– Ты ведь не жалеешь, да? – спрашиваю я, выбросив доказательство только что произошедшего и вытирая нас обоих полотенцем, который смочил теплой водой в ванной. Ответ мне и так ясен, но все равно вынужден спросить.

– Не-а, – его глупая улыбочка так и не пропала. Она смягчила его обычно суровый вид и придала ему мальчишеское очарование, которое меня привлекает еще больше. – Я на полном серьезе сказал, что хочу тебя. И это не только про секс и не только на сегодня, понимаешь?

Глава 19

БЕН

Ночная смена еле ползет, и я знал, что так будет. На часах пятнадцать минут третьего утра, и Блэквуд словно вымер, а я еще никогда не чувствовал себя настолько живым. И у меня все восхитительно болит.

У меня кружится голова от неожиданного поворота событий и от того, что я недавно второй раз лишился девственности в свои тридцать три. Больше всего я потрясен масштабом собственных чувств по отношению к Кори. Он сказал мне, что одержим мной. И я прекрасно понимаю, о чем он.

Мне тяжело дышать всякий раз, когда я думаю о нем, и это похоже на панические атаки, преследовавшие меня после смерти мамы – разница только в том, что в этом случае нет той изнуряющей печали. Я думал, раз уж я врач, у меня давно выработался иммунитет к психосоматическим симптомам, но нет. Против такого я беспомощен. И все, что могу сделать, – это попытаться расслабиться и не сопротивляться, понимая, что все пройдет. В противном случае подышу в бумажный пакет – в век высокотехнологичной медицины это верное средство при гипервентиляции, все знают.

– Кто-то влюбился, – подойдя, Джули проводит пальцами мне по плечу и садится рядом со мной за стойку ER.

– И кто же? – нерешительно улыбаюсь я, потому что как бы мне ни хотелось отнестись легкомысленно к ее замечанию, оно попало в самую точку.

– Ты, глупенький. Если не хочешь, чтобы кто-нибудь узнал про тебя и кое-кого еще, то скрываешь это просто ужасно. Вы двое как светлячки, летающие тут кругами.

– Так заметно, да?

Джули ухмыляется.

– Взгляни на себя в зеркало, Бен. Боже, надо быть слепым, чтобы не заметить.

Застонав, я откидываюсь на спинку стула и, свесив руки по бокам, смотрю в потолок.

– Почему все должно быть таким сложным?

– Эй, лично я никаких проблем тут не вижу, как и – уверена – большинство других людей. Разве что кто-нибудь из твоих поклонниц, но и они будут в порядке, когда отойдут от шока и поймут, что больше шансов у них нет. Они отнесут свадебные платья своих мам снова на чердаки, подберут парочку бездомных котов…

– Слушай, я серьезно, Джули. Я не знаю, что делать.

Крутанувшись на стуле, она поворачивается ко мне лицом.

– Ты счастлив, Бен? Это же не просто какой-то этап, который через неделю пройдет, так ведь? Я к тому, что ты кажешься сейчас совсем другим.

– Я счастлив, – отвечаю я. – И если честно, никогда так еще себя не чувствовал – это так нелепо и иррационально – но остановиться просто не могу. У меня такое ощущение, будто до сих пор я жил где-то под землей и только сейчас глотнул свежего воздуха.

– Тогда тебе не стоит сопротивляться. Как и беспокоиться о том, что подумают люди. Я готова во всем тебя поддержать. Тем более, что ты все равно не сможешь это скрывать, я уже говорила. И потом, что тебя, что Кори я очень даже понимаю, ведь вы оба самые привлекательные парни в городе.

– Ты милая, Джули, даже слишком. И – что важно – просто отличная медсестра. Я говорил тебе, как высоко ценю тебя?

– Вообще-то, ни разу. И еще за тобой должок. Ты должен помочь найти мне парня… желательно натурала. Я по-прежнему злюсь на тебя, что завербовали в свои ряды того пожарного.

– Секундочку, – подняв руки, возразил я. – Я его не вербовал. Он уже ветеран. Это меня завербовали.

Скрестив руки на груди, она выпячивает нижнюю губу.

– Ну ладно. Но за тобой все равно должок.

Джули сумела заставить меня чувствовать себя спокойно во время одного из самых запутанных периодов в моей жизни, и я ей очень благодарен – наверное, даже больше, чем смогу сказать вслух. Наклонившись к ней, я чмокаю ее в щеку.

– Так-так-так… Намечается повтор случая в домике у бассейна? – Кори появляется вихрем, а за ним по пятам следует Майк, который, остановившись в дверях, прислоняется к стене и скрещивает руки на широкой груди, будто его новый телохранитель и кто-то вроде того.

Интонация Кори игривая, но во взгляде читается напряжение, которое дает мне понять, что он не особо счастлив застать подобное.

– Ни в коем случае, Кори, – улыбается Джули и показывает на меня. – Он весь твой.

– Могу я тогда получить свой поцелуй? – не дожидаясь ответа, он внаглую наклоняется через стойку и заявил свои права таким поцелуем, которые не оставляет ни тени сомнения, кто и кому тут принадлежит. Его язык исследует мой рот хоть и быстро, но детально, и потом он довольно сильно посасывает мои губы. Мне хочется большего, гораздо большего, но сейчас не то время и не то место, так что я делаю глубокий вдох, чтобы прогнать сексуальный туман из головы.

– Ого, Бен, оказывается, у твоего мужчины присутствует ревность в характере.

– Весом в тонну, – подтверждает он.

На лице у Майка написано неприкрытое удивление. Потом он ухмыляется, покачав головой, выходит в фойе и смотрит в окно, положив руки на пояс.

Хм… А ты думал, у тебя есть шансы, Майк?

Я рад, что теперь он знает правду. Не знаю, что бы я сделал, начни он подкатывать к Кори, а судя по его реакции на наш поцелуй, это было бы лишь вопросом времени.

Кори выглядит самодовольным и удовлетворенным, и должен признать, что от его проявления власти я всем телом ощущаю острый трепет.

– Мне пора, детка, у меня вызов – опираясь локтями на стойку, он наклоняется ко мне. – Ничего страшного, просто травма при падении, так что я ненадолго. Как думаешь, сможешь сдержаться и не целовать медсестер в мое отсутствие? – он посмотрел на меня своим фирменным, отточенным до совершенства игривым взглядом, от которого я тут же растаял.

Джули смеется.

– Вы оба такие смешные.

Кори притворно сердито посмотрел на нее.

– Я слежу за тобой, девочка. Одно неверное движение, и тебе достанется, – повернувшись на каблуках, он выходит вслед за Майком.

– Он просто великолепен, Бен. Думаю, тебе стоит расслабиться и быть самим собой. Не беспокоясь о том, что подумают окружающие.

– Знаю. Я просто… Больше всего на свете я хочу, чтобы сейчас была жива мама. Интересно, что она подумает обо всем этом. Было бы намного проще, если бы я мог просто спросить ее.

Какое-то время Джули обдумывает мои слова, машинально вертя в руках висящий на шее стетоскоп.

– Какой была твоя мама, Бен?

Я широко улыбаюсь.

– Она была чуткой. Сострадательной, вдумчивой, немного сумасшедшей, – я смеюсь, когда на память приходит множество не связанных между собой воспоминаний. – Иногда она любила сидеть и смотреть на дождь – больше всего в кресле-качалке. Позади нашего дома был холм, и с него она обожала скатываться. Она часто притаскивала меня на вершину, и мы вдвоем лежали и смотрели в небо, сложив руки на груди. Потом по ее команде мы катились колбаской вниз, соревнуясь друг с другом. Она всегда побеждала, потому что у нее получалось катиться по прямой, а меня уводило вбок. Я никогда не мог понять, как у нее получалось скатываться прямо.

Джули смеется, и кажется, еще и от собственных воспоминаний.

– Понимаю, о чем ты. Твое тело просто каким-то образом сворачивало в сторону. Я, кстати, всегда адски чесалась из-за аллергии на траву, так что в этом я не так и не преуспела. Просто любила наблюдать за братьями.

– Ого, у тебя есть братья?

– Трое, и все старшие. Калеб, Джейк и Шейн.

– Ничего себе, каждый что-нибудь новое. Почему я ничего не знал о твоих братьях?

– Ха. Дай-ка подумать, – шлепнув по столу рукой, Джули скептически смотрит на меня. – Они не были вашими пациентами, доктор Харди. А это единственная причина, по которой ты знакомишься с людьми. Если еще не заметил, ты немного асоциальный тип.