Я дошла до метро, и через несколько минут у тротуара остановился Лис. Сев в машину, я посмотрела на лицо Женьки и… поняла, что соскучилась за эти сутки, что мы не виделись, и вот совсем-совсем не хотелось что-то выяснять, объяснять или тем более расставлять мифические точки. Лис был родной и привычный, и я, глядя на его лицо, искренне улыбнулась.
– Привет, – поздоровалась, а через мгновение, тихо пискнув, оказалась в крепких объятиях Женьки.
– Привет, лисена, – выдохнул он мне на ухо и закрыл рот поцелуем.
Ну… Я, конечно, ответила, лишь на несколько секунд почувствовав неловкость – все же раньше Лис не отличался таким сильным выражением эмоций. Нет, понимаю, мы впервые, пожалуй, за нашу совместную жизнь так серьезно поссорились, что даже ночевали порознь, но мне как-то больше хотелось просто уткнуться ему в плечо и так посидеть. К страстному и нетерпеливому поцелую я совершенно неожиданно для себя оказалась не готова.
К счастью, Женька не стал затягивать процесс и отстранился, дав мне перевести дух. Я поспешно вернулась на свое сиденье и заявила:
– Хочу есть! Поехали?
Не знаю, может, он и ожидал от меня каких-то других слов, но я действительно проголодалась и… Если честно, старательно пыталась делать вид, что между нами нет недомолвок и все по-прежнему.
– И да, расскажи, что там за новое дело, – быстро добавила, чтобы отвлечь Женьку от повисшего в воздухе ощущения некоторой неловкости.
– В суши? – уточнил он, выруливая на Петроградку и ничем не показывая, что что-то не так. Дождавшись моего кивка, Женя начал рассказывать о новом деле: – Пришла некая Лариса, сказала, подозревает проклятье на своей семье…
Всю дорогу до ресторана мы обсуждали новое дело, и я слегка удивилась, услышав, как Лис вскользь обронил, что они вместе с Рэмом ездили проверять сведения по делу. Вот тут бы и прерваться, обсудить все-таки тот инцидент, и я даже открыла рот, чтобы это сделать. Но вместо этого спросила о планах на завтра по делу о проклятье. Оправдываться за обед с Рэмом не хотелось, тем более я не считала, что сделала что-то предосудительное, а раз Женька не заводил об этом разговор, то, наверное, и не нужно заговаривать на эту тему.
Мы остановились у «Двух палочек», зашли и заняли столик.
– А как твой день? – спросил осторожно Женька, пока я рассматривала меню.
– Нормально, с бабулей пообщалась, – рассеянно ответила, решая, взять свинину в терияки или все-таки роллы. – Она на два дня всего приехала.
Он помолчал, а я как раз определилась с едой и протянула меню ему. Рыжий взял, окинул меня странным взглядом, и я внутренне слегка напряглась.
– Ты что-то вспомнила из своего прошлого, да? – задал он следующий вопрос.
– Вспомнила. – Я грустно улыбнулась и отвела взгляд. – Только лучше бы не вспоминала. – Перед глазами опять промелькнули картинки той страшной ночи, и в горле встал ком. – Давай не будем о моем прошлом, – решительно попросила я, не глядя на него. – Было и было, уезжать я не собираюсь и что-то менять в своей жизни тоже. – Наконец подняла глаза на Женьку, встретившись с ним взглядом.
Показалось или нет, в глубине мелькнуло что-то, похожее на разочарование? Он счел это завуалированным «нет» на его кольцо? Ну… Пускай, я не готова обсуждать еще и этот вопрос сегодня.
– Как скажешь. – Женька все-таки улыбнулся и накрыл мою ладонь своей. – Ты на выходные к своим? – перевел он разговор на нейтральную тему.
Дальше ужин прошел спокойно. Мы ели, время от времени разговаривали, потом отправились домой. Вечер протекал плавно, как всегда, да. Почти. Женька смотрел телевизор, я лежала у него на коленях с ноутом, его рука обнимала меня за плечи. Уютно, хорошо, тепло. Но чем ближе стрелки подходили к полуночи, тем сильнее росло во мне странное чувство, смутное беспокойство, что ли. Я отложила ноут, встала и направилась на кухню, съела кусочек сыра. Потом выглянула в гостиную – Женька уже выключил телевизор.
– Спать? – Он вопросительно посмотрел на меня.
– Да, наверное, – не слишком уверенно кивнула я, прислушиваясь к своим эмоциям.
Да к черту, ну о чем я, в самом деле. Отбросив малодушные мысли, а не лучше ли дождаться, пока Женька уснет, и прийти позже, я взяла халат, полотенце и отправилась в ванную. Это же Лис, мой родной рыжий, с которым я прожила все эти месяцы, так неужели из-за маленькой размолвки и всяких туманных предсказаний разрушу все своими руками? Нет, и пусть говорят что угодно, я отталкивать Женьку не стану. Может даже, немножко подумаю, поговорю с Варварой еще и даже приму его предложение… Позже. Не сейчас. Может, через недельку, или две, или месяц.
Понежившись под горячим душем, я вымылась и вернулась в спальню, где меня уже ждал Лис. Он не включал свет, мы и без него отлично ориентировались, и я, сняв халат, скользнула под одеяло, прижавшись к горячему телу рыжего. Его настойчивые губы накрыли мой рот, ладони нетерпеливо скользнули вдоль уже моего тела и замерли на попке, прижимая ближе к себе. И я обняла его за шею, расслабляясь, позволяя ласкать себя и привычно растворяясь в удовольствии. Признаться, не прислушивалась, что там бормотал Женька лихорадочным шепотом, покрывая мою шею и грудь торопливыми поцелуями, я плыла на волнах эмоций, погрузившись в них и ни о чем не думая. Обычно я принимала активное участие в сексе, но в последнее время так выходило, что Лис брал инициативу на себя, и мне оставалось только расслабиться и наслаждаться. Разбаловал он меня…
Чуть позже я лежала, слушая тяжелое дыхание Женьки около уха, смотрела через его плечо в темное окно и понимала, что спать не хочу, даже несмотря на насыщенный день и тревожную предыдущую ночь. Рассеянно перебирая мягкие волосы рыжего, я лениво размышляла, а не выпить ли мне сейчас чего-нибудь вкусненького на кухне – а заодно и до душа прогуляться. Пальцы Лиса медленно водили по моей спине, щекоча влажную кожу, щекой я ощущала, как быстро бьется его сердце, и вроде бы все было как раньше, как всегда. Вроде бы. Неслышно вздохнув, я пошевелилась и приподняла голову, посмотрев на умиротворенное лицо Женьки.
– Я в душ быстренько, ага? – шепнула, чмокнув его в слегка колючий подбородок.
– Ага, – немного сонно отозвался он. – С тобой пойти?..
– Спи. – Я ласково улыбнулась и пригладила его рыжие вихры. – Я недолго.
Еще только на кухню заскочу все-таки, очень уж горячего шоколада захотелось. Вообще, я чувствовала себя подозрительно бодро, и пальцы невольно скользнули по кулону на шее – в течение дня и не вспоминала об амулете, подаренном Рэмом. Может, в нем не только защита?.. Я чуть нахмурилась, включила воду и залезла под теплые струи, мысли снова свернули к моему прошлому и убийству семьи. Бабушка говорила, что хоть расследование и не прекращалось, все равно не удалось найти следов. Подозревали сначала того некроманта, которого папа засадил, но улик не нашли. А больше никаких серьезных противников или жаждущих мести у моего отца и не нашлось. Нет, ненавидящие и желавшие ему смерти были, но вот до реальных действий они вряд ли бы созрели. Я прикрыла глаза, подняв голову и позволив каплям воды стекать по лицу. Некромант. Из головы не выходило лицо, мелькнувшее в памяти, и то, которое я в новостях видела. Узнать бы о нем больше, на всякий случай, и подробнее о его судьбе.
Закончив с водными процедурами, я небрежно запахнула халат, поспешила на кухню и по пути взяла из гостиной ноут – все равно спать не хочу, а пока пью шоколад, полазаю в сети, вдруг получится что-то нарыть. Не давал мне покоя тот некромант, вот не давал, и все. Быстренько заварив себе вкусняшки, я забралась на любимый подоконник и углубилась в исследование. Для начала узнать бы, как звали того некроманта, и это получилось быстро: Юрий Осокин. Его осудили на десять лет и отправили охранять резервацию вампиров – одну из трех, находившихся в окрестностях Мурманска. В общем, обычное наказание для провинившихся обладателей темной силы, ведь только они могли справиться с нежитью, единственной, которой позволялось официально хоть как-то существовать с людьми, пусть и со строгими ограничениями. Обычные некроманты, не осужденные, дежурили в резервациях сменами, их направляли от гильдий ближайших городов. Хм. Значит, этот Юрий четыре года назад освободился. И наверняка именно его проверяли, о нем говорила бабуля, хотя имени не называла. Она вообще вскользь о делах тех дней упоминала, и я видела, что ей тоже больно вспоминать, как и мне. Ведь бабуля потеряла старшего сына и внука.
