Она улыбается, и ее глаза искрятся от волнения.

– Когда я пришла, видела у машины скорой обалденного красавчика. Он новенький? Может, Кори меня с ним познакомит.

– Вашу мать, – я так резко вскакиваю со стула, что тот откатывается назад и врезается в шкафы. – Я совсем забыл про него, – положив руки на плечи Джули, я смотрю на нее со всем сочувствием, на какое только способен. – Не хочу приносить дурные вести, но он тоже гей, милая. И мне надо пойти проверить кое-что.

Слышу позади себя разочарованный вскрик Джули и, изо всех сил толкнув двери приемного отделения, несусь в комнату ожидания скорой. Как я только мог забыть, что Кори останется наедине с этим самым завидным парнем в округе?

Двери открыты, но там никого нет. Как и машины скорой. Сегодня моя наблюдательность ни на что не годится.

Когда возвращаюсь в приемное, Джули готовит первую операционную.

– Они уехали. Все плохо. Там передозировка, маленький ребенок.

Мое сердце подпрыгивает в глотку, как и всегда, кода дело касается детей.

– Ребенок? Сколько лет?

– Около пяти.

– Господи. Как у ребенка может быть передозировка? Когда родители перестанут оставлять на виду свои сраные наркотики?

– Не знаю, доктор Харди, но я боюсь того, что мы увидим. Что, если ребенок…

Я знаю, что она хочет сказать. Что, если ребенок умрет? Такое уже бывало. Именно в мою смену. Большая часть бед, мешающих мне спать по ночам и неизменно врывающихся в мои сны, произошла здесь. Это случаи, которые я пытался предотвратить, но не смог. В этой хрупкой и мимолетной жизни мы, врачи, в лучшем случае можем держать под контролем нанесенный ущерб, и это ощущение бессилия мучительно.

Щелкает рация, и раздается голос Майка:

– Расчетное время прибытия две минуты. Девочка, пять лет, предположение на передозировку наркотиками… Э-э, «Оксикодом»?.. «Оксикодоном», да, – на заднем плане я слышу голос Кори, диктующего состояние пациента. Его голос лихорадочный, от чего я нервничаю еще больше. – Пациент без сознания, зрачки суженные, поставлена ларингеальная маска. Мы уже подъезжаем.

– Наш выход, – я встаю на свое место у изголовья. – Не волнуйся, Джули. Кори молодец. Он уже управляет ее дыханием, а это три четверти дела в борьбе с передозировкой.

В этот момент Кори и Майк с носилками врываются в двойные двери. Мне тревожно смотреть на такого маленького пациента, но я не могу позволить, чтобы это влияло на мою работу. Я же чертов врач, и все на меня рассчитывают. Так что я опускаю свой знаменитый ледяной щит.

– У нее проблемы с дыханием и замедленное сердцебиение, док.

– Приготовь «Наркан», Джули.

Кори практически в слезах.

– Почему мы ничего не делаем, Бен? Мы были так заняты своими глупыми драмами, и посмотри теперь.

Я не понимаю, о чем он, пока не приглядываюсь к пациентке. Это Тайлиа, маленькая девочка из мотеля. Меня бросает в жар и стыд, потому что я так и не позвонил в опеку, как собирался.

Джули подключает капельницу.

– «Наркан» введен.

Дышать становится чуть легче.

– Надеюсь, этого будет достаточно, и нам не придется ее вентилировать. Где ее мать?

– Она доигралась, – отвечает Кори. – Опоссум сопроводил ее в тюрьму. Надеюсь, она останется там, пока не умрет от старости.

– Эта дамочка сумасшедшая, – своим глубоким голос говорит Майк. – Кори сказал, что вы планировали позвонить в службу опеки и забрать у нее ребенка.

– Видимо, мы ждали слишком долго.

– Не знаю, док, – когда Майк называет меня так же, как и Кори, я от этого съеживаюсь. – Нельзя всегда все делать правильно. И всегда кажется, что у нас больше времени, чем есть на самом деле. И это касается всего.

А Майк мудрец. Мне нравится этот парень.

И он прав. Мы не можем бросаться очертя голову исправлять каждую мелочь, иначе быстро перегорим. Большинство ситуаций, как правило, решаются сами собой, без вмешательств, и часто мы понятия не имеем, какие из них реально опасные. Это как лотерея – девочку почти на равных могло ждать счастливое детство без происшествий и передозировка наркотиков, или что еще хуже. И никакие тревожные признаки не сработают. Я лично видел, как от огнестрельной раны умер сын юриста, занимающегося законом об ограничении ношения и покупки оружия, в то время как дети большинства охотников умирают от старости. В конечном счете дело не в признаках, а в везении.

Но все равно чувствую себя дерьмово. Я должен был сделать хоть что-то.

– Сколько она приняла? Кто-нибудь знает? – спрашиваю я, проверяя зрачки девочки, дыхание и сердце.

– Повезло, что это был новый рецепт. Не для матери правда. Не знаю, откуда она взяла таблетки, но там не хватало шести штук, а две из них приняла мать. Так что не больше четырех.

– Хорошо. Когда «Наркан» подействует, думаю, она будет в безопасности. Мы можем оставить ее здесь – слава богу, потому что я не хочу выпускать ее из вида. Еще пара таблеток, и пришлось бы везти в интенсивную терапию в окружную больницу.

***

К утру я словно выжатый лимон. К счастью, все остальные вызовы этой ночью были не страшными, и в целом это была спокойная ночь. Большую часть времени я провел в палате Тайлиа, наблюдая за ней. Ужасно, что у нее нет никого, кто бы навестил ее, но все медсестры просто помешались на ней, так что уверен, они позаботятся о ней днем, когда я буду спать.

Кори тоже большую часть времени провел в ее палате. Она вела себя сдержанно со мной, но зато от него явно без ума. Он сел на кровать и положил ее голову себе на грудь, пока мы смотрели старые вестерны пятидесятых. Не думаю, что Майк был против провести время одному в комнате отдыха скорой в свою первую ночь. За смену они выехали на вызов всего раз, так что он либо спал, либо лазал по порносайтам.

– Устал, да? – обеспокоенно спрашивает Кори, когда мы въезжаем ко мне в гараж и потом вяло тащимся по лестнице.

– Ага, хочется проспать весь день. Можешь заняться, чем хочешь. Все мое – твое, ладно? – еле стащив с себя одежду, я падаю на кровать и, взяв пульт, закрываю шторы. Прохлада простыней и темнота сразу же успокаивают.

– Все, что я сейчас хочу, – это лечь рядом с тобой и поспать. Можно?

– Конечно, – зевнув, я поворачиваюсь к нему спиной. – Только я сейчас так себе компания.

Какое-то время Кори молчит, но когда я уже начал засыпать, он не дает мне заснуть вопросом:

– Бен, можно задать тебе личный вопрос?

– О господи. Ну что еще?

– Ты сильно расстроен?

Я вздыхаю, мечтая, чтобы он не трогал это. И желая, чтобы он оставил меня в покое.

– Иногда у меня просто плохое настроение. А сейчас я сильно устал, понимаешь?

– Понимаю. Приятных снов.

Кори придвигается ближе, едва касаясь меня, но это ощущается дискомфортно – как синдром беспокойных ног. Мне не приятно, когда ко мне в таком состоянии прикасаются. И хочу отстраниться от него, но не хочу огорчать, поэтому стараюсь игнорировать желание содрогнуться. Все равно скоро усну.

***

Где-то в полдень я просыпаюсь от смеха. Мне слышен голос Кори и чей-то женский. Пошатываясь спросонок, вхожу в гостиную и вижу сидящих на диване и оживленно болтающих Кори и Элли.

– Я пропустил вечеринку?

Они оба вздрагивают и смотрят в мою сторону.

– Привет, Бен, – Элли вскакивает с дивана и подбегает обнять меня. – Рада тебя видеть. Надеюсь, ты не возражаешь, что этот юноша составил мне компанию, пока ты отдыхаешь. Он мне тут все показал, и хочу признаться: у тебя потрясающий дом. Ощущение, что я на страницах журнала.

– Спасибо, – отвечаю я и перевожу взгляд на Кори, который выглядит немного обеспокоенным, будто не знает, как я отреагирую на появление гостьи. – Кори, у вас тут все в порядке? Нужно чего-нибудь? Извините, я долго проспал.

Он встает и идет ко мне.

– Не переживай. Ты устал как собака. Как ты себя чувствуешь?

– Лучше, – почесывая голову, отвечаю я. – У меня немножко тыква разболелась, пришлось это дело заспать.