– Жень, мы недолго, – попыталась я утешить Лиса. – Надо, понимаешь?

Раньше тоже бывало, что по пятницам что-нибудь задерживало на работе и меня, и его. Но раньше мы и не ссорились по пустякам. Женька вздохнул, посмотрел на меня и улыбнулся.

– Ну конечно, понимаю, Ален, какие проблемы, – ответил он спокойно, но мне показалось, я уловила в глубине взгляда тень раздражения…

Нет, не буду я изображать дотошного психолога. Нет там ничего, все хорошо. Прислонилась к его плечу, Женька тут же обнял меня, несильно прижав, и чмокнул в макушку.

– Ты с утра завтра к своим? – уточнил он будничным тоном.

– Да, наверное, как проснусь, так и поеду. – Я кивнула.

– Могу закинуть, – предложил Лис, и я согласно угукнула – свою машину оставила на Петроградке в последний раз, помнится.

Меня же оттуда Рэм забирал в Порошкино. До прихода Марины мы смотрели телевизор, иногда перебрасывались фразами, а чаще просто молчали. Рэм не выходил из кабинета, и я старалась не коситься на дверь и не тянуться пощупать сквозь свитер кулон. Кстати, Женька не заметил или посчитал, что это что-то мое личное. Вот и ладно, так лучше, чем врать или тем более сказать правду. В последнем случае, боюсь, мы снова можем поругаться, чего бы не хотелось. Я отчаянно желала вернуть все в прежнее русло, где все было понятно и просто. Но что-то подсказывало, зря я надеюсь, при видимом спокойствии моя жизнь прежней уже не станет никогда. Ведь рано или поздно Женька вернется к вопросу о кольце, а я не хотела связывать себя с ним штампом в паспорте, какое-то глубинное чувство сопротивлялось изо всех сил. Даже несмотря на то что мы с ним прожили достаточно, на мой взгляд, чтобы притереться друг к другу.

Мои вялые мысли прервал телефонный звонок, я встрепенулась и достала телефон. Высветился номер Марины.

– Я уже рядом с вашим домом, – предупредила младшая сестра Ларисы.

– Да-да, Марин, мы ждем, – подтвердила я, выпрямившись. – Заходите, мы ненадолго вас задержим.

– Хорошо. – Она отключилась.

– Мне остаться? – Женька вопросительно посмотрел на меня.

Я на несколько мгновений задумалась, потом покачала головой.

– Подожди в комнате, ладно? Мне кажется, присутствие большого количества народа заставит ее осторожничать, – выразила я опасения.

– Не вопрос. – Лис поднялся. – Тогда стукни, как закончите.

Как только он скрылся за дверью их с Андреем кабинета, из своего выглянул Рэм.

– Идет? – кратко спросил он, и я кивнула.

Рожнов кивнул в ответ и тоже исчез. Я осталась в гостиной одна. Вскоре в коридоре раздалось мелодичное звяканье колокольчика, и я поспешила встретить гостью. Марина осторожно переступила порог, с удивлением оглядываясь, а увидев меня, уставилась на пушистые тапочки.

– Простите, я туда попала? – переспросила она не слишком уверенно. – Агентство «Острый нюх»?

– Да, проходите. – Я вежливо улыбнулась. – Вы не ошиблись. Тапочки чистые, у нас домовой присматривает за всем, – на всякий случай добавила я.

Очень уж аккуратненько выглядела младшенькая сестра. Модная кожаная курточка – как по мне, так уже прохладно в такой рассекать, – под ней – брючный костюм из хорошей ткани, шелковая блузка и ботинки на каблуке. Неброский, но хорошо сделанный макияж, короткое каре уложено явно не с помощью обычного лака и не в домашних условиях. Марина еще раз огляделась, потом молча разделась и прошла за мной в гостиную. Снова в ее глазах мелькнуло удивление, девушка опустилась на край кресла, покосившись на меня.

– Чай, кофе будете? – предложила я, не торопясь садиться.

– Нет, мне бы домой поскорее, – сразу обозначила границы Марина. – Спрашивайте, и я пойду. Вообще не пойму, с чего Лариска вас впутала. – Она фыркнула и пожала плечами. – Вечно ей всякая мистика и чушь видится, а как мама умерла, так и истерики пошли, и нервные срывы. – Марина вздохнула и покачала головой.

Хм. Что-то я не заметила в Ларисе особенной нервности. Напугана, да, но не истеричка тем не менее. Не наговаривает ли? Я решила не вдаваться в подробности, лезть в личную жизнь клиентки задачи не было. Задала несколько обычных вопросов про семейные тайны и проклятия, Марина спокойно и даже равнодушно ответила, что о таких не знает. Я покосилась на изящную статуэтку рядом с телевизором – наш штатный детектор лжи, очень полезный артефакт. Хрустальный шарик на ладони девушки в тунике оставался прозрачным. Не врет. Я не стала ходить вокруг да около и в лоб спросила:

– Что вы знаете о драгоценной броши, которую нашли у всех трех погибших? – Я внимательно наблюдала за лицом Марины и только поэтому заметила тень беспокойства, мелькнувшую на ее лице.

– Что-то слышала, бабуля о ней говорила, – небрежно махнула рукой она и выгнула брови. – Только как это ее нашли у всех трех, когда она всего одна? Бабушка как-то показывала, – пояснила Марина на мой взгляд.

– Вот и нам интересно, как эта брошь перешла от вашей погибшей матери к ее тетке, а потом и к Вере. – Я откинулась на диван. – Кто вещи забирал, вы или Лариса? Кто вообще на опознание приходил?

Марина нахмурилась, и чутье во мне подобралось. Кажется, не зря я вспомнила про младшенькую.

– К маме Лариса ходила, но я ее потом три дня отпаивала валерьянкой и коньяком, – ответила девушка. – Так что к тетке и сестре пришлось мне идти, у меня нервы покрепче оказались. – На лице Марины мелькнула кривая улыбка. – Мамины вещи тоже Лариса забирала, потом я уже.

Покосилась на артефакт – он повел себя странно. На нем мелькнули мутноватые разводы, и шарик снова стал прозрачным. Так-так, что-то Марина не договаривает, но вот что именно? Не заставлять же ее повторять свои ответы по отдельности! Хорошо, про брошь она хотя бы знает, значит, есть смысл обсудить этот вопрос с Ларисой, но уже в понедельник. Плюс, вдруг Андрюха что-то узнает завтра у духа, что поможет нам в расследовании.

– И среди вещей броши не было? – уточнила я на всякий случай, кося взглядом на статуэтку.

– Я все Ларисе отдала, – с едва заметной паузой ответила Марина. – Ее спрашивайте, была там брошь или нет.

Я покосилась на шарик: и снова эти туманные сполохи! Темнит барышня. Что-то она знает об этой броши, но просто так не скажет. Что ж, пойдем длинным путем в таком случае. Я даже не стала в песца перекидываться, уже ясно, что дело не в проклятье или порче, а, скорее всего, в этой самой броши. Надеюсь, бабуля Ларисы завтра просветит Андрюху, и на следующей неделе мы закроем дело.

– У вас все или еще что-то? – с заметным нетерпением спросила Марина, демонстративно посмотрев на часы.

– Спасибо, все, наверное, – не стала я ее задерживать. – Если что-то еще всплывет, мы позвоним вам.

– Хорошо. – Марина с явным облегчением встала и торопливо направилась к коридору.

Когда за ней закрылась дверь, почти одновременно выглянули Рэм и Женька.

– Слушали? – полуутвердительно произнесла я.

Они синхронно кивнули.

– Ждем, что Андрей завтра узнает, и в понедельник говорим с Ларисой насчет броши, – уверенно сказал Рэм, выходя из кабинета. – После уже навещаем Марину в ее квартире, – добавил он. – И там по обстоятельствам. На сегодня все, хороших выходных. – Рожнов чуть улыбнулся и протянул Женьке руку.

Лис всего лишь мгновение поколебался, потом пожал. Я помахала уже из коридора, на секунду наши с Рэмом взгляды встретились, и я поспешно отвернулась. У меня будут целые выходные без Женьки и без Рожнова, и я приложу все усилия, чтобы не думать ни об одном, ни о втором. Я просто хочу отдохнуть, и все. Женька помог мне одеться, и мы поехали домой. Эта долгая и насыщенная неделя закончилась наконец, ура.

А утром рыжий отвез меня в Пушкин к Варваре и Степану, сам поехал к своим, и для меня наступили долгожданные выходные.

Этим же утром, квартира некроманта

Проснувшись и позавтракав, некромант решил проехаться до галереи и проверить, как продвигаются дела с написанием портрета Алены. Конечно, они договорились с художником, что он позвонит, как работа будет завершена, но мужчина предпочитал контролировать все сам. Вряд ли художник обидится, если клиент зайдет без предварительной договоренности, насколько некромант понял, тот почти все свободное время проводил в мастерской за выставочным залом, увлеченный своей работой и заказами.