— А ты меня любишь? — Агата широко раскрыла глаза, и ее тонкие бровки взлетели вверх.
— Конечно! Разве можно не любить такую артистку?!
— А-а… — разочарованно протянула девочка и вздохнула. — Ты меня за талант любишь…
— Почему сразу за талант? Не за талант. Просто так.
— Правда?
— Ну конечно!
— Ты не думай, — заволновалась Агата, — я буду очень стараться, я буду очень хорошей, послушной! Знаешь, я все умею делать, не только петь! И в доме убирать, и посуду мыть, и долго тихо сидеть на одном месте! Ты только не отдавай меня в детдом, пожалуйста!
— Конечно, нет! Ни за что! Можешь об этом не беспокоиться! — девушка порывисто обняла ребенка.
Еще не прошло и суток с того момента, как в жизни Анастасии Летовой появилась эта бойкая малышка, но без этого милого щебета, без этого доверчивого лучистого детского взгляда, без этих светлых трогательных кудряшек было уже невозможно представить даже минуту жизни. Ощущение короткой остановки перед неизбежным смертельным прыжком в бездну вечности, заставлявшее раньше жить только настоящим, исчезло, сменившись вполне спокойными мыслями, пусть не о далеком, но все же будущем: «Нужно в полной мере насладиться этим счастьем. Дышать полной грудью, смотреть во все глаза, прислушиваться к каждому звуку, тонуть в ощущении времени, пытаясь прочувствовать каждое мгновение, чтобы запомнить его как следует, запомнить…»
Какой все же непредсказуемой может быть судьба! Кажется, уже подписан приговор, обжалования не будет, надеяться не на что — и вдруг потерявшему надежду даруется любовь. Счастливая!
— Ну что, егоза, начнем воплощать твою мечту в жизнь? — ласково улыбнулась Анастасия.
— Прямо сейчас? — обрадовалась Агата.
— Чего ждать? Собирай карандаши!
Агата послушно сложила карандаши в коробку и подняла глаза на Анастасию:
— Пойдем искать Ромку?
— Мы обязательно отыщем Ромку, и Кукса с нами будет жить, и мы все вместе — я, ты, Ромка, Данька и Кукса — будем ходить в парк, это все будет, обязательно будет, но прежде нам нужно сделать одно важное дело.
— Какое?
— Оформить некоторые документы.
— Контракт?
Анастасия засмеялась:
— Да нет же! Паспорт! У каждого должен быть паспорт.
— Нет. Мне еще паспорт не положен. Я маленькая.
— Ух ты! Ты и в этом разбираешься?! — Анастасия заглянула малышке в глаза. — Ну, не паспорт, тогда свидетельство о том, что отныне у тебя есть дом и ты не должна жить на улице. Согласна?
— Да, — кивнула Агата и обняла девушку за шею.
Глава 56
Ковард и Злобный Я философствуют
Ковард откинулся на спинку стула и сильно сомкнул веки в надежде избавиться от рези в глазах. Давно закончился рабочий день, и Стриганов, хотя и задержался немного, но в какой-то момент беспомощно поднял руки и замотал головой:
— Все-все-все! Сдаюсь! Не знаю! Завтра. Подумаем над этим завтра! Хорошо? Мне нужно бежать!
И у самой двери обернулся:
— В случае чего ключ у вас в кармане.
И вот уже настал тот час, когда все же нужно было уходить. Не ночевать же в лаборатории, в самом деле! Ковард открыл глаза — и перед его взором несколько секунд летали светящиеся «мухи».
«Устал, — подумал он. — Боже, как я устал! Столько событий за такой небольшой промежуток времени! Да, да, столько событий — и ни одного приятного».
«Я бы не был столь категоричен», — возразил Злобный Я. Его голос прозвучал весело и оптимистично, что резко контрастировало с настроением самого Коварда.
«Вот как? — раздраженно спросил Ковард. — Впрочем, я не нуждаюсь в твоих комментариях».
«Да ладно! Не будь букой! Война с самим собой не приводит ни к чему хорошему. А пока мы с тобой одно целое, давай уж напряжемся и не будем ссориться!»
«Вот именно — напряжемся! Как я устал напрягаться! Как ни напрягайся, а счастья нет!»
«Э, брат! Ты не бука, ты брюзга! — хохотнул Злобный Я. — А что такое счастье? Скажи, каким ты представляешь счастье?»
Ковард растерялся. Он и вправду никогда не задумывался над этим. Действительно, что такое счастье?
Злобный Я поторопил, он ждал ответа:
«Ну?»
«Счастье?.. — задумчиво спросил Ковард. — Для меня?»
«Ну а для кого же? Для тебя».
«Счастье — это… Счастье — это…»
Ковард почувствовал себя маленьким мальчиком, который все еще верил в сказки и в то, что для всех хороших и послушных детей случается чудо и самое заветное желание, единственное и сокровенное, обязательно сбывается. Простой вопрос «что такое счастье?» заставил его заново пережить детские страхи: «Я — плохой. Я только притворяюсь хорошим. Я хочу быть хорошим, но у меня ничего не получается. И оттого мое заветное желание никогда не сбудется. Тогда зачем ломать голову над этим? Зачем из многих «хочу» выбирать только одно? Я все равно не стану настолько хорошим, чтобы заслужить чудо».
«Ну вот, — констатировал Злобный Я, — ты не знаешь, что такое счастье. И тем не менее сожалеешь о том, что у тебя его нет. Я всегда говорил, что ты нелогичен и непоследователен. Хотя ты достаточно талантлив. В области биологии, конечно. Вот оттого к тебе приставлен я, чтобы твой талант, божий дар, не канул в Лету».
«А ты разве смыслишь в биологии? — ехидно спросил Ковард. — Что-то за тобой я никогда не наблюдал каких-то особенных познаний в этой области».
«Нет. В биологии я не смыслю ровным счетом ничего. Но ты всегда утверждал, что ты замечательный биолог. А я тебе верю! Я знаю, что ты не лукавишь, говоря это. Может, разве только совсем немного. Но если человек в чем-то действительно убежден, искренне и категорически, то в большинстве случаев так дело и обстоит. Ты же помнишь: мыслеформы материализуются?»
«Мыслефомы? Что это за термин такой?»
«Мой новый термин. Если хочешь знать, то я очень талантливый психолог, — Злобный Я засмеялся. — Дивны дела Твои, господи! Внутри недотепы биолога живет тонкий и высокопрофессиональный психолог!»
«Хвастун!»
«Не более, чем ты!»
«Как же ты мне надоел!»
«Так же, как и ты мне!»
«Знаешь что?!»
«Что?!»
«Все! Тишина! Не хватало еще сойти с ума. Все! Ты психолог, я — биолог, мы живем в мире».
«Хорошо. Но ты первый начал».
«Начал и закончил. Интересно, хм… Вот ты как психолог ответь: что сейчас делает Эльвира?»
При мысли о супруге у Коварда защемило в области сердца.
Злобный Я задумался и уклонился от ответа:
«Я психолог, но не ясновидящий. Хотя могу предположить, что… ей тоже не по душе эта история. Она, конечно, не ожидала, что ты возьмешь вот так просто и уйдешь. По ее мнению, настоящего конфликта не было. Все как обычно. Ни больше ни меньше. И вдруг такая реакция!»
«Вот именно! Как обычно! Вдумайся в эти слова! Как обычно, она меня унизила!»
«А что, это случилось в первый раз?»
«Нет!»
«Ну тогда в чем же дело? Почему раньше ты это терпел, а сейчас взбунтовался?»
«Потому что всему, всему, всему, а тем более терпению, есть предел! Стоп! — догадка озарила лицо Аркадия Францевича. Он бросился к столу и буквально впился взглядом в тетрадь со своими записями. — Ага. Вот здесь. На этой стадии поднимаем концентрацию до предела, и тогда… Неужели? Как же все просто!»
«Что там?» — полюбопытствовал Злобный Я.
«Родной мой! Ты даже себе не представляешь!»
«Родной? С каких это пор? Нет, действительно, что произошло?»
Ковард закружился по лаборатории:
«Да! Произошло, произошло, произошло… Произошло чудо! Счастье!»
«Я рад за тебя».
«А я-то как рад! С ума сойти! Вот как бывает: ищешь-ищешь решение, мозги ломаешь. И с одной стороны подойдешь, и с другой примеришься. А решение — вот оно! Под носом! Увеличили концентрацию до предела. А что за пределом? Если не смерть, то что? Перерождение! Вот-вот! А умереть-то мы этой хромосоме не дадим. Не дадим! Вот! Ты уловил суть?»
«Не совсем. Точнее, совсем не уловил. Но это, я так понимаю, для тебя не сильно важно».
