Лигачев на совещании редакторов в ЦК размахивал статьей и говорил: вот линия партии. В цензуру из его окружения поступило указание — запретить печатать что-либо с критикой, с несогласием с этой статьей. (И, действительно, прорвалось лишь в «Московских новостях». Фалин мне звонил — лакмусовая бумажка). Адамович приходил: целые, говорит, брошюры нового «самиздата» из статей против Нины отвергнуты в разных редакциях!

На политдне на Трубной тысяче агитаторов-пропагандистов было сказано, что статья — директивная. К Лигачеву — поток благодарностей и восторгов из провинциальных обкомов и райкомов: «Спасибо! Дождались, наконец, слова партии! Пора кончать с этими очернителями!»…

А на ПБ, глядя в глаза Генсеку, Егор Кузьмич говорит, что он не имел отношения к статье.

Звонит Яковлев. Спрашиваю, нужно ли ему то, что принес Губенко от Любимова из Мадрида, это я передал М. С. — о «заезде» Любимова в СССР?

Не надо, говорит, — я согласился — пусть «Известия» даст его интервью. — Может, намылят мне шею, но думаю, не ввязывать его в это.

Потом, когда я спросил у М. С. — читал ли он. — Нет, не читал. А зачем? Я вообще за то, что все, кто хочет, пусть катятся. Широко открыть им двери. И… кому мы считаем, что им там место — тоже туда. А Любимов? Зачем он нам?! — И перешел на ёрничество, из которого я понял, что сам он заниматься «этим» не будет: как получится, так пусть и идет.

Поговорили о завтрашней встрече с Папой и К^о (генсек итальянской компартии).

«Через секунду позвони всем помощникам сразу: в 16–30 собираю всех завов (отделами) и вы будете. Ничего с собой не надо, кроме ушей». (Я это так понял, что нельзя записывать. Однако… не так).

Собрались. Но Яковлев меня уже предупредил, о чем речь — о статье Нины Андреевой в «Советской России», как и два закрытых ПБ в четверг и в пятницу. Спрашиваю: Как? В ничью?

Он: «Ну, что ты! Двухдневная порка была (Лигачева!)». И такой весь радостный, А. Н., довольный.

М. С. начал с XIX партконференции. Давать ли тезисы на всенародное обсуждение. Или — внутри партии. Пусть сама разберется сначала? Подумайте, мол. От этого зависит и характер тезисов.

Конференция должна стать мощным толчком всем процессам перестройки. И требуется все обдумать: ход перестройки и меры по ее углублению. Как подойти в практическом плане к созыву конференции. Как доклад готовить… Ну, это-то мы сделаем. А вот как партию подготовить к конференции. Нужна будет очень острая самокритика: как выполняются постановления Пленума, «единство слова и дела», соблюдаем ли?! Что сделано и что провалено и кто ответственен за это. Думать надо и в плане доделки несделанного ив оставшиеся месяцы, и в плане анализа проделанного. Что выполнили-не с точки зрения объемов, а новыми методами, выполнили ли договора.

Нужно сказать и о достижениях — экономических, политических, социальных. Это первое.

Второе. Как идет демократизация в партии и в обществе. Доклад будет один. Дайте свои мнения — как вы его себе представляете. У меня есть идеи. Но говорить обо всех не буду. Соберемся на той неделе.

Думайте о качественном составе делегатов конференции, о документах ее, о порядке работы.

Кое-что я сказал на февральском Пленуме. В центре — проблемы политической реконструкции — Советы. Возродить их. Ленинское отношение к их месту и роли. И о роли партии: чем больше размышляю и изучаю вопрос, тем сильнее убеждаюсь, — если допустим ослабление партии, все провалим. Ведь в ней — теория, осмысление, организация масс, сознание масс. Кто это за нее сделает?! Никому это не по плечу. Уже сейчас видим: стоит что-то упустить, отстать, сразу же это дает о себе знать, во всем обществе откликается.

Убежден, что надо кардинально менять Верховный Совет. Как подумаю о нем — перед глазами Большой Кремлевский дворец: сидят, кто слушает, кто так, похлопали, проголосовали — и вся работа. И разъехались. Такой ли нам нужен Верховный Совет — и по существу, и по составу, и по количеству, и но делу?

Убежден, что нужно ограничение срока пребывания на посту — всех, вплоть до Генерального секретаря. Но не так. как у югославов. Насмотрелся я там. Все лидеры счастливы, что у них нет Генсека. Каждый на своем месте речи произноси за всю страну. Все метят занять первое место.

Медведев: А с другой стороны — с ответным визитом некого пригласить! Хохот.

Горбачев: Но посмотрим на себя. Вот недавно занимались корпусом кадров на первых секретарей обкомов. До 40 лет нет ни одного подходящего. А откуда взяться-то. Они же были исключены из политического процесса. Ведь человек должен пройти через ступени партийной работы. Но им выхода не давали. И теперь кто рождения 30-ых годов, значит ему сейчас 50. А на выдвижение в центр он лишь к 60-ти подготовится. Нарушен у нас кадровый процесс.

Так вот: и об этом подумайте. И вообще, как вы себе представляете аппарат?

Таков второй аспект XIX партконференции.

Теперь хочу сказать вот о чем. Мы (в ПБ) два дня обсуждали статью в «Советской России». Оценили единодушно (!) как вредную, антиперестроечную, а некоторые даже — как реакционную.

Обсуждение состоялось по моей инициативе. Точка зрения — общая. Были члены ПБ, кандидаты, секретари (кроме Добрынина — был в отпуску).

Появление подобной статьи казалось бы нормально в условиях гласности. И такая точка зрения может быть. Человек может высказывать любые взгляды. Я сам вам зачитывал письма похлеще. Мало разве разного печатают в газетах, в журналах. Это нормально. Люди обдумывают. Они хотят понять, что с из историей было. Что? — 70 лет зря прожили? И воевали неизвестно за что? Другие: всеюбдлщш98 было блестяще… Но тогда зачем такой Пленум? Затея чья-то?

А мы, партия, хотим свою точку зрения проверить: сложным путем шли, разное было. Но шли по пути социализма… Свою точку зрения изложили на 70-летии Октября и в других документах.

Это привело в движение новые процессы, затронуло все слои общества. Развернулись дискуссии. Разгорелись страсти. В сознании многих возникли вопросы.

Казалось, их прояснили. А в жизни — все сложнее. Сумятица в мозгах. Даже на уровне ЦК не все одинаково. И это нормально. Каждый честный человек хочет прояснить для себя, что и как было. Это нормально. Почувствовав эту сумятицу, я решил выступить на февральском Пленуме. Вы помните, с каким вниманием слушали. Но увидел я, что некоторых ошарашило. Задумались… Начали выходить на кадровую поли гику, пошло опять обсуждение. И пусть. Мы никаких указаний отсюда не давали.

Ведь речь идет о переделке сознания. Не I Конной даем приказ разгромить Деникина. Речь идет о перестройке сознания людей, которые выросли в советское время. Вот для чего нужны глобализация и демократия. Вот — главные инструменты.

И вот мы сталкиваемся с этой акцией (статьей Нины Андреевой в «Советской России»). Именно так я хочу квалифицировать ее — акция против февральского Пленума, задумана и осуществлена. И это нельзя было оставлять без оценки. Поручили «Правде» дать ответную статью.

Статья в «Советской России»… Сразу мне бросилось в глаза, что не могла ее какая-то Нина Андреева написать.

Фролов: Она готовилась здесь, в этих стенах…

М. С: Где? Кем?

Фролов молчит… М. С. понял, что может быть произнесено имя Лигачева и отстал от Фролова.

М. С: Где же она готовилась, если не в отделе пропаганды?…

Но Яковлев не знает.

Лигачев — не знает… (опять лукавый М. С… давно понял он, чья работа, но не хочет прилюдно ставить точки над «i»).

Скляров — не знает. Кто же знает? Что же тогда у нас происходит? Или мы будем линию XXVII съезда проводить, опираться на то, что Генсек говорит, или — в подворотнях будем политику делать?

Был разговор с Чикиным (редактор «Советской России»). Он сам удивился такой реакции. Думал, говорит, помогаю перестройке. Он — порядочный человек. И «Советская Россия» мне нравится. Она много делала для Пленума. Хорошая газета, серьезная. Сколько она разных тем подняла! Писателя Ивана Васильева вывела на свои страницы.