Попытка поцеловать руку оканчивается провалом - при моем приближении она торопливо склоняется в очередном реверансе. Чтоб его, этот этикет!
– Ваше Величество приписывает мне достоинства, которыми я не обладаю.
– А вам не кажется, что мне виднее? - раздражаюсь. Полагал, что все будет проще. Не тут-то было. Она не пугается монаршего гнева - наоборот, словно получает фору своим спокойствием.
– Безусловно, Ваше Величество…
Вот и все. Сказаны положенные шесть фраз. Вежливость её здесь больше не задержит, так что надо переходить к более решительным действиям…
– Не откажется ли долена скрасить унылый досуг своего короля? - невозмутимый до этого взгляд стремительно тяжелеет, и я спешу пояснить: - Не желаете ли партию в шахматы?
Фрейлина чуть расслабляется.
– Ваше Величество оказывает мне честь, которой я не достойна…
– Бросьте…
Попытка перейти на несколько панибратский тон не то чтобы приносит результаты, но она хотя бы не протестует, садится напротив меня и со знанием дела расставляет костяные фигуры. За шахматами разговор несколько оживляется, удается даже узнать её имя и получить разрешение заменять им безликое "долена"…
Через полчаса она вежливо проигрывает и… уходит.
Вежливо попрощавшись и пожелав спокойной ночи.
Ни разу в жизни я не получал такого безапелляционного и безукоризненного отказа. Всю ночь просидел как оплеванный.
Ну её к черту, эту Уганду!"
Лерга недоуменно проморгалась и задумчиво потерла виски.
– Что это такое?
Ристания одарила её взглядом, выразившим за мгновение все, что чародейка думает об умственном развитии дисцитии, но потом вспомнила, что больным надо все прощать и терпеливо объяснила:
– Дневник короля.
– Как он попал сюда?!!
– Вот только не надо притворяться, что кое-кто не подслушивал под окном весь Совет! - язвительно посоветовала ведьма.
Лерга почувствовала, что начинает заливаться краской. Но чародейка не собиралась читать ей мораль. Хотя бы потому, что чтобы читать проповеди, нужно чтить заповеди.
– Я же потребовала неограниченный доступ к библиотеке и бумагам короля.
– Ну и что? Так они сразу и отдали его дневник!
– Да кто "они"-то? Я сама отбирала бумаги. Ну и находить скрытые тайники и ящики мне никто не запрещал…
Лерга понимающе хмыкнула. Вот ещё тоже умники: запустить куницу в курятник под "честное слово"…
– Но как-то я не уверена, что это все же дневник короля, - задумчиво покачала головой она.
– Почему? - Ристания уже с интересом искала среди валявшихся на полу свитков продолжение.
– Стиль. Слишком… образный, красивый, плавный… И слегка женский.
Чародейка только отмахнулась, решительно перерывая груды листков на столе.
– Ну где же ты, зараза… А про стиль - не задумывайся. Каждый монарх хотя бы в детстве обязан каждый день вести дневник: у них это прямо в распорядок дня занесено. Дескать, приучает анализировать. Ну а со временем это просто входит в неизбывную привычку. Учитывая же, что большая часть королевских отпрысков, мягко говоря, не наделена литературным талантом, большой популярностью среди царственных семей пользуются мало кому известные ливранские перья…
– И чем же они так хороши?
– Они зачарованы ворожеями Ливрании. Как - большой магический секрет. Смысл в том, что обладателю пера не надо думать ни об орфографии, ни о стиле. Достаточно просто водить пером по бумаге и думать, что хочешь написать. Текст сам примет наиболее удобочитаемую форму… Ах, вот ты где, мерзость этакая!
Чародейка с победным блеском в глазах распрямила на коленях следующий свиток, так что в достаточной степени восхититься ливранскими перьями Лерга не успела.
"Убеждаюсь в сотый раз: он такая же холодная, как и тонко ограненный алмаз на серебряной цепочке, вьющейся вокруг её шеи.
Красивая, твердая, дорогая, независимая и неприступная. Не бросающаяся в глаза, как дешевая побрякушка, сверкающая на груди у новенькой придворной, но мягко и чарующе переливающаяся сотнями оттенков на ювелирно обработанных гранях бриллианта.
Она совершенно равнодушна ко мне. Вежлива, услужлива и послушна, как любая фрейлина. Хотя она совершенно не вписывается в их разномастную стайку. Откуда она вообще взялась во дворце? Давно ли? Почему я раньше её не замечал?
Впрочем, это очень даже в духе Её Величества - окружать себя весьма странными личностями.
На днях пытался подарить ей янтарный браслет.
Взяла, вежливо поблагодарила, снова сказала, что она не достойна такой чести, - и опять ушла. Никаких изменений в отношении ко мне не произошло. Браслета я на ней не заметил ни разу. Однажды решился и с наигранно строгим лицом, но шутливым тоном спросил, почему мой подарок в такой немилости. Получил возмутительно простой и логичный ответ, что моя маменька обожает распределять, какой цвет нарядов закрепить за каждой своей фрейлиной. Уганде достались все оттенки синего. А оранжевый янтарь смотрится одинаковой безвкусицей и в сочетании с нежной лазурью, и на фоне насыщенного аквамарина.
Опять полчаса ходил как оплеванный. Да сколько ж можно?!!"
Ристания отодвинула свиток и задумчиво посмотрела вдаль. На тонких губах чародейки играла таинственная, но определенно довольная улыбка.
– Что? - недовольно спросила Лерга, с болезненным шипением потягиваясь. Свиток ещё не кончился, а в отложенном состоянии читать его через плечо было неудобно. Ливранские перья оказались такой замечательной вещью, что оторваться от строчек было невозможно, так что дисцития и не заметила, что от долгого стояния в неподвижном положении у неё здорово затекло все тело, а теперь в кожу вонзились сотни раскаленных иголочек.
– Мне всё больше и больше нравится эта Уганда, - довольно хмыкнула Ристания, торопливо смаргивая, чтобы расслабить здорово уставшие глаза.
– С чего вдруг?
– Она очень умная женщина, - пояснила чародейка, поднимаясь и пересаживаясь на диван по другую сторону от погасшего камина, чтобы Лерга тоже могла сесть по-человечески, а не читать в скрюченном состоянии за спинкой кресла. Дисцития торопливо подхватила канделябр и переставила его поближе. Хорошо бы ещё, конечно, камин снова затопить, но для этого надо звать (а точнее - злобно будить) бдительно дрыхнущих коридорных, требовать, чтобы они принесли дров… Ладно, и так пока не холодно.
