Это не моя мать. А ее младшая сестренка, достаточно похожая, чтобы обдурить мой потрепанный мозг.

Ясное дело, не твоя мать, идиот.

Эвелин Костелло протягивает руку; огрызки ее ногтей покрашены в цвет крови. Нет, не покрашены. Это настоящая кровь, ее собственная.

– Дэнни. Я тебя нашла. Ты относишься к девочкам с почтением, Дэнни?

Ее веки дрожат, и она снова отключается из-за травмы головы.

Ну и хорошо. Мне надо подумать.

Я чувствую Софию у себя за спиной.

– Кто это, Кармин? Ты украдкой завел какую-то потаскуху? Так?

Значит, я снова Кармин. Сходится.

На полу уйма крови.

– Нет, София. Это не какая-то потаскуха, это моя тетя.

Она фыркает, будто это какой-то вздор. Да и кто станет винить ее? Эвелин всего на пару лет старше меня.

– Тетя? Правда, малыш?

Не ее вина. София лишь делает что я велел, но я вдруг впадаю в гнев.

Я подскакиваю на ноги и выхватываю молоток.

– Ага, правда. Ты вышибла мозги моей тете.

София распознает ярость с первого взгляда и идет на попятный.

– Извини. – Она выставляет бедро и салютует. – Просто следовала приказу, Кармин.

Дэн-Кармин. Кармин-Дэн.

Может, я и есть Кармин? Неужто так уж трудно?

Все это чересчур смахивает на лабиринт. Слишком уж много направлений, чтобы я мог все отследить. Служба – дело простое. Враг у тебя один. Его лицо темнее твоего, и одет он в пустынное дерьмо. Никакого камуфляжа, настоящее пустынное дерьмо. Козлиные шкуры, грубые платки, винтажные «Ливайсы». Найди своего врага. Убей своего врага.

Но здесь и сейчас врагов моих легион, и выглядят они офигенно одинаково. Майк, Веснушка, Ши, «Кей-эф-си», Кригер и Фортц.

Мне нужен друг. Кто-то, способный перелукавить лукавцев. Человек с паранойей в жилах, обязанный мне жизнью.

В этой квартире чересчур светло. Все будто выцвело. Как такое может быть с крохотными окошками?

Эвелин стонет у моих ног.

Мне нужен врач.

Достав свой телефон, я звоню Зебу.

Ему лучше обойтись без отговорок. Я не в настроении.

Я выстукиваю номер Зеба, и пока телефон чирикает мне в ухо, возношу молитву о том, чтобы мой друг еще не был угрохан.

Итак, вот Эвелин Костелло, блудная наследница, школившая меня по способам маммопуляций (слова такого нет, а должно бы быть), опять вернувшаяся в мою жизнь спустя двадцать лет, всего через четыре часа после моей встречи с ее мачехой, которая лет на десять моложе собственной падчерицы.

Все это начинает смахивать на ковбойские мегатусовки: «Инда в трейлерном парке аж жуть как одиноко, прям ничё не остается, окромя как пялить свою ж сеструху».

Я знаю уйму народу, не верящего в совпадения, но я не из их числа. Совпадения случаются сплошь и рядом. Обычно это мелочовка вроде встречи двух парней по имени Кен в течение часа либо покупки DVD в тот самый вечер, когда кино крутят по кабельному. Как правило, совпадения не приносят незамедлительных и очевидных последствий, преображающих жизнь. Полагаю, вполне возможно, что Эдит и Эвелин нарисовались прямо посреди моего сумасшедшего дня по чистому совпадению, но это было бы чертовским вывихом судьбы.

Теперь, склонившись, чтобы осмотреть рану на голове, нанесенную Софией, я замечаю, что Эвелин пахнет в точности так, как я и помню. По-прежнему пользуется тем же шампунем. Женщины часто так – хранят верность продукту. Мужчины же вечно думают, что может найтись что-нибудь получше. Мужчины подобны Кармину.

Я промокаю рану тампоном с антисептиком, но этим и ограничиваюсь, потому что стоит сделать еще что-нибудь, и на Зеба нападет очередной докторский словесный понос насчет того, что я не профессионал, и не думаю ли я, что он потратил шесть лет на медицинскую школу, чтобы хирургией занимался какой-то пехотинец? Зебу нечасто выпадает возможность сыграть в настоящего врача, так что он просто взрывается, если кто-нибудь похитит хоть раскат его грома.

Моя иконка «Твиттера» чирикает и выплевывает самородок от Саймона:

Клингон22: Разумеется, в порядке вещей, что тебя влечет к ромуланам. Под латексом мы все одинаковые.

Я не знаю, кто такой Клингон22, но поменялся бы с ним местами, глазом не моргнув.

Я укладываю Эвелин на софу и все еще приглядываю за ней, когда является Зеб. Как обычно, Софию его физиономия отнюдь не радует, а Зеб, как обычно, пытается сделать заход на нее.

– Эй, София, детка, – говорит он, распахивая объятья. – Это же я, твой дорогой Кармин, вернулся с войны, на которой был последние пару десятков лет. Меня держали в застенке, детка. Вытворяли всякое говно с бамбуком. Выстоять и не расколоться мне помогала лишь мысль о твоей сладкой попке.

Кому-нибудь следовало бы написать книгу про Зеба и вереницу околесиц, из которых покамест складывается его жизнь. Книжка будет хороша, чего не скажешь о кино, потому что в кино должны быть сюжетные линии и красные нити. А какая красная нить получится из фразы «человек порет чушь что ни день»? Да никакая. Не очень-то разбежишься с развитием образа героя.

София смотрит волком на меня, как будто я виноват в этой клизме.

– У тебя есть стволы, Дэн. Почему бы тебе не облагодетельствовать человечество, пристрелив этого типа?

Зеб протискивается мимо нее.

– Мило. Вот что я схлопотал за попытку проявить джентльменство.

Мне бы не хотелось, чтобы Зеб выпендривался перед Софией, особенно когда она в настроении помахать молотком. Как-то раз он попытается поприветствовать Софию одной из своих женоненавистнических шуточек, и она расколет ему черепушку, как яйцо. И когда это стрясется, всей королевской коннице будет по-королевски насрать.

Зеб присаживается рядом со мной на корточки.

– Йо, кинозвезда, – говорит он, плюхая между ногами кожаный саквояж. – И что у нас тут? Живая плоть или мертвое мясо?

Меня тревожит, когда доктор не замечает, что его пациент дышит. Я решаю отложить обычную пикировку до поры, когда Эвелин будет подлатана.

– Ранение головы, – лаконично бросаю я, не давая ему, за что уцепиться. – Я бы сказал, пара швов.

Склонившись поближе, Зеб тычет грязным пальцем в рану Эвелин.

– Я согласен с вашим прогнозом, доктор Пэдди. Конечно, череп пациента мог треснуть, и в этом случае ее мозговая жидкость может вытекать. Она не бьется в конвульсиях? Не говорит на непонятных языках? Знаете, эта лажа из «Экзорциста»?

– Нет. Просто лежит. И не могли бы вы убрать свой палец из головы моей тети?

Устранив свой перст, Зеб разглядывает сгусток крови на его кончике.

– Тети? Так она свободна?

Не знаю, какого рода заниженная самооценка возбуждает у Зеба желание трахнуть все, у чего нету елды. Может, он просто извращенец. Я смутно припоминаю, что когда-то находил его неустанную похоть забавной, но как раз сейчас, в свете всех свалившихся на мою голову стресс-факторов, пребываю на волосок от того, чтобы врезать Зебу в висок, хоть он и единственный, кто может заштопать Эвелин.

– Зеб. В данный момент ты у меня в черном списке из-за дела с Майком, но если подправишь эту леди, мы квиты, уяснил? Тебе лучше согласиться, сделка выгодная.

Зеб мычит «Порочную любовь»[35] – а это одна из его песен для раздумий, – после чего достает из саквояжа у ног здоровенный охотничий нож.

– Славный ножичек, – замечает София, привлеченная блеском.

Зеб пытается крутнуть клинком, но преуспевает лишь в том, что роняет нож, едва не отхватив себе пальцы ног.

– Ага, спасибо, моя гойская принцессочка. Этот красавец – аутентичная репродукция клинка Джона Рэмбо из «Первой крови». Коллекционный экземпляр.

Меня чуток тревожит, что Зеб заходит со своей одержимостью кинозвездами чересчур далеко, но еще больше меня тревожит, что он собирается ампутировать половину скальпа Эвелин, когда тот нуждается всего лишь в паре стежков.

– Зеб, никаких ножей. Она и так порезана достаточно.