– Да нет! Ну посмотри сама, с тобой же я говорю!

– Ага, через год после знакомства. Так что не пытайтесь это отрицать, мистер. Я думаю, Кори для тебя просто идеально подходит, поскольку до его появления ты почти не общался с людьми.

Я мотаю головой.

– Все не так. Я здесь все свое время. И я разговаривал. Даже на свидания ходил.

Джули фыркает.

– Это ты про свои полугодовые отношения? Бен, вообще-то, все в курсе, что ты ходил на свидания два раза в год и больше трех месяцев подряд ни с кем не встречался.

Открыв было рот, чтобы ответить, я тут его захлопываю. Господи, я настолько очевиден?

– Просто признай это, – добавляет она.

– С Шерри Александрой я встречался четыре месяца, – возразил я.

Пригвоздив меня скептическим взглядом, она дает мне понять, что не купится на мои жалкие попытки.

– Ладно, ладно. Я предсказуем. И асоциален.

– Очень хорошо, доктор. Признание проблемы – первый шаг на пути к выздоровлению.

Служебный телефон издает одиночный сигнал, и, подняв палец, чтобы я молчал, Джули снимает трубку.

– Хорошо, я ему передам, – говорит она и кладет трубку. – Мистер Бейкер просит вас подойти, доктор Харди.

Я встал, прежде чем она закончила фразу.

***

После сдачи еще одного анализа крови на газы у мистера Бейкера я назначаю ему ингаляционное лечение. После чего усаживаюсь в сестринскую составлять графики пациентов. Кроме дежурной медсестры, все на обходе, так что тут тихо. Даже слишком тихо, потому что в отсутствие звуков мои мысли принимают безумный оборот, а думать меня сейчас совсем не тянет. Я на взводе и хочу, чтобы ночь поскорее закончилась, и можно будет поехать домой и во всем разобраться с Кори.

Для себя я решил, что снова в тот проклятый мотель он не вернется. Мне стыдно, что я позволил ему это уйти. Опоссум отлично соображает, но на его счет он ошибся. Во что бы там не влип Кори, мы вместе разберемся.

Когда я возвращаюсь в ER, на часах почти шесть утра. В такое время обычно все уставшие и немного не в форме, но во взгляде каждого можно заметить предвкушение, что скоро рабочие часы закончатся. Большинство людей не в курсе, каково работать двенадцатичасовыми сменами. А в подобных небольших и нуждающихся в кадрах больницах двенадцатичасовые смены запросто превращаются в восемнадцати- и даже двадцатичетырехчасовые во время сезонов гриппа или если случилась катастрофа.

– Доктор Харди, – с озабоченным выражением лица ко мне подходит Джули, когда я захожу в пустое отделение неотложной помощи. – Я начинаю серьезно беспокоиться. Кори с Майком не вернулись после того вызова.

– Что? А по рации они не отрапортовали?

Она качает головой.

– Как думаете, может, они просто решили выпить кофе, или что-то в этом духе? Или, может, вызов оказался ложным?

Она хватается за соломинку, и, кажется, я тоже сейчас буду. Надеяться, что так оно и есть.

– Кори обожает сладкий чай. Может, они заскочили в Хаддл Хаус?

Обычно я терпеть не могу говорить по рации, но сейчас я хватаюсь за нее без малейших раздумий.

– Скорая, это больница Блэквуда. Вы меня слышите?

Кроме шума рации, тихо.

– Скорая, меня слышит кто-нибудь?

– Бен, у меня плохое предчувствие, – Джули вышагивает вперед-назад позади меня, покусывая кончик ручки. – Они уже должны были хоть что-то сказать. Прошло так много времени.

Я достаю из кармана телефон, молча ругая себя, что не подумал о нем в первую очередь. В избранных у меня только два номера: Кори и больницы. Я нажимаю на номер Кори и сразу же попадаю на голосовую почту.

– Я как-то не обратила внимания, – продолжает Джули. – Если честно, даже забыла, что они уехали.

– Не ругай себя. Я тоже забыл.

– Господи, а они ведь даже не сказали, куда едут, да?

– Нет, но должны были записать. В их комнате отдыха я видел журнал.

Стремительно несусь туда и, взяв со стола журнал, нахожу последнюю запись.

Френдшип-роуд, 5.

Засунув журнал регистрации вызовов подмышку, я возвращаюсь в отделение и по дороге звоню Опоссуму.

– Привет, приятель. Кажется, у нас проблемы. Два часа назад кто-то вызвал скорую: травма при падении. И они так и не вернулись. По рации тоже не отвечают. У нас с Джули плохое предчувствие.

– Речь про того твоего друга?

– Да, про него. И еще кое-что. Адрес вызова… Дом 5 по Френдшип-роуд, мы когда-то там недалеко рыбачили с тобой. Я не был там с тех пор, как сельскохозяйственная компания засыпала пруд. Там кто-то еще живет?

Опоссум кому-то что-то скомандовал.

– Мы уже едем, Бен. Там жил только старик Уорнер, а после его смерти место осталось заброшенным.

– Прошло больше года, – бормочу я, пытаясь собрать свои мысли воедино. – Бессмыслица какая-то. Зачем кому-то понадобилось быть там посреди ночи?

– Дело нечисто – вот что я могу сказать. Буду держать тебя в курсе по мобильному.

Когда я засовываю телефон в карман, замечаю, как дрожат мои руки, и не понимаю, почему. Все должно быть в порядке. И для паники совершенно нет причин. Они просто немного припозднились. Может, не могут оттуда поймать радиосигнал.

Пока жду, как Опоссум доедет до старого фермерского дома, пытаюсь еще несколько раз связаться с ними по рации. Так же несколько раз хватаюсь за мобильный, беспокоясь, не вырубилась ли батарея и включен ли звук.

Наконец рация оживает, и оттуда доносится голос Майка. Он сам на себя не похож – запыхался и голос слабый.

– Доктор Харди…

Рванув к рации, я опрокинул мусорную корзину, и по полу рассыпались клочки бумаг и использованные латексные перчатки.

– Майк, ты где?

– Еду назад, доктор Харди. Скоро буду в больнице. Мне нужно, чтобы вы встретили меня в приемном, если не возражаете.

– Э-э… Конечно, Майк.

Странная просьба. Что-то случилось.

Джули выглядит озадаченно и сильно обеспокоенной, когда я выхожу на улицу и иду мимо стоянки машин скорой в приемное.

Когда въезжает машина, ни огни, ни сирена не включены. Майк аккуратно паркуется и вылезает с водительского сидения – он двигается странно медленно и оцепенело. Когда я вижу его лицо, в животе у меня все ухает вниз.

– Майк, какого черта произошло?

На его лице написан чистый ужас, глаза широко раскрыты, взгляд безумный, а губы дрожат. Спотыкаясь, он медленно идет ко мне и протягивает скомканный лист бумаги.

– Где Кори?

Майк настойчиво протягивает мне лист и, всхлипнув, говорит:

– Мне очень жаль, Бен. Я должен был догадаться, но они… – захлебнувшись словами, он с усилием продолжает: – Меня вырубили электрошокером сзади. Я слышал, как они приближались, но не успел быстро среагировать.

Ощущая головокружение, я беру записку и заставляю себя прочитать ее.

«Доктор Харди,

я забрал то, что принадлежит мне, из вашего домика у бассейна. $100.000 и свою любимую крокодиловую сумку от Сантьяго Гонсалеса. Есть проблема… Где вторая половина?? Мне нужны мои деньги. Позвоните на мой мобильный, и я скажу, где встретимся. Подключите полицию, и я наврежу вашему парню. Вернее больше, чем уже успел».

Подписи нет, но внизу написан номер телефона.

По телу начало распространяться онемение, а в мозгу замелькали картинки из фильмов – из триллеров, большинство которых с плохим концом. И я не могу вспомнить ни один, где вторую половинку героя оставили бы в живых. Вспоминаю образы голов в коробках, пальцев в конвертах, раздутых тел, вытащенных из реки… И когда в кармане вибрирует мой телефон, я чуть из кожи не выпрыгиваю.

Черт. Это Опоссум.

– Эй, приятель, – я стараюсь успокоить колотящееся сердце и говорить спокойно. – Знаешь, что? Извини, что зря сдернул тебя с места, но несколько минут назад вернулись в больницу. Оказалось, ублюдки лакали кофе в Хаддл Хаус.

Слышу, как Опоссум с облегчением вздохнул.

– Хорошо, потому что я всерьез начал беспокоиться. В доме есть признаки борьбы. Кровь, гильзы… Думаю, это не имеет к ним отношения. Но как бы то ни было, рад, что они в порядке. Скажи им, чтобы впредь отвечали на чертову рацию.