он. — Удобная штука — верность роду и его главе. Герцог приказывал, мы делали без лишних вопросов. Хотя мне, романтически настроенному юному ослу, всегда давали понять, что эти подмены — ради каких-то благородных целей. Орминд, мол, нужен в другом месте, с наследника двойной спрос, а ты заменишь его в замке, чтобы никакие недоброжелатели даже не заподозрили, куда он направился по отцовскому поручению.